— Я не считала, что это так уж и нужно, но он говорил, что все делает для меня, потому что меня любит. Мне трудно было заставить его от этого отказаться. Он прошел через Афган. Я не хотела, чтобы он хотя бы мысленно туда возвращался, а мечта о богатстве ему помогала.
— Если бы она оставалась только мечтой...
Володя вновь сдержал себя и не стал говорить, что корни наркоторговли тянутся в Афган, как не стал читать ей мрачные строки о смерти из Т. С. Элиота, но выходило, что Афган Сашу настиг.
Впрочем, думал он не о том, а о своем ответе на вопрос Кати об Америке. В сущности, я сказал ей очень простую вещь — ради спасения души человек имеет право даже уехать в Америку. В 91-м так сформулированный ответ вряд ли б кто понял, а в 2015, когда враждебность к Америке очень возросла, он снова стал понятен. Превратился в ярко выраженную этическую позицию.
— Я не должна была помогать ему в этом участвовать...
К словам Кати он почти перестал прислушиваться. Он чувствовал, что она успешно выбирается из трясины, совершенно неважно, с его помощью или нет. Зато он сам очень боялся завтрашней встречи с М. К., которого еще ни разу не видел. Что может произойти из-за этой не предусмотренной историей встречи?
21
Не произошло самой встречи. Все вчетвером ехали в электричке, когда Володе вдруг стало нехорошо. Сердце сжала невидимая рука, примерно так же, как в тот момент, когда И. А. постучал в щит, прикрывавший окно. Не удивительно — возраст. Прихватило, но так быстро, что он даже не успел понять, было ли при этом другое, сопутствующее ощущение страшного перекоса, как в начале путешествия через время. В глазах у него потемнело, и сразу перед ним раскрылся туннель, куда он и скользнул, не головой вперед, не ногами, а как-то боком.
Затем... Затем — свет в конце тоннеля... Некое светящееся существо и — вопросы. Без звука, без сотрясения воздуха. Зачем...
— Зачем ты делал то, что ты делал?
— Я не хотел, чтобы она умерла. Самоубийство — это грех.
— Согласен, но почему? Что ты знаешь о грехе?
— Вообще?
Володе почему-то представилось, как он выпивает в поселке с Сашком и Димоном, и вспомнились шутки, которыми они при этом обменивались.
— В случае Кати.
— Та часть её... Её души, которая привязалась к её Саше, хотела, чтобы все погибло вместе с ним.
— А ты хотел, чтобы у нее было будущее?
— Будущее?
Саша задумался. О каком будущем можно говорить, когда сам прыгаешь, как блоха, вперед-назад?
Собеседник ждал.
— Нет. Должна всегда быть точка выбора... Может быть, не выбора, а равновесия... Still point in the turning world... Except the still point, there would be no dance... А та часть, влюбленная в Сашу, хотела стать всем и вместе со всем погибнуть... Как террорист с бомбой... Она хотела эту точку уничтожить. Будущее тут ни при чем…
Будущее для Кати могло быть Америкой и не Америкой — это не имело значения, он пытался выразить нечто иное, и отсутствие необходимости говорить вслух тут не помогало. Выразить чужими словами, не умея подобрать своих...
— Трудно, Володя, да? — существо как будто улыбнулось. — Не готов? Хочешь еще побалансировать?
— Хочу, — честно ответил Володя.
— Ну давай тогда, братец, возвращайся к себе.
Снова что-то качнулось, он опрокинулся и заскользил, вроде как головой вперед, по тоннелю.
22
Очнулся он в кресле, в промерзлой мансарде, откуда началось его путешествие с И. А. Сначала вернулось ощущение собственного тела. Не открывая глаз, он пошевелил рукой, ногой. Пришло ощущение холода, неудобной позы. Втянул носом затхлый воздух. Недалеко по шоссе пронеслась машина. Постепенно все возвращалось на свои места.
Разлепил веки. Ночь, но темно не так чтобы очень. Он вспомнил, что в одном из домов за дорогой осенью иногда жили и тогда там горел фонарь. Доходил, наверное, слабый свет от этого фонаря.
Второе кресло, где давеча сидел И. А., было пустым. Володя с трудом поднялся, распрямил затекшие ноги. Просто так оказаться на даче И. А. он не мог, все, что было, не могло ему привидеться.
Пошарив, он нашел на столе коробок со спичками и, зажигая их одну за другой, осторожно двинулся к выходу.
Дверь на веранде была не заперта. Калитка тоже. Дальше все было ему хорошо знакомо, следующую спичку он зажег только перед дверью собственной дачи, чтобы попасть ключом в замочную скважину. Когда он нащупал в кармане ключи, он вдруг задумался, что в августе 91-го, перед возвращением, в электричке, никакой куртки на нем не было. Чудеса... А была ли на нем куртка, когда он перенесся туда с И. А.? Точно вспомнить об этом было так же трудно, как вспомнить подробности быстро забывающегося сна. С другой стороны, несколько дней назад ему снилось, что он умеет летать, и он отлично помнил, как смеялся во сне, что несомненно забудет об этом, стоит только проснуться. Подробности забывались, но ощущение достоверности путешествия в недавнее прошлое его не покидало.
Открыв дверь, Володя сразу прошел вглубь дома к печке. Круглая голландка еще хранила тепло.
ЭПИЛОГ
Столики перед кафе на зеленой лужайке, можно сказать, на буленгрене. Заказать македонский салат, маседуан? Или ограничиться кофе? Нет уж, лучше вина, без вина скучно. Пить вино и думать. Каким образом мы вообще что-то знаем друг о друге? Это ведь не менее удивительно, чем приключения Володи, описанные в этой повести. Но чудеса происходят, надо только суметь объяснить это на понятном каждому языке. Миру много раз обещали скорый конец, а он все не кончается, и Володя греет руки около круглой печки у себя на даче.