Да и вообще! Это Орлова два дня подряд на кухне питается, а сам Кощей, небось, как царь в нормальной обстановке ест, в какой-нибудь специальной пиршественной зале! Или как она тут называется…
А с третьей стороны — ничего сейчас не съешь — от голода в обморок упадешь, не приведи господь. А в бессознательном состоянии малость проблематично шастать по царскому дворцу и искать своего недожениха.
Маша вздохнула и перестелила скатерть на пол. Присела рядом, оглянулась на коловертыша:
— Ну и что теперь?
— Проси, что душа изволит, — фыркнул собеседник.
— Что ж она изволит?.. — задумчиво протянула Маша. Умного ничего в голову не пришло и женщина ляпнула первое, что на ум попало: — бутербродов можно? — все равно, наедаться Маша пока не собиралась. Тут главное слегка перекусить, а дальше уже, как получится. А то, что нельзя питаться всухомятку… Можно подумать Орлова на работе каждый день супы ест!
— Бутер — чего?! — поперхнулся Васенька.
Дикие люди…
— Пирожок хочу. С компотом, — уж это-то у них точно должно быть!
— С чем?! — опять не понял коловертыш. Скатерть — самобранка тоже особо не стремилась подавать блюда.
Маша удивленно уставилась на него. Это же вроде вполне русский напиток?
— Ну… Напиток такой! Из фруктов вареных…
— А, — понятливо закивал Васенька. — Узвар?
Маша понятия не имела что такое "узвар", но решила на всякий случай согласиться. Вряд ли это будет что-то совсем уж несъедобное… А если в рот нельзя будет взять — всегда можно подождать с полчаса, дождаться пока "будущий супруг" перестанет торчать под дверью — уйдет по своим делам, и спокойно отправиться на кухню.
— Ну да. Узвар. И пирожок.
Теперь ее накормят? Или будет в стиле фильма "Чародеи"? "Идите вы, дамочка, в пень"? Или как там было…
Васенька шмыгнул носом и пискнул:
— Попить — поесть.
Скатерть как-то странно подскочила на месте, а когда упала обратно на пол, на ней обнаружились глиняное блюдо с пышным горбатым пирогом и наполненный до краев кувшин.
— А кружки и тарелки где? — возмутилась Маша. — И нож бы еще, какой-нибудь, пирог порезать.
— А у тебя что, своего нет, царевна? — возмутился Васенька. — Не уж то за халявой не держишь?
С точки зрения пленницы "халява" был термин абстрактный и к ножам никакого отношения не имеющий, но, судя по тем же самым "рындам" в Нави была своя терминология, не имеющая никакой связи с повседневностью начала двадцать первого века, так что Маша решила не заострять внимания на пустяках, и попросту согласиться:
— Не держу.
— Так в сундуке глянь, — предложил Васенька. — Коли там твое приданное, так и посуда должна быть.
С точки зрения Орловой — приданное все-таки не должно само собой материализоваться из воздуха, его родители собирать должны, а вот все такое неизвестно чье, да еще и с сарафанами приданным называть было сложно. Но с другой стороны — а вдруг там действительно есть нож?
На самом дне в сундуке действительно обнаружилось искомое. Причем не какой-то там со скругленным лезвием столовый ножик, а самая что ни на есть натуральная "финка" с тяжелой рукоятью и острым синеватым клинком.
— О! Засапожник нашла! — обрадовался коловертыш.
— Кого? — не поняла Маша. — А, ты об этой "финке"?
— При чем здесь чухонцы? — удивился Васенька. — Засапожный нож. Вон, темляк есть, сталь хорошая…
Маша покосилась на обнаруженный "режик" и решила не спорить. Засапожный, значит засапожный.
Там же, на дне, еще лежало несколько коробов, но кощеева невеста решила пока в них не рыться — всему свое время. Если это действительно все ее — она еще успеет в них заглянуть. Ну, а если чужое, какой тогда смысл рассматривать? Сейчас понравится, а завтра отберут — только расстроишься.
По большому счету, ножик стоило хотя бы сполоснуть — судя по его размеру, им не то, что пироги, людей резать могли — но где его мыть-то, если ты понятия не имеешь, где здесь что находится? Орлова вытерла подолом клинок, вздохнула, убеждая себя, что грязнее чем был нож уже не станет и отрезав первый кусок, протянула его Васеньке:
— Держи.
— Ой, — всплеснул лапками коловертыш. — Это мне?! Такой большой кусок вкусного накрепка — и мне?
— Ну, а кому еще?
— Честно-честно?
— Бери уже! — не выдержала Маша.
Тут, пожалуй, стоило сперва спросить, мыл ли коловертыш руки, но женщина решила, что уже и смысла-то нет этим озабочиваться.
Васенька радостно подхватил кусок еще горячего пирога и впился в него зубами.
Кощеева невеста потянулась отрезать себе ломоть и вспомнила, что чашек на скатерти, кстати, тоже не было.
— А кружки есть?
Не из горла же этот самый узвар пить.
— Ф сундуке, — прочавкал Васенька.
Пришлось-таки заглядывать в коробы.
В одном обнаружились какие-то драгоценности, и Маша поспешно захлопнула крышку — потом, все потом! И вообще, вдруг не ее? — во втором — тарелки, и в третьем, наконец, кружки.
