Или это мне показалось?
Оазис тем временем стремительно приближался. По пути мы обогнали большой караван с верблюдами и повозками, заваленными тюками. Сопровождали его стражники с саблями на боку. Большего я заметить не успела, но, казалось, они совершенно не удивились нашему способу передвижения.
Впрочем, уже через пару минут стало ясно почему. Мимо нас пронесся хороший такой, толстый ковер, обшитый по краю золотыми кистями и с приделанным сверху балдахином для защиты от солнца. На ковре, скрестив ноги, восседал богато одетый бородатый мужик с кальяном. Обгоняя, он наградил нас пренебрежительным взглядом, таким, каким владелец «мерседеса» смотрит на пассажиров какого-нибудь «запорожца».
А и подумаешь! Зато не пешком!
На подлете к оазису плед замедлил скорость и плавно опустился на землю.
— Прибыли, — констатировал Белогор, после чего поднял плед, встряхнул и, аккуратно сложив, убрал в небольшую заплечную сумку.
До ворот Аграбы оставалось всего ничего. Мощенная базальтом дорога, на которой мы стояли, вела прямо к ним. И по ней шли люди. Много людей! Смуглые, в чалмах, некоторые в халатах, но большинство в широченных шароварах и простых жилетках на голое тело, они шли куда-то по своим делам, совершенно не обращая на нас внимания.
Ворота белоснежного города поражали своими размерами. Уверена, их делали в расчете на то, что какому-нибудь правителю может взбрести в голову въехать в город на слоне. Да чтоб тот слон стоял еще на одном, а тот, в свою очередь, еще на одном. И так раз пять. Примерно.
Сейчас ворота были распахнуты, и люди свободно ходили, не обращая внимания на пятерых стражников. Те, собственно, отвечали людям взаимностью. То есть тоже не обращали ни на кого внимания, а, сидя чуть поодаль на корточках, азартно бросали кубики, предварительно яростно тряся их в маленьком деревянном стаканчике.
— Хороша охрана, — хмыкнула я.
— Это не охрана в том смысле, каком ты думаешь. Они лишь следят за тем, чтобы толкотни у ворот не было да мелких потасовок, — пояснил Белогор. — А за порядком совсем другие следят. Тут купол магический над городом.
Так что мы смешались с толпой и, миновав ворота, оказались на площади, где раскинулся огромный восточный базар. Вокруг стоял шум, гам, где-то громко орал верблюд. Между прилавками толклись толпы людей. Было душно, пахло специями и потом. А над крышами глинобитных домов, где-то вдалеке, рвались в небо башни дворца, сложенного из белого камня.
— И где нам искать Аладдина? — растерянно спросила я, отворачиваясь от назойливого торговца, который старательно совал мне под нос связку фиников, что-то настойчиво требуя.
— А вот там и искать, — Белогор кивком указал на дворец.
— Э-э? — я моргнула.
Нет, я помнила по детскому мультику, что Аладдин в принцессу влюбился, но все же! Баюн-то его вором называл!
— Когда я вчера в зеркало смотрел, показало оно мне этого Ала Ад-Дина, — пояснил Белогор. — Как оказалось, твой искуснейший вор несколько лет назад женился на царевне Багдадской — Будур. Сам султан их брак одобрил и подарил Аграбу.
Совпадение… опять совпадение! В Голливуде за этим миром точно кто-то подсматривает!
Но что теперь делать? Вряд ли новоиспеченный шах… или, как его, султан, да еще с молодой женой под боком вот так возьмет и бросит все, чтобы отправиться с нами неизвестно куда.
— Так мы что, зря сюда шли?
— Не думаю, — Белогор качнул головой. — Аладдин — парень молодой, горячий. Уверен, прискучило ему в золотых палатах сидеть.
— Прямо так и уверен? — я скептично хмыкнула.
— Ну, мне, к примеру, скучно, — широко улыбнулся он. — Пойдем, царевна, все равно не узнаем, если не спросим.
И, подхватив меня под руку, потянул в сторону дворца.
Покинуть базар оказалось не так-то просто. И дело было даже не в толкучке. Никогда, слышите, никогда и ни при каких обстоятельствах не вступайте с восточными торговцами в разговоры! Вообще на них не смотрите! Если, конечно, вас не интересуют мешочки специй, живая курица, стеклянная бижутерия или платки.
Я вот сделала глупость: не понимая язык, вежливо улыбалась настырным торгашам и всеми силами старалась показать, что их товар меня не интересует. И очень зря! Мои отрицательные жесты воспринимались не как отказ, а как готовность поторговаться или возможность предложить что-то другое. Ах, тебе не нужен бурдюк верблюжьего молока? Тогда купи вот это монисто! И монисто не надо? Тогда тебе просто жизненно необходим вот этот медный кувшин!
Так что спустя короткое время я выработала два железных правила. Первое, простое — никаких эмоций на лице. И второе — изо всех сил стараться не встречаться с торговцами глазами! Второе важнее, так как один раз, случайно поймав взгляд одного местного предпринимателя в богатом халате и чалме, я с некоторой оторопью наблюдала, как он сорвался с места и принялся расталкивать толпу, чтобы добраться до меня. А если учесть, что в руках торговец крепко сжимал скатанный ковер и причитал при этом так, словно я вот сию секунду лишаю его самого необходимого…
Короче, взгляд в землю, вцепиться в Белогора, и все!
