Полежаева собралась отказаться. Уже рот открыла. И, надо же такому случиться, вновь встретилась взглядом с новобрачной. Та, извернувшись, смотрела себе за спину. На причину заминки. Но орать не Макса не пыталась. Одернешь такого, как же. Иное дело муж, в его рукав она вцепилась мертвой хваткой. Прищуренные глаза бешеной кошки, капризная гримаска на красиво накрашенном лице. Пристальный оценивающий взгляд избалованной родительскими деньгами девчонки, привычно разделяющей весь мир на своих и чужих. При чем ориентиром служит исключительно тяжесть туго набитых кошельков. Никакие человеческие качества в зачет не идут. Выражение брезгливой злости, сменилось пренебрежением, словно молодая жена была королевой, встретившей нищую побирушку. Задетая за живое Маша не растекалась киселем, а свирепела. Обыкновенно. Сейчас, почувствовать себя уверенно ей мешала широкая спина Матвея. За таким щитом новобрачная могла резвиться абсолютно безнаказанно. Машина злость рассыпалась, наталкиваясь на равнодушный затылок мужчины, чье внимание для нее так много значило.
-?
Полежаева точно со стороны услышала веселое бормотание Мишки.
-Пожалуйста, соглашайся. Макс гарантирует полную неприкосновенность и море удовольствия. Верно же?
Последовало четкое подтверждение со стороны Крутого Пацана.
-Базара нет.
Маша, не глядя на Зверева, уронила с грустной задумчивостью.
-Да.
Буров, отказываясь признать поражение, подмигнул. Макс прикрыл глазищи. Немедленно выдал ц.у.
-Живешь у деда, надеюсь?
-Конечно.
-Заеду завтра в пять. Жди.
Повернулся, приказал.
-Мишка, за мной, а то придушу.
-За что?
-За шею.
-?
-Нас заждались.
Буров, продолжая паясничать, развел руками, поклонился, поспешил следом за воином в серой рубашке. Говорливая толпа приглашенных тотчас проглотила обоих мужчин. Вот они вынырнули на мгновение, и вновь исчезли, окруженные щебечущими прелестницами. Глупая, растерянная Маша не могла заставить себя отвести взгляд от высоченного Матвея. Рост не позволял ему так легко раствориться среди людей. Маша смотрела на хирурга, не отрываясь. Беспомощно ругая себя идиоткой и малолетней дурочкой. Новобрачная оборачивалась трижды. Ее глаза метали раскаленные лезвия.
В пять утра Маша, сидела на кухне. Нервно пила чай и хмурилась. Сонный дед материализовался в дверном проеме.
-Что случилось, золотце?
-Ерунда.
-А поточнее?
Он отчаянно зевал. Маша вздохнула - почему бы, собственно и не признаться в половине проблем? Буркнула сердито.
-Не знаю, что напялить на свадьбу. Сегодня вечером.
-Надеть.
Механически поправил дед.
-Надеть.
Согласилась девочка. Дед приземлился на табурет, почесал в затылке. Сказал неожиданно.
-Туфли есть.
-?
-Обувь это уже половина наряда.
-Согласна. Но в одной половине не пойдешь!
Дед помял лицо ладонью. Задумался. Обругал себя.
-Дурак старый. Завел ребенка, а о пеленках не думаю.
Маша промолчала. Фраза была риторической и ответа не требовала.
-У тебя платья совсем нет? Ни одного?
-Шерстяное в клеточку и старое школьное.
Целую минуту дед молчал. Для него, соображающего мгновенно, это была солидная пауза. Почти тайм-аут. Потом потянулся - налить себе чаю. Маша опередила Илью Ильича. Ей нравилось ухаживать за дедом. Так она казалась взрослее (в собственных глазах). Положила ложку сахара, плеснула заварки, налила кипятка, подвинула поближе тарелочку с пряниками.
-Держи.
-Спасибо.
Не торопясь, он выпил чай. Сказал задумчиво. Сосредоточенно.
-Пойдем в закромах пороемся.
-Где?
-В кладовке, золотце. Я привозил в свое время ткань, костюмы. Подарки. Что-то могло уцелеть. За всеми событиями твой предок не разбирал пару баулов. Руки не дошли. Попытка не пытка. Глянем вместе.
Влез на табурет, достал с антресоли черный и коричневый твердые чемоданы с проржавевшими замками. Маша, вытянув шею, следила за каждым движением. В принципе, особенно не надеясь на успех предприятия. Лежат внутри какие-нибудь морально устаревшие жуткие кримпленовые костюмы и нейлоновые рубашки. Или вообще, детские пеленки-распашонки. Расстаться с этими причиндалами большинство женщин просто не в состоянии. Из суеверия, предубеждений, природной запасливости, надежд на ранних внуков и прочих таинственных соображений. Внутри у первого чемодана, действительно, имелся ворох застиранных малышовых вещичек, несколько древнего вида пиджаков.
-Так-так.
Капельку растерянно провозгласил дед. Маша подтвердила.
-Так.
На самом дне второго чемодана, под стопками постельного белья и кухонных полотенец, пылился тонкий бумажный пакет, заботливо перетянутый серой бечевкой. Маша взвесила его в руке. Поинтересовалась без особого энтузиазма.
-Что там?
-Отгадай.
-Платок какой-нибудь. Или метр ситца. Я права?
-Открой, узнаешь.