Пышущий паром пирог — как его там Васенька обозвал? Накрепок? — оказался действительно вкусным: начинкой на дно был уложен рис, а сверху неизвестный повар — магия? — уложил толстые ломти соленой красной рыбы. Узвар на вкус оказался компотом из сухофруктов с явственным привкусом меда.
Васенька проглотил один кусок и жалобно уставился на женщину, прося продолжения банкета.
Насколько Кощей помнил, подкинутое совой письмо он получил в тронной зале. Там же Злоба сообщила правителю, что царевны нет в ее хоромах и он поспешил ее искать. Письмо с собой не взял — как положил на стол не ведал, значит, скорее всего, выронил прямо там. И вот тогда возникает вопрос — где письмо?
Царь успел уже всю залу обойти, даже под лавки и трон заглянуть, край ковра поднять — может туда свиток закатился? — и ничего не обнаружил!
Заряла. Она рассказала о царевне, и она же следом за царем не пошла. Получается, должна знать, где послание.
— Дворского ко мне! — рявкнул царь.
Ждать пришлось недолго. Болеслав Предрагов-сын, управляющий всеми слугами царского двора, клич правителя Навьего царства услышал бы даже на другом краю Навьгорода: во-первых, чин обязывал, а во-вторых, он был пастеней всех хором. Из простых домовых выбился еще его прадед, Акамир Блудов-сын, и правнук стремился не потерять важный чин.
Смазанная тень проявилась на стене тронной залы, протянулась черной кляксой к ногам правителя:
— Звал, мой царь?
— Зарялу ко мне, — обронил мужчина. — Которая давеча на закате свечи разжигала. Злобой кличут.
Тень колыхнулась:
— Придется подождать до заката, мой царь. Зарялы ведь только в сумерках проявляются… Как первые звезды появятся, прикажу к тебе привести… Али мне самому что сделать, у нее разведать?
Можно было, конечно, и дворскому все поручить, но письмо было получено не обычной почтой, так что царь только отмахнулся:
— Не надо. Приведешь сюда.
— Как будет угодно, мой царь…
И тень развеялась, словно и не было ее.
Кощей нервно потарабанил пальцами по подлокотнику трона.
Вопросов все больше и больше, а ответов — все меньше и меньше.
Хотя, по крайней мере, одна задачка будет решена на закате, когда заряла расскажет, куда она положила свиток.
А вообще, это конечно верх наглости — царские бумаги брать. Распустили челядь! Что хотят, то и делают!
Надо будет Болеславу сказать — пусть проследит, чтоб такое больше не повторялось.
А сейчас, пожалуй, стоит пообедать — или уже поужинать? За этими разъездами счет времени потеряешь! — и как раз уже скоро закат будет…
Ляда, как выяснилось, это крышка люка. Поднять ее Маша смогла, а вот вниз спуститься как-то не решилась — слишком уж крутой была лестница, ведущая вниз. На то, чтоб разглядывать, что там где, в этой обещанной женихом мыльне, находится, и вовсе не было ни возможности, ни особого настроения.
Нет, душ принять, конечно, стоило. Но теоретически, там внизу должно быть что-то вроде русской бани, а раз так — вряд ли кто-то заблаговременно ее подготовил для купания — пара снизу не идет. Поэтому кощеева невеста решила подождать еще немного. Маша ж в любом случае собиралась идти общаться с женихом.
А значит можно выйти, провести с Кощеем санитарно-просветительную работу — ну, в смысле, объяснить в чем он глубоко не прав — и лишний раз напомнить, что Маша не местная, кому там надо командовать по поводу заблаговременной организации бани — не знает.
Можно, конечно, Васеньку припрячь, он все-таки отсюда родом, но честное слово, было проще еще чуть-чуть помучиться!
А там глядишь, женишок согласится на пару часиков свозить Машу домой, чтоб та, значит, кота накормила и родителей успокоила — а в родной квартире и искупаться спокойно можно будет.
Обед Кощей пропустил за поездками, а ужин царя был прост: всего пара перемен — холодные закуски да горячие блюда — и все. Царь ни тельного, ни похлебок сегодня не захотел. Можно было, конечно, выпить еще и вина — это хоть чуть-чуть бы развеяло душу, но сейчас даже легкий винный дурман с одного бокала слишком бы сильно замутил голову, а мужчине мало того, что нужно было поговорить с зарялой, так за день еще и много всего другого свалилось — следовало все произошедшее обмыслить.
Чашник — шумоволос щедро плеснул коричной воды из царского кубка в свой ковш, сделал неспешный глоток и неслышно отступил на шаг от стола: все было в порядке. Кравчий расторопно подавал блюда, пробовал их на вкус и спешил к двери — принять новое кушанье из рук стольника…
За царским креслом на миг проявилась черная тень и чуть слышно шепнула:
— Закат, мой царь, — отступила на шаг и развеялась.
Кощей, отодвинув почти нетронутую тарелку, рывком встал из-за стола и, и обронив:
— Я сыт, — вышел из столовой залы.
…Злоба стояла перед дверями тронной залы, нервно теребя в тонких пальцах едва заметный в надвигающихся сумерках призрачный платок. Полупрозрачное, дымчатое тело шло волнами и проблесками — явный признак того, что заряла волновалась.