– Не понимаю, – покачала головой Дана. – Как так может быть? Появилась девочка, будто бы из ниоткуда, и никто не может выяснить, кто она?
Зинаида Романовна тяжело вздохнула.
– Увы, всякие ситуации случаются. Меня уже ничего не удивляет… Ах да, она ещё сообщила, что родители её мертвы. Мать умерла давно, а отец недавно. Это всё, что удалось от неё добиться.
– Вы ей верите? – спросил Илья.
– Абсолютно! – был категоричный ответ. – Нисколечки не сомневаюсь, что она говорит правду. Родители её мертвы. А органы опеки и попечительства выдали соответствующий акт. Знаете, Маша просто не умеет лгать. То, что не желает говорить, не скажет, как не уговаривай, но и солгать не солжёт. Но, думаю, её прошлое рано или поздно станет известно. Она вам расскажет через какое-то время. И откуда у неё этот шрам на лице расскажет, и кто были её родители. Но могу вам точно сказать… Какие бы беды с ней не приключились, это её не сломало. Она боец, это сразу видно. Маленький отважный боец.
– Мне она всё больше и больше нравится, – заявил Илья и Дана кивнула, поддерживая его.
– Вы ещё должны знать, – продолжила Зинаида Романовна, – что когда Маша к нам поступила, она не умела ни читать, ни писать. С ней вообще никто никогда не занимался. Ей, по нашим прикидкам, лет десять-одиннадцать, но она была безграмотной… Ах, да, она умела только слово «Ёж» писать. У неё есть острый камешек, с которым никогда не расстаётся, так вот Маша им в первый же день на стене над своей кроватью «Ёж» нацарапала. А потом научилась фломастерами пользоваться и теперь это слово у нас повсюду можно обнаружить. Маша так будто бы территорию помечает. Я даже запретила уборщицам этого ежа стирать – пускай будет, для неё это, видимо, важно.
– А что с учёбой? – поинтересовалась Дана.
– С учёбой? Да всё хорошо у неё с учёбой. Она очень способная, впитывает всё в себя, как губка. А уж сколько в ней любопытства! Такое ощущение, что она торопится узнать об окружающем мире всё, всё, всё. Словно упущенное хочет скорее нагнать. Картинки в журналах обожает рассматривать. Особенно любит журнал «Вокруг света». Я выписываю его, и принесла ей целую кипу. Очень любопытная девочка. А мы ведь поначалу опасались, что Маша из детей-Маугли. Слышали, наверное, о таких? Да что далеко ходить, в прошлом году на Украине в одном селе обнаружили такую девочку. Оксана Малая. Она выросла в окружении собак. Лаяла, на четвереньках бегала. Так вот такие дети очень плохо социализируются. Жуткая задержка в психическом развитии. Порой нужны годы, чтобы они хоть как-то приспособились к жизни в обществе. А иногда и время не помогает, так и остаются, как дикие зверушки. Но Маша, слава Богу, оказалась не из таких. Только вид её был немного диким, и поначалу на всех она глядела с каким-то вызовом, словно на врагов, с которыми ей предстоит сразиться. А потом взгляд смягчился. Первые дни молчала, как партизанка, но скоро её любопытство взяло верх. Ну, и начались вопросы по любому поводу. Она ведь элементарных вещей не знала. Даже, извините за подробности, понятия не имела, как унитазом пользоваться. Но повторюсь, она всему быстро учится… И вот, взгляните…
Зинаида Романовна вынула из ящика стола папку и протянула её своим гостям.
– Я специально для вас подготовила, думала, вам будет интересно. Тут её рисунки. Очень Маше нравится рисовать, хотя, как сами сейчас увидите, получается у неё пока неважно.
Илья открыл папку, и они с Даной принялись рассматривать рисунки. Зинаида Романовна была права, рисовала Маша пока так себе, но видно, что старалась. Это был уровень, когда ребёнок уже оставил позади стадию каляк-маляк и перешёл к чему-то осмысленному.
На одном из рисунков Маша изобразила человека с торчащими в разные стороны волосами. Руки и ноги – чёрточки, глаза – точки, уши – загогулинки. Рядом с человеком была нарисована кошка. О том, что это странное существо именно кошка, говорили большие усы, хвост и подпись внизу «Мурка». А под человечком значилась единственная буква «М». В верхнем углу рисунка находился идеально ровный круг – то ли солнце, то ли луна. Скорее всего, Маша нарисовала этот круг, просто обведя фломастером стакан или какой-то другой подходящий предмет.
– Не думаю, что эти рисунки могут хоть что-то разъяснить по поводу её прошлого, – с лёгкой грустью заметила Зинаида Романовна. – Но кто знает…
На следующей картинке – человекообразное существо с большими рогами, похожими на оленьи. Деревья. Причём существо было величиной с эти деревья. И снова круг вверху листа.
Илья взял очередной рисунок. Хмыкнул. Здесь Маша изобразила что-то не вполне понятное. Вроде бы маленький человечек, но с крыльями и слишком большими для его комплекции острыми зубами. А рядом – коричневое чудо-юдо с бивнями, как у слона.
– Любопытно, – прокомментировала Дана. – А девочка-то с фантазией.
На очередной картинке был просто круг на чёрном фоне, а внизу подпись корявыми буквами: «Луна».
