Расправив плечи, Маша сделала глубокий вдох и пошла вперёд, крепко держа за руки Илью и Дану. Она уже точно знала, что не отступит, не вернётся под кровать. Её вела злость. В голове возник новый образ: Грыжа с обрюзгшим уродливым лицом – такая жалкая, ничтожная, губы дрожат от страха, глаза воспалённые, больные.
«Я не боюсь тебя! – мысленно закричала Маша. – Я больше тебя не боюсь!»
Она смело вошла в стену ливня, вскинула голову, не обращая внимания на удары тяжёлых капель по лицу. Злость явилась не одна, она привела с собой какое-то яростное, граничащее с безумием, наслаждение. Оно накатывало мощными волнами, сметая всех призраков прошлого. Маша купалась в нём, дрожа уже не от страха, а от гордости за себя. Она перерождалась, как той волшебной ночью в лесу. Но теперь вместо Лунного эликсира у неё был сладостный гнев и поддержка Ильи и Даны. Она ощущала эту поддержку каждой клеточкой тела.
– Я не боюсь! – закричала она, бросая вызов грозе.
Молния ударила где-то совсем рядом, превратив нити дождя в жидкое серебро. Грохот грома показался Маше рёвом поверженного чудовища. Она победила стихию, как ту тварь из мёртвого леса.
Дана обняла её.
– Ты справилась! Я не сомневалась, что ты справишься!
– Да, я справилась! – улыбнулась Маша, чувствуя себя так, словно в одночасье излечилась от смертельной болезни.
Илья засмеялся, потрепал её по голове.
Втроём они стояли под дождём до тех пор, пока гроза не стала удаляться. Вернувшись в дом и переодевшись в сухую одежду, сели за стол пить чай. Глядя на близких людей с благодарностью, Маша решила, что настала пора доверить им свои тайны. И решение это ей далось с удивительной лёгкостью. Все сомнения и опасения словно бы вымыло из неё ливнем и унесло с первой весенней грозой в неведомые дали. Что было, то прошло. Теперь уже навсегда.
Выпив полчашки чая, Маша произнесла:
– Я расскажу вам о своём прошлом. Расскажу о том, что со мной случилось.
Она точно знала, что Илья и Дана поверят каждому её слову. Поверят даже в то, что другие назвали бы буйной фантазией маленькой девочки. Они были полностью готовы выслушать и принять её правду. Но главное, она была теперь готова эту правду поведать.
Глядя в стол перед собой, Маша начала, моментально окунувшись в прошлое:
– Я жила в деревне Глухово. Жила за печкой, в темноте. Мой отец однажды привёл в дом злую женщину, Грыжу, и она сказала, что моё место теперь там, за печкой. Я выбиралась по ночам, когда все спали пьяным сном, или когда никого не было дома. Питалась объедками, которые оставались после попоек. У меня были журналы с красивыми картинками. Я глядела на них и мечтала, что когда-нибудь увижу всё это вживую… А ещё у меня была луна…
Рассказывая о своей жизни в вонючем доме, Маша не испытывала ни жалости к себе, ни страха. Только ровную, вибрирующую на одной ноте, злость. Поведала о том, как Грыжа впечатала её щёку в раскалённую печь, о том, как целое лето провела в собачьей будке. Дана слушала её, прикрыв лицо ладонями, словно пытаясь спрятаться от страшных подробностей. А Илья сидел с каменным лицом, лишь глаза выдавали клокочущий в нём гнев.
Ливень закончился. Гроза уходила, далёкие громовые раскаты звучали как урчание поверженного зверя.
Уже без злости, но с лёгкой грустью, Маша рассказала об Аглае, а потом, после долгой паузы, поведала о том, как Грыжа убила отца. Без подробностей поведала, в нескольких словах, желая, чтобы эта часть её рассказа поскорее осталась в прошлом. И о своём побеге во время грозы рассказала быстро, нервно, после чего двумя большими глотками допила чай, вышла из-за стола и раздвинула занавески.
За окном в свете фонарей искрилась мокрая листва, с крыши капало. Небо было затянуто плотными облаками, и Маше стало немного обидно, что не видно луны. Вздохнув, она продолжила свой рассказ: дом Аглаи, земляничное варенье, первое посещение Мира Большой Луны… Теперь Маша не упускала подробностей. Голос её стал спокойным, размеренным, на губах иногда возникала улыбка. Рассказала о ночи перерождения, о танцах среди звёзд, о рогатой великанше и о Мертвеце с Муркой. При этом она не думала о том, что выдаёт какие-то запретные тайны. Мертвец ведь ничего не говорил о таком запрете, а значит, можно рассказывать.
Дана поднялась, подошла к Маше и встала рядом. Илья сделал тоже самое. Все трое глядели на небо. От грозы и отголосков не осталось – ушла за горизонт.
Маша рассказала о своей жизни в лесу, о способностях, которыми её одарила Луна. И ей ни разу не захотелось поинтересоваться у приёмных родителей, верят ли они ей. Знала, что верят, чувствуют правду в каждом её слове.
Сегодня и для Ильи с Даной был вечер перерождения. Категоричное «не может быть» рассыпалось в прах, теперь в их сознании властвовало «всё возможно!». Они, словно бы вернулись в детство, в те времена, когда у них не было ни капельки сомнений, что чудеса существуют.
Закончив свою историю, Маша испытала облегчение. Больше не нужно ничего скрывать, таиться. Для близких людей она перестала быть девочкой с тайным прошлым.