Тем более Белогору, в отличие от меня, ничего не предлагали. Наоборот, люди расступались перед ним, словно и сами не понимая почему. Словно что-то тревожное заставляло их непроизвольно уступать дорогу незнакомцу.
Причину этого я понимала, но сейчас связям колдуна с потусторонним миром была только рада. Солнце и так уже перевалило за полдень, а настырные торговцы могли бы и вовсе задержать нас до ночи.
Когда наконец мы вышли на относительно спокойную улочку, я с облегчением вздохнула и искренне сообщила Белогору, что как распугиватель толпы он крут. Даже посоветовала в следующий раз снять на фиг магическую маскировку и идти в своем настоящем виде, ибо выглядит внушительнее.
— Это уж лишнее, — хмыкнул он. — Личина человеческая ведь не только лицо мое скрывает, но и ауру истинную. На людей она давит сильно, чуждая она для них. Откроюсь — волнения вокруг начнутся. А зачем с местными колдунами ссориться? Подумают еще, что умышленно народ пугаю.
— Давит? Да ладно? — я недоверчиво посмотрела на Белогора. — Костопрах мой вон или нежить — те да. Те явно не от мира сего. А ты просто бледноват, да глаза светятся, и только. Оригинально даже, если подумать. Я вон всю Навь с тобой прошла, и ничего.
В направленном на меня изумрудном взгляде колдуна промелькнуло что-то странное. Задумчивое и серьезное.
— Оттого ты ничего не ощутила, что кольцо мое носишь, — произнес он. — Связь оно дает на обе стороны. Хотя, входя в Навь, я был готов и к тому, что кольцо не подействует и тебя придется погрузить в сон.
Ого! А ведь не врет, похоже!
— Это вот к такому «самому худшему» ты готовился, значит? — вспомнила я и растерянно помотала головой. — Надо же.
— Не думай об этом. Все уже прошло, и прошло хорошо, — с некоторой поспешностью посоветовал Белогор и сразу сменил тему: — Пойдем, царевна, лучше одежду подберем тебе нормальную.
— А что с этой не так? — я оглядела свой сарафан. — Да, от местной она отличается, но не дешевая. Или, думаешь, меня в такой всерьез не воспримут?
— Нет, почему же, воспримут. Но тебе разве не жарко? — поинтересовался он.
— А-а, ты в этом смысле, — протянула я и признала: — Да, что-нибудь полегче надеть я бы не отказалась.
— В таком случае, нам туда, — Белогор указал на здание чуть впереди по улице, в котором, судя по выставленным на витрине нарядам, располагалась одежная лавка для состоятельных покупателей.
Едва мы вошли, навстречу тотчас выскочил толстячок хозяин. Однако даже рта не успел раскрыть, как упал на пол и захрапел.
— Что?..
— Усыпил, — ответил обалдевшей мне Белогор. — Чтобы не мешался и болтовней своей не отвлекал. Проснется, как уходить будем. За одежду я заплачу, в накладе он не останется. Так что выбирай наряд спокойно, царевна.
— Хорошо, — не стала спорить я, поскольку общество назойливых продавцов в принципе никогда не любила. Так что погрузилась в мир восточных шаровар из яркого атласа, мерцающих платков из местного аналога органзы, шелковых топов и всего того, что мог предложить этот импровизированный бутик.
Выбирала одежду хоть и тщательно, но быстро — помнила, что времени у нас не так и много. Так что довольно скоро остановилась на богато украшенном вышивкой лифе из голубого шелка с вырезом, в котором удачно расположился кулон с сапфиром, и шелковых же шароварах, столь тонких, что казались полупрозрачными. На ноги я надела мягкие темно-синие туфельки с загнутыми золотистыми носиками.
Образ дополнила браслетами и, взглянув на себя в зеркало, откровенно пожалела, что в свое время не сделала пирсинг живота. Смотрелось бы очень в тему.
Навернув на голову платок из переливчатой органзы, я закрыла лицо, оставив лишь глаза, и констатировала:
— А ничего так получилось. С восточным колоритом.
Обернулась к Белогору и обнаружила, что тот тоже преобразился. Своей иллюзии он наколдовал белоснежную чалму, украшенную брошью с изумрудами, и искусно расшитый восточный кафтан с атласными шароварами. Шаровары были заправлены в сафьяновые сапожки с загнутыми наверх носами и подпоясаны широкой лентой из золотого шелка.
Однако я помнила, что в реальности одежда у него другая, поэтому уточнила:
— Только иллюзия? Тебе, значит, не жарко?
— Нет. — Белогор слегка улыбнулся. — Я не ощущаю ни жары, ни холода. Совсем.
— Везет, — искренне позавидовала я и, не удержавшись, крутнулась: — Нравится?
— Тебе идет, — к моему удовольствию ответил тот.
А потом взял и накинул на меня шелковое покрывало. Тонкое, но скрывающее все, что, собственно, я так долго выбирала и подчеркивала. Вот блин!
— От жары, — пояснил он.
После чего, как и обещал, оставил на прилавке несколько золотых кругляшей, и мы вышли из лавки на горячий воздух улицы.
До дворца оставалось совсем немного, но даже это самое «немного» Белогор предпочел не пройти, а проехать в богатом паланкине на мягких подушках.