Маша сходила на кухню за ножницами. Не торопясь, разоблачила находку: срезала веревочки, развернула бумагу.
-Ох!
Пунцовый шелк, расшитый вычурно разбросанными фантастическими золотыми листьями и цветами, резал глаз своей пестротой и яркостью. Кусок ткани, метра полтора в длину с обработанным краем. Ни завязок, ни пуговиц. Маша подняла глаза на деда.
-Что это?
-Саронг. Настоящий, не для туристов. Мне его подарили, как-то раз. Давно. Ладно, не важно. В семье, как видишь, не пригодился.
Маша зарылась двумя руками в затылок. Спросила почти с возмущением.
-И как это носят?
-Обматывают вокруг бедер, вроде юбки получается. Очень эффектная штука.
Маша взяла блестящую ткань за краешек, подняла с пола. Шелк взлетел сверкающим крылом сказочной птицы. Девушка повернулась к зеркалу. Эта буйная африканская, варварская, пышная красота убивала все остальное. Можно было представить такую "юбку" на высокой черной богине, в крайнем случае - на гордой царице, повелевающей армиями. Но провинциальная белокожая девочка даже хорошенькая, как картинка, выглядела сейчас блеклой дурочкой, укравшей церемониальное одеяние. Или еще хуже - бледной молью. Маша разжала пальцы, позволяя шелку соскользнуть вниз, на пол.
-Спасибо, дед. Это слишком шикарная вещь.
-Ты сама слишком.
Он начал перечислять, загибая пальцы.
-Слишком высокая, слишком глазастая, волосы тоже - слишком густые и длинные, чтобы быть настоящими. А еще ты слишком много думаешь о ерунде, слишком сильно грызешь себя по пустякам, золотце. Ясно? Саронг тебе к лицу.
-Нет.
-Хорошо. Уберем до лучших времен. А зря. Славно получилась бы. Не так, как у всех. Но на "нет" и суда нет. Что же ты наденешь?
Маша ответила сдержанно, почти сухо.
-Я знаю, что я в любом случае не натяну сегодня. Эту... милую юбочку.
-Простое отрицание не самый конструктивный метод. Предложи другой вариант. Взамен отвергнутого.
-О, Боже. Ты не можешь говорить попроще? Я ведь не профессор. У меня иногда от разговора с тобой мозги вывихиваются. Честное слово.
-Не вывихиваются, а наполняются новыми знаниями. Да, с непривычки распирает. Но это дело поправимое.
-О, Боже.
-Что за свадьба, кстати? Почему древний предок не в курсе событий?
Пришлось рассказать все, как есть. Славу Богу, дед умел слушать и старался помочь. Маша, само собой, растаяла и выложила даже то, что собиралась утаить. Вот так. Через четверть часа Илья Ильич постановил.
-Все ясно. Но ты не вешай нос. Мы не сдадимся. Будет у тебя платье. Золушка моя ненаглядная.
-Доброй феей притворяешься?
-Обижаешь. Фея мужского рода - это нонсенс.
-Чего?
Дед не поленился, принес словарь. Продиктовал по буквам как пишется непонятное слово. Прокомментировал свои действия.
-Учись пользоваться справочной литературой, золотце. В отличии от разных синусов и косинусов сие знание - вещь прикладная, в хозяйстве каждой приличной, образованной барышни необходимая.
Маша застонала, пытаясь разжалобить доморощенного Макаренко.
-Каникулы ведь.
-Мозги необходимо упражнять постоянно, иначе плесенью покроются.
-Дед, но ведь пять утра. Я лучше подремлю немножко. А?
-Нет, золотце. Тебе словарь, а мне чуть позже, когда нормальные люди проснутся - телефон. Надо разузнать нужный адресок. Верно?
Маша поканючила еще пару минут, бестолку. Мучитель не проникся, к огромному сожалению несчастной жертвы, не подобрел, не передумал, не отлип до тех пор, пока внучка не взялась за дело, не заскользила пальцем по строчкам. Нонсенс. Нонсенс. С чем же его едят? Ага. Вот. Дед прокомментировал.
-Можешь выписать значение на листочек и приколоть к стене. Так точно запомнишь. Проверенный факт.
Маша застонала, в притворном ужасе. Распоясался мучитель. Тоже нашелся Песталоцци, блин. (Фамилию этого древнего деятеля она уже выучила в аналогичной ситуации.) Гений педагогики, а не нормальный дедушка.
В два часа дня Маша рука об руку с Ильей Ильичом вошла в небольшую квартиру на улице Коммунистической. По коридору сновали две симпатичные глазастые маленькие девочки. На кухне молча и сосредоточенно пил кофе крупный, серьезный мужчина в светлых брюках. Открывшая дверь хозяйка с милыми извинениями упорхнула внутрь. Издали ее веселый голос пропел.
-Проходите. Мы здесь.
Маша присела, расшнуровала кроссовки, обилие разномастной обуви впечатляло. Неужели здесь живут одновременно десять человек? Или так много гостей? Вошли в комнату, сразу стало ясно, что к чему. На диванчике и креслах устроилось несколько женщин, они громко обсуждали купальники и белье. На полу примостилась девушка, разбирающая стопку модных бандан и платочков. Повсюду были развешаны костюмы, в углу грудой лежали распечатанные пакеты и коробки. Хозяйка подошла познакомиться, всем своим видом демонстрируя радость от встречи с Машей и ее дедом.
-Вас ко мне Татьяна Ивановна направила?
-Так точно.