– Мы всегда знали, что ты особенная, – погладила её по голове Дана. – Видели, замечали. Но ни о чём не расспрашивали, потому что знали: рано или поздно ты решишься и расскажешь всё сама.
– И вот ты решилась, – мягко произнёс Илья.
На губах Маши обозначилась лёгкая улыбка.
– Вы не представляете, как я рада, что всё рассказала. Будто тяжёлый груз с плеч сбросила.
Ей казалось, что даже дышать как-то легче стало, будто её тайны были железным обручем, стягивающим грудь. И вот этот обруч раскололся. Она подумала, что лишь избавившись от тяжести можно понять, как на самом деле было нелегко.
Илья скрестил руки на груди и с задумчивым видом прошёлся по гостиной.
– Сегодня же обзвоню своих друзей, и завтра мы поедем в эту поганую деревушку. Эта женщина, Грыжа… Она должна за всё ответить.
– Я тоже поеду! – заявила Маша. – Я больше её не боюсь. Всё это время боялась, как грозу, а теперь никакого страха. Мне нужно поехать.
Илья посмотрел на неё внимательным взглядом, задавшись вопросом: правильно ли подвергать маленькую девочку таким испытаниям? Она итак настрадалась, а тут возвращение в ненавистную ей деревню.
– Мне нужно поехать! – повторила Маша. – Я дала слово Аглае. Она лежит сейчас в своём доме, но её нужно похоронить.
– Что ж, – кивнул Илья, согласившись с таким аргументом. – Поедем вместе.
Перед тем, как лечь в кровать, Маша долго сидела в своей комнате у окна. Размышляла о том, каким образом Илья собирается наказать Грыжу. Руки ноги переломает? Заставит ползать на коленях и вымаливать прощение? Маша очень хотела, чтобы Грыжа страдала, и это желание её смущало, было в нём что-то неправильное. Смущала та злая радость, с какой она представляла мучения ненавистной твари. А потом Маша вспомнила свою боль, когда Грыжа впечатала её щёку в раскалённую печку и смущение прошло. Захотелось просто свершить месть – самой, с помощью подаренных Луной способностей. Принесёт ли это удовлетворение? Гнев уверял, что да, и Маша ему верила.
Глава двадцатая
Впереди ехал чёрный джип, в котором находились Маша, Илья и Андрей, его друг и заместитель в охранной фирме. За джипом следовал микроавтобус «фольксваген» с пятью вооружёнными крепкими ребятами-охранниками. Между рядами сидений на деревянных ящиках стоял гроб. Илья намеревался купить гроб из ценной породы дерева – красивый, лакированный, с серебристыми замками, – но Маша воспротивилась:
– Аглае это не понравится, – она даже не заметила, что говорит о ней, как о живой. – На том кладбище вряд ли кто-то похоронен в дорогом гробу. Неправильно как-то получится.
Илья не стал спорить и, к разочарованию сотрудника магазина ритуальных услуг, приобрёл гроб дешёвый.
Утро выдалось хмурым, природа словно бы ещё не оклемалась от вчерашней грозы. В многочисленных лужах отражались серые облака, ветер шелестел листвой. Андрей, с уверенностью провидца, заявил, что непогода продлится минимум неделю, а синоптики обещавшие, что уже завтра будет солнечная погода, всё врут. Маша улыбнулась, она чувствовала, что синоптики правы.
Маша глядела на унылый пейзаж за окном, испытывая небольшой дискомфорт. Ей не нравилось ездить в автомобилях из-за постоянного ощущения бесконтрольности – машины казались своенравными зверушками, которые в любой момент могут воспротивиться воли хозяев. Маша понимала, что представления эти глупые, детские, но не пыталась унять дикость своей фантазии. Отчасти эта дикость ей нравилась.
За окном искрился от влаги лес. Мерно урчал двигатель. Вчера Маша полагала, что будет нервничать по дороге в Глухово, но она сейчас испытывала лишь небольшое волнение. Её сильные эмоции словно бы взяли паузу после вечернего мощного всплеска. Однако Маша чувствовала: пауза будет недолгой. Злость ждала своего часа. Гнев готовился к встрече с Грыжей.
Джип и микроавтобус свернули с шоссе на просёлочную дорогу и минут через пятнадцать прибыли в деревню. Автомобили остановились возле дома, где жила когда-то Маша. Со своих дворов тут же начали выходить местные. У всех без исключения в глазах горело любопытство: кого это в нашу дыру занесло? Вот так событие! После вчерашнего ливня никто из деревенских не пошёл сегодня на заработки – грязно, мокро, промозгло.
Маша, Илья и Андрей выбрались из джипа. Пятеро охранников тоже покинули микроавтобус. Один из деревенских мужиков рассмеялся:
– Заблудились, что ли?
Пронзительно каркнула ворона на заборе. Растрёпанная баба в драной кофте с каким-то сумасшедшим весельем выкрикнула, приподняв подол замызганного платья:
– Не меня ищете? Я готова! Недорого возьму!
Кто-то ей столь же весело ответил:
– Постыдилась бы гостей, Пипетка! На такое говно, как ты, даже последний бомжара не позарится!
Отовсюду послышался смех. Пипетка, ощерив рот с гнилыми пеньками зубов, раскинула руки.
– Да я ещё баба хоть куда! Фотомодель, мать вашу!