Кощей поджал губы — столь очевидные вещи можно было и не говорить.
— Зови рынд, уезжаем.
Змей за пару ударов сердца умудрился оказаться на ногах, отвесить легкий поклон и скользнуть мимо царя — выполнять приказ.
Царевна появилась на пороге — словно только и ждала, когда советник уйдет. Замерла на ступеньках, словно не зная, что делать дальше, что говорить, куда бежать. Впрочем, так стоять можно до следующего Сотворения Мира — а если Ниян придет в Навь, оно точно понадобится — а потому Кощей только и обронил:
— Идем.
Царевна словно и не услышала его. Замерла недвижимая, будто очарованная…
Но тут за левым плечом, будто призрак какой, возник Огненный Змей, выдохнул чуть слышно:
— Все готово, мой царь, можно ехать, — и Кощей, не оглядываясь, понял — советник говорит ему, а смотрит в глаза царевне и улыбается: ласково, призывно.
Молодая женщина послушно, как зачарованная, шагнула со ступеней. Царя от этого буквально передернуло, мужчина резко обернулся, ища взглядом Змея: тот стоял в нескольких шагах — когда только отступить успел? — и взгляд советника был пуст и безразличен…
…Маша на ступеньках стояла лишь потому, что так толком и не поняла, к ней "жених" обращается, или может, подходившего сзади советника окликает. А уж что там кто кому шептал, женщина и вовсе не расслышала.
Как бы то ни было, обратное путешествие проходило в гробовом молчании. Орлова опять судорожно хваталась за все, что только можно, молясь всем богам — и известным, и неизвестным, — не вылететь из седла на полном скаку. Огненный Змей был погружен в свои мысли, а Кошей… Кощея изводила одна и та же мысль: Мировое древо гибнет! И если с ним что-то случится — все падет…
Правда, перед глазами иногда само по себе всплывало, как царевна шагает на голос Змея…
Спешившись у теремов, правитель Навьего царства бросил короткий взгляд на одного из рынд и отрывисто приказал:
— Проводи царевну в ее опочивальню.
Сейчас ее нужно было как можно скорее убрать с глаз долой, чтоб на глаза и в мысли раз за разом не лезла.
Псоглавец покорно шагнул к женщине, стоявшей у крыльца, и Маша поняла, что пора что-то делать. Иначе ее сейчас опять в комнате попытаются запереть — и наверняка ведь начнут спрашивать, куда охранное чудовище пропало! В лучшем случае дело окончится простой болтовней. Но ведь в худшем — ее опять запрут! А дома — кот, родители… И Маша так до сих пор спокойно не поговорила со своим потенциальным супругом! Не объяснила, что таки да, она может быть, как раньше говорила, и не против под венец идти, но опять же, нужно ж сперва решить все имеющиеся проблемы!
И как бы не хотелось сейчас идти на рожон, но и спокойно подчиняться тоже нельзя.
— Какая опочивальня! — Маша постаралась подбавить в голос возмущения. — А ужином меня кормить кто будет?!
— Скатерть-самобранка в сундуке, — сухо отрезал Кощей.
Сарафаны в сундуке были точно. А вот скатертей царская невеста как-то не заметила.
Но похоже, эта отмазка сейчас бы не покатила.
— А в баню я как попаду, если меня запрут?! Или буду так ходить — грязная и немытая?!
— Мыльня под сенями. Ляда в левом углу.
Похоже, похититель все предусмотрел.
Рында шагнул к царевне. Та замерла, зло поджав губы, а затем резко развернулась на каблуках и легко взбежав по ступенькам, захлопнула дверь в терем перед самым носом псоглавца. Мужчина, было, потянулся — открыть, но царь отмахнулся:
— Не стоит… — и замер, задумавшись. Все равно уже никуда не уйдет царевна. И все же… Что-то царапнуло Кощея… Что-то было не так…
Мужчина нахмурился, припоминая.
— Можете идти, — махнул он рындам.
А сам задумчиво закусил губу, припоминая. Вот царевна стоит на пороге. Вот резко отворачивается, идет по ступеням, зло дернув русой головой…
Правитель Нави почувствовал, как у него сердце оборвалось.
Коса.
— У нее отрезана коса… — прошептал он побелевшими губами.
За всеми этими хлопотами мужчина даже как-то не удосужился толком рассмотреть свою суженую. Не кривая, не косая, не уродина, руки-ноги на месте — вот и славно. А сейчас, он только понял, как же опростоволосился…
Украл, называется царевну. Никого получше найти не мог!
— Что закручинился, мой царь? — советник мгновенно оказался рядом.
— У нее отрезана коса, — обреченно повторил Кощей.
Все равно Огненный Змей и сам это уже разглядел: глаза-то у него на месте! Да и голова проблемами не полна…
Так смысл теперь таиться?
— И какая в том печаль, мой царь? — хмыкнул собеседник.
Кощей бросил на него косой взгляд: дураком прикидывается? А советник словно и не заметил ничего:
— Ты, мой царь, не серчай, позволь слово молвить… Это хоть дело не мое, да и советником сто семьдесят два года назад не я был, а отец мой… Да только царевна Александра, по слухам, через восемь месяцев после свадьбы в Яви была похищена. Младенец еще там некий умер, говорят… Да и Фридрих Вильгельм, супруг ее тамошний, бают, так убивался, слезы лил. Вновь только через девять лет женился… Но царя Кощея ее прошлое венчание не остановило — свадьбу сыграли как полагается… Так в чем сейчас беда?
