йствие формулы необратимо. Я бы на твоём месте поторопилась, а то вдруг отвалится что — язык там или руки. Как признаваться будешь?
Мысли скакали, налезая друг на друга. Гостиная наполнялась народом, куда с этими теперь?
— Так, Стива, бери свою супружницу, идёшь за мной. Маруся, пошли через пожарный выход.
Мы двинулись к дверям, через которые во время выступлений ходили артисты, а на вечерах с чаепитиями — официантки, вышли в «уличный» коридор, прошли до ближайшего пожарного тамбура, а оттуда направились к воротам.
04. КОГДА ПРОРЫВАЕТСЯ СИЛА
НОВОЯВЛЕННЫЙ МАГ
В полном молчании мы прошли по неприветливо-мокрым дорожкам, обрамлённым вдоль бордюров тоненьким молодым снежком, добрались до входных ворот, проскользнули в калитку, и тут я уменьшила кокон тени, замкнув его на нас с Марусей. Для её дядьки с тёткой мы просто исчезли. Стива на остатках внушения побрёл по улице, забрался в стоящий у обочины автомобиль, с визгом набравший скорость и умчавшийся вдаль по улице. На заднее сиденье залезли, между прочим.
— Как жалко, что это сон, — сказала Маруся. — С каким бы удовольствием я наказала этих мерзавцев! Всю жизнь он папе завидовал. Мот, бездарь и тупица. Белый билет купил себе, чтобы не служить «по здоровью»! И жена ему под стать, прошмандовка.
Я вытаращила глаза:
— Я думала, ты таких слов и не знаешь!
— Да я много чего знаю. Только не говорю. А во сне-то что… Можно.
Боже, как бы я тоже хотела, чтобы это был сон! Но оставить необученного мага, у которого произошёл первый стихийный выплеск, бродить среди абсолютно незащищённых людей, не научившись управлять своими способностями… Да ещё такого специфического…
— Марусь…
— М?
— У меня для тебя сложные новости.
— Какие? — она беспечно топала по тоненькой снежной кромке, оставшейся вдоль бордюра, рисуя следами туфель «ёлочки» и «ромашки».
— Мы не спим.
Она посмотрела на меня, сложив брови домиком, и засмеялась.
— Ну, ты даёшь! Или я даю? Если сон, значит, все мысли мои, правильно?
— Кроме тех, которые мои, — мрачно пошутила я.
Она оглянулась:
— Нет, не может быть не сон. Мы в домашних платьях. Снег лежит, — она многозначительно посмотрела на меня.
— И нам тепло, — согласилась я, — потому что я держу согревающий щит вокруг нас.
— Щит?
— Ну, или кокон. Или облако. Как тебе удобнее, так и называй, хоть одеялом.
— И нас никто не видит.
— Да, и это требует от меня некоторых дополнительных усилий.
Маруся походила по дорожке туда-сюда.
— Да не может быть! Я бы всё равно чувствовала температуру…
— Снег возьми. Он холодный.
Она недоверчиво посмотрела на меня, взяла комочек.
— Действительно, холодный…
Брови её сдвинулись к переносице, лицо посерьёзнело. Она вытащила из кармашка перочинный ножик, раскрыла и полоснула себя по пальцу.
— А у!
На дорожку закапала кровь.
— Главное, живот по-самурайски не вскрывай.
Я взяла её за руку и остановила кровь, заживила порез.
— Занятно, — Маруся осмотрела палец.
— А тот якутский маг, про которого ты рассказывала, разве так не мог?
— Не так быстро, — покачала она головой.
— Возможно, он использовал архаичную механику потока.
Маруся посмотрела на меня внимательно:
— А вот это — точно не мои мысли. Какую механику?
— Потока маны. Магической энергии. И вторая, кстати, новость, ещё более сложная, чем первая. Ты — маг. Причём, кажется, маг-инквизитор.
Маруся смотрела на меня и молчала.
— Что, сложно поверить?
— Извини, но да. И что ещё за инквизитор такой?
— На самом деле, — я снова потёрла лоб, — я не совсем уверена в переводе. Но это единственное слово, которое мне кажется подходящим. Возможно, подошло бы ещё «генеральный инспектор» или, допустим, «ревизор», но, видишь ли, инквизитор — он может быть одновременно и исполнителем наказания.
— То есть… — Маруся изобразила петлю вокруг шеи.
— Вроде того. Но… не руками, как ты понимаешь. Это нечто похожее на то, что ты сделала со своими… распорядителями наследства.
Она резко обернулась и посмотрела запертые на въездные ворота, потом на меня:
— Погоди, так я что — в самом деле?..
— Да!!! И меня до крайности беспокоит, что ты бродишь по двору в странном состоянии! И что делать, если ты вдруг начнёшь сбрасывать магию, а вокруг люди, которые не умеют защищаться⁈ Ты же как ребёнок с ружьём!
Маруся вдруг задышала часто-часто:
— Маш, почему у меня ноги так трясутся?
— Ну, всё, адреналин откатил, а формула эта очень ресурсоёмкая. Стой… Дай руку!
Я быстренько добавила ей маны — хотя бы до такой степени, чтобы избежать обморока. Потом повязала на руку один из моих шерстяных браслетиков.
— Полегчало?
— Кажется.
— Кажется или точно?
— Я… не знаю.
В первый раз я видела её настолько растерянной.