– Вы ещё кое-что должны знать, – Зинаида Романовна побарабанила пальцами по поверхности стола. На лбу появились складки. – Это мне кажется важно. В общем, Маша очень боится грозы. У нас в детской комнате телевизор стоит, и однажды шла передача о дикой природе. Дети смотрели, ну и Маша тоже. Надо сказать, она долго воспринимала телевизор, как какое-то окно, за которым всё по настоящему, в реальном времени. Ну и вот… В передаче этой показали грозу – гром, молнии сверкают. Маша вскрикнула, вскочила и бросилась бежать. Воспитательница её потом долго искала, нашла в столовой под столом. Спросила, что её так напугало, а Маша ей дрожащим голосом: «Там гроза!» Очевидно, в её жизни во время грозы случилось что-то ужасное. В общем, имейте это в виду.
– Хорошо, – поспешил заверить Илья.
– И ещё один ньюансик, – Зинаида Романовна выдержала паузу, словно раздумывая, говорить или нет. – Уж не знаю, как вы к этому отнесётесь, но Маша совершенно не ест мяса. Ни в каком виде. Котлеты, сосиски, даже суп на мясном бульоне – не-а, не станет есть. А, как я уже сказала, если она чего-то не желает делать, то её и не уговорить. Потом, возможно, это изменится, но пока всё так, как есть.
– Ничего страшного, Зинаида Романовна, – широко улыбнулся Илья. – Я тоже человек упрямый. Получается, у нас с Машей уже есть что-то общее.
– А что она любит кушать? – полюбопытствовала Дана.
– Каши, – в глазах Зинаиды Романовны зажглись весёлые искорки. – Любые каши: гречневая, манная, рисовая… Кушает с таким аппетитом, что аж завидно.
Дана рассмеялась и похлопала мужа по животу.
– Похоже, Илья, у неё с тобой ещё кое-что общее есть.
– Ну а теперь, – на весёлой ноте решила подвести итог Зинаида Романовна, – дело за малым… Заявление в органы опеки, затем суд и можете забирать Машеньку. Хотя, ещё кое-какие проверки будут, жильё ваше посмотрят. Думаю, никаких проблем возникнуть не должно. Но, видите ли, я уже говорила, что мы не знаем её точного возраста, однако она у нас значится как десятилетняя. По закону, если ребёнку уже исполнилось десять лет, нужно его согласие на усыновление-удочерение. Вы должны насчёт этого с ней поговорить. Да вот хотя бы прямо сейчас. А потом ещё и с представителем из органов опеки и попечительства.
– Разумеется, – кивнул Илья.
– Да-да, конечно, – одновременно с ним произнесла Дана.
– Ну, будущие счастливые родители, тогда пойдёмте, – Зинаида Романовна поднялась из-за стола, бросила взгляд на часы на стене. – Так, время у нас полдвенадцатого. Дети на прогулке.
Она подошла к вешалке, быстренько надела сапоги, пальто. Илья с Даной покинули кабинет, а Зинаида Романовна, прежде чем выйти, поглядела на портрет Крупской и показала кулак с поднятым большим пальцем.
– Живём, Надежда Константиновна! Живём!
На улице шёл снег – хлопья большие, как птичий пух. Дети, под присмотром молодой воспитательницы, резвились на застроенной горками, качелями, домиками площадке. Кто-то снежками бросался, кто-то катался с горки. И лишь одна девочка в синем пальто и красной шапке с большим помпоном стояла в сторонке. Она ловила ладонью снежинки и внимательно рассматривала их, словно пытаясь разгадать какой-то зимний секрет.
– Вы лучше здесь, пожалуйста, подождите, – не доходя до детской площадки, попросила Зинаида Романовна. – А то все дети сейчас только на вас и будут глядеть, причём с грустью. Они ведь в каждом незнакомом взрослом видят потенциальных родителей. Не нужно ранки бередить.
– Понимаю, – вздохнул Илья. – Разумеется.
Дана обхватила его руку и прильнула к нему. Зинаида Романовна сначала подошла к воспитательнице, коротко переговорила с ней, затем проследовала к девочке с синем пальто. Вместе они вернулись к Илье и Дане.
Маша глядела на них с подозрением. Тётя Зина сказала, что они хотят задать ей один вопрос. И что за вопрос такой? И почему эти люди так волнуются? Видно же, что волнуются.
Дана опустилась перед ней на корточки, приложила ладонь к её предплечью.
– Маша, – она так переживала, что голос прозвучал сипло. Собралась с духом и повторила уже более уверенно: – Маша, ты хотела бы жить с нами? Мы станем одной семьёй. Мы будем о тебе заботиться. У нас большой хороший дом, ты ни в чём не будешь нуждаться… – Дана смутилась, понимая, что говорит что-то не то.
– Мы станем тебе хорошими родителями, – заверил Илья, вложив в эти слова всю свою душу.
– Что скажешь, Маша? – ласково спросила Зинаида Романовна.
Прошлой ночью Маша была в Мире Большой Луны. Как обычно уснула и оказалась возле ручья, над которым парили прозрачные пузыри. Её встретила Аглая. Вместе они дошли до мостика, перебрались через ручей и прогулялись до опушки серебряного леса. Во время прогулки Аглая сказала, чтобы она не боялась перемен, которые в скором времени ждут её. Даже не просто не боялась, а должна идти им навстречу. Так нужно. Этого желает Луна. Теперь Маша понимала, что это за перемены – её хотят забрать из детского дома. Ну что же, пускай. Тем более, этот дядя и эта тётя ей нравились. Они сегодня привезли несколько больших коробок с разными сладостями. Всем детям досталось. Интересно, в их большом хорошем доме найдётся баночка земляничного варенья?