— Это мой позор, если я возьму в жены такую, блудящую! — прошипел мужчина.
— А почему сразу блуд, мой царь? Может, насекомые али болезнь какая, вот косу и отрезали, чтоб не расчесывать…
— Она похожа на болезную?! — ощерился мужчина.
Змей только плечами пожал:
— Ну, тогда запрешь царевну в тереме али зачаруешь, чтоб на людях не появлялась… А у лягушки и вовсе не видно, какой длины коса была… Пусть только откажет еще пару раз… Ты, мой царь, у нее нынче спрашивал?
— Какой там, — отмахнулся правитель Нави. — Сегодня столько хлопот, что не до царевны было!
Змей поджал губы:
— Тогда лучше тебе, мой царь, до заката поспешить. Иначе — только заутро получится.
— Почему? — фыркнул Кощей. — Что я, при лучине или свече царевну не разгляжу?
Советник покачал головой:
— Нельзя, мой царь. Только при свете солнца можно спрашивать. А самой царевне, пока трижды ответ не даст — и вовсе после вечерней зари из хором выходить нельзя.
— Почему?! — царь ни о чем подобном и не ведал.
— Пагуба приключится, — покачал русой головой советник. — И тебе вред, и ей недужие…
Молодой правитель нахмурился. А ведь он вчера царевну на дворе, когда уже стемнело, видел. Получается, не со зла она молоком в лицо плеснула? Лихое что привиделось?
— Я учту… — медленно кивнул Кощей.
Советник дернул уголком рта, словно улыбнулся и решил за лучшее тему разговора поменять:
— Только знаешь, мой царь… Я думаю, что лучше вопрос царевне завтра задавать — сегодня спешить смысла нет…
Его собеседник заломил бровь, ожидая продолжения речи.
— Царевна молода, ветрена. Заутро она вернее правильные слова скажет — а сегодня ведь она только о тебе и спрашивала. Как бы не запал ты ей в сердце, мой царь… А ночь она думы свои переспит, глядишь, одумается…
Кощей молчал, не отводя мрачного взгляда от советника. Только о нем и спрашивала? Быть этого не может! У Марьи-царевны со Змеем и времени-то перемолвиться не было!.. Или все-таки было? Когда Кощей с хранителем и с волхвом разговаривал…
О боги, боги! Что за мысли клубятся! Будто морок кто наслал! Как ночью, когда зазовка появилась, и не мог ни вздохнуть, ни пошевелиться…
Стоп. Зазовка.
Царевна.
Зоряла.
Письмо.
Подкинутое совой письмо с серой нитью. Оно ведь вчера так и не было прочитано.
До сих пор ведь не ведомо, ни от кого принесли, ни что там написано.
Кощей махнул рукой советнику:
— Можешь идти.
Огненный Змей низко поклонился и отступил на шаг, понимая, что больше сегодня разговора с царем не будет.
Васенька материализовался из воздуха, едва Маша хлопнула дверью.
— Почто грустна, царевна?
— Я не грустна, — огрызнулась Орлова. — Я зла! Жених называется! Как замуж звать — так сразу прибежал, а как о какой-нибудь романтике поговорить, так "молчи, женщина, твое место на кухне!"
Васенька только вздохнул.
Честно говоря, эта самая романтика Маше особо не требовалась. Ее раздражал сам факт того, что ее упорно держат в четырех стенах. И если бы она не попыталась сегодня выполнять свои непосредственные обязанности терапевта (о том, что Соловей-разбойник малость вышел за пределы обслуживаемой возрастной категории мы промолчим), то так бы и сидела в хоромах этих.
А дома — кот! И родители!
И пусть у Маркиза насыпан сухой корм и налита вода, а родители сейчас на другом конце страны — это все отмазки. Сидеть вот так вот и ничего не делать — можно до бесконечности.
А раз так — надо выяснить, действительно ли здесь есть скатерть — самобранка и какая-то там мыльня, и можно спокойно продолжать вылавливать будущего супруга, чтоб наконец-то поговорить с ним по душам.
Повод-то найдется в любом случае. Ну, там, скатерть молью побитая, мыльня тараканами кишит, коловертыши подглядывают…
И начать, пожалуй, следует со скатерти.
Открыв крышку сундука, Маша принялась вновь разглядывать его содержимое.
Скатерть обнаружилась на самом дне: красивая, вытканная разноцветными петухами и маками. Орлова встряхнула свою находку, расстелила прямо на горбатой крышке сундука и повернулась к коловертышу:
— Это она? Самобранка?
— Та похожа, — пожало узкими плечиками сказочное существо.
— И как ею пользоваться?
Васенька шмыгнул носом:
— Так… На ровном сперва постели, царевна. А то ж посыпется все, собирать потом будешь.
— Так стола же нет! — возмутилась пленница.
— А пол на что?
— А вдруг по нему тараканы бегают? И вообще, здесь не разутыми с улицы заходят. Мало ли что на ногах принести можно!
Васенька возмутился:
— Ты полдничать будешь, царевна, али нет?
Есть, конечно, уже хотелось.
Хотя с другой стороны — Маша ведь планировала жениха своего ловить, убеждать, что мол, она вот некормленная — непоенная, ты, супруг будущий, напои, накорми… А там глядишь, и тема для разговора найдется…