— Так. Марусь, я сейчас посмотрю твоё состояние — как доктор, ладно?
— Давай.
— Спокойно, спокойно… — если честно, уговаривала я в большей степени себя. Доктором для мага мне выступать ещё не приходилось. В смысле — для энергетического контура мага. — Так. Сейчас мы предпримем небольшое, но насыщенное путешествие.
РЕКА ЛЕЧИТ
Я вытащила из кармана свою сетку-леталку, расстелила её на скамейке, села. Противные лямки путались, видать от страха. Руки у меня тряслись, натурально.
— На колени ко мне садись.
— З-зач-чем?
— Вот, ещё и холодно да? Садись живее, мана стремится к нулю. Дело паршивое.
С моей точки зрения, Маруся этой формулой немножко надорвалась. Нет, не немножко, сильно надорвалась — в прямом смысле слова. Вся энергетическая оболочка покрылась страшными трещинами, сквозь которые, совершенно беспрепятственно, уходила поступающая мана. Жутковато, если честно.
Я обняла её покрепче и с усилием подняла нас вверх, выше ограды, металлические пики которой меня несколько пугали, к прекрасной, столько раз уже помогавшей мне реке.
— Ой! — пискнула Маруся.
— Тише, услышат! — за качество звуковой маскировки я, если честно, опасаюсь.
С двойным весом летелось довольно тяжело, периодически меня то кренило набок, то норовило раньше времени приземлить (благо, место здесь малолюдное), но добрались мы очень быстро — тут же рукой подать. Я дотянула до симпатичного островка посередине реки, ссадила Марусю и слегка отдышалась:
— Легче тут?
— Да, гораздо!
— Река и море — самые мощные источники. Ещё хороша земля, но когда она не спит. В холода всё не так.
— И это тоже не сон, — обнимая себя за плечи дрожащими руками, отметила она.
И это не от холода.
— Нет. Слушай, подруга. У тебя энергетическая травма.
Маруся поёжилась:
— Это опасно?
— На вид — очень, — честно ответила я. — Я не особо знаю, что делать в таких случаях. Ты разом израсходовала весь объём маны, который копился в тебе… считай, всю жизнь! Это как пластом тридцать лет пролежать, а потом вскочить и поднять штангу втрое тяжелее себя.
— Так я, получается, как Илья Муромец? — Маруся засмеялась.
Смех — хороший знак!
— Вроде того. Теперь нам надо научить тебя кушать ману с ложечки. У моего приёмного отца на это полгода ушло. Правда, я была маленьким испуганным заморышем, а ты у нас девушка взрослая, умная, сейчас я тебе как объясню-объясню, а ты как поймёшь-поймёшь…
На объяснения ушло довольно много времени. На упражнения по собиранию маны — ещё больше. Я с тревогой следила за её контуром. Как будто меньше утекает? Или нет? Что будет, если уйти с этого островка?
И вдруг меня осенила такая мысль, я аж в лоб себя треснула!
— Что? — заинтересовалась Маруся.
— Пенёчек я, вот что! А ну, расстёгивай ворот!
Я вытащила из-под платья свою оправу и отщелкнула застёжку. Маруся удивлённо уставилась на риталид:
— Это что — это ты всё время в этом ходишь? А зачем?
— Это оправа накопителя. Возможно, лучшего в этом мире. А вот камешки выгорели, тоже от чрезмерной разовой траты. Ну и… ещё потому, что меня в тот момент пыталась убить целая команда магов высшего класса, и защита сработала на пределе. Но даже пустая, она очень сильная. И сейчас мы слегка настроим её на тебя и на лечение… Давай, я тебе застегну. И быстро валим отсюда, у меня без неё башню рвёт.
Рисковая это была операция, честно скажем. Я потом уж подумала, что надо было не суетиться и переодеть оправу на берегу. Спасли меня мои же браслетики, привязанные для подзарядки в количестве аж двадцати штук. Когда мы опустились (честно скажем, практически рухнули) во дворе гимназии, все они были залиты энергией по самую крышечку.
— У-у-у-ух! — я сложила свою леталку в карман. — Ну-ка, дай посмотрим…
Всё-таки, риталид — это вещь! А риталид с камнями — вообще бомба! Но вот этих ужасных дырок в контуре всё ещё было более чем достаточно. Уменьшатся они вообще? Или Маруся так и будет, маг-инвалид?
О сомнениях я ничего говорить не стала, а наоборот — бодро улыбнулась:
— Доктор советует эмоциональный покой и соблюдение режима дня. Без моего разрешения оправу не снимать, последствия могут случиться непредсказуемые.
— А ты говорила — нужно научиться управлять…
— Правильно! — я наставительно подняла палец. — Первая ступень — уметь видеть ману и принимать её в должном количестве: не больше, и не меньше, чем тебе требуется. Если вдруг почувствуешь, что волосы как будто наэлектризовались или за шёлк, мех берёшься — и щёлкает, тогда сразу зови меня. Срочно!
— Ясно.
В нынешней ситуации подобная перспектива представлялась крайне маловероятной, но предупредить на будущее стоило. Боже, надеюсь, оно у нас будет, это будущее. И надеюсь, оно сложится благополучно…
— Пошли. Как бы не потеряли нас.
С этим я прямо угадала. Мы вошли в цветочную гостиную (через тот же пожарный вход, что и вышли), когда горничная Тома заглянула (видимо уже не первый раз) и спросила сидящих у входа: