А ещё её ребята недавно как следует отделали одного выскочку журналюгу. Все журналисты в округе были давно прикормлены, строчили в своих паршивых газетёнках исключительно заказные хвалебные статейки о Церкви Прозрения. Но нашёлся молодой да честный, чтоб его. Начал проводить независимое расследование, кучу вредного для Церкви материала насобирал. Работал осторожно, знал, что дело это рискованное. Выскочку сдала его же подруга, тоже, кстати, журналистка. Сдала и получила свои тридцать сребреников, как и полагается образцовым Иудам. Теперь молодой да честный находится в коме. Официально на него совершили нападение пьяные хулиганы. Бывает, жизнь такая, всюду хулиганьё. Материал, который он собрал, уничтожен.
Нервно выкурив третью за последние полчаса сигарету, Грыжа швырнула окурок в окно. Вроде бы старалась о хорошем думать, а на душе всё равно кошки скребли.
Подумала о Куннаре. С ним у неё всё было отлично. Отношения «сын-мамочка» вышли на новый уровень. Раньше было просто доверие, а теперь доверие с налётом обожания. Он всё ей рассказывал. Грыже казалось, что она уже знает о его детстве и юношестве каждую мелочь, словно действительно являлась его мамочкой. Знала, какими болезнями он болел, когда был маленьким. Знала, в какую девчонку впервые влюбился… Чёрт, она и сама к нему привязалась, хотя признавала это неявно, с некоторой опаской. Ведь привязанность – это слабость, а ей не хотелось выглядеть слабой в собственных глазах.
Хуже отношения у Грыжи складывались с Мотей. После смерти Серёжи он совсем мутный стал. Почти ни с кем не общается, бродит, как тень, болтает сам с собой. Она хотела его на хорошую должность определить, возле себя держать, но какой там… От одной его унылой рожи блевать хотелось. Нет больше прежнего Моти, задиры и балагура. Сдох и стал тенью. Он теперь работал в теплицах, сам напросился. Работал, кстати, хорошо. Куннар недавно посетовал, что не нужно было тогда приводить его в подвал и показывать Мир Грозы. Грыжа согласилась: не нужно было. Но что ж теперь-то? Не убивать же его, как лишнего свидетеля? Да и какой от него вред может приключиться? Пускай себе копошится на своих грядках, огурцы с кабачками выращивает. За былые заслуги пусть как хочет, так и живёт.
Грыжа прикрыла окно и снова улеглась в кровать. Ворочалась, ворочалась и наконец заснула. Ей привиделся кошмар: Машка, выползающая из своего тёмного закутка за печкой. Она скалилась, как хищница, а вместо глаз у неё были луны. По печке, полу, стенам расползалось что-то густое, чёрное.
– Ты видишь луну в глазах моих? – шипела мелкая тварь.
Грыжа проснулась в холодном поту и решила больше не смыкать глаз. Хватит на сегодня кошмаров. По телу то и дело пробегали мурашки, словно кто-то ходил по её могиле. Так и пролежала до утра, пялясь в потолок и слушая стук своего сердца.
Глава двадцать вторая
Андрей позвонил вечером, сообщил Илье, что жена и дочка только что вернулись с семинара. Его голос дрожал от волнения:
– Приезжайте. Если у Машки всё получится, я по гроб жизни…
– Мы выезжаем, – перебил его Илья. – Жди.
У Маши аж всё заклокотало внутри. Она ждала этого звонка с нетерпением и вот дождалась. С дядей Андреем они договорились ещё утром и он, выслушав их предложение, сразу же согласился. Это было согласие отчаявшегося человека, готового уцепиться за любую соломинку. «Ох, Машка, Машка… надеюсь, у тебя всё получится, – сказал он. – Хуже всё равно уже не будет, верно?» Да, дядя Андрей надеялся, но уверенности в его голосе Маша не услышала. И тем сильнее ей хотелось помочь. Чтобы самой себе доказать, что она сможет.
А вот Дану им с Ильёй пришлось долго убеждать. Боялась она, сомневалась, говорила, что с сектой лучше не связываться. Маша даже немного на неё обиделась: ну что она, в самом-то деле! Так Дана и осталась при своём мнении, хотя градус недовольства всё же снизила. И то хорошо.
Уже через двадцать минут они были на месте. Андрей открыл дверь и сообщил приглушённым голосом:
– Они только что чай попили. Теперь сидят в комнате, в телек пялятся. Там сейчас передача про их чёртову секту. Вы на кухню проходите.
Маша и Илья разулись, проследовали на кухню. Андрей нервничал, не знал, куда руки деть – то в карманы халата их совал, то запускал в свою густую шевелюру.
– Что теперь? – спросил он.
– Приведи сюда дочку, – велел Илья. – Мы с тобой выйдем, чтобы Машку не отвлекать, пускай они наедине останутся.
Андрей порывисто кивнул и отправился в гостиную. Его жена и дочь сидели на диване. По телевизору молодая ведущая задавала вопросы двум проповедникам Церкви Прозрения. Те отвечали со слащавым улыбками на лицах, весь их вид словно бы кричал: мы сама доброта! Любите нас, любите!
– Анют, можно тебя на минутку? – позвал Андрей дочку.
Она посмотрела на него с подозрением, открыла было рот, чтобы сказать «зачем», но передумала. Кряхтя, как старуха, поднялась с дивана и вышла из комнаты. На лице отражалось какое-то усталое недовольство, словно надоедливый отец постоянно отрывал её от полезных занятий.
Аня всегда комплексовала из-за своей внешности. Жиденькие волосы; мясистый абсолютно не женственный нос; прыщи, с которыми она вела безрезультатную борьбу. И в кого такая уродилась? Мать и отец были красивыми людьми, но ей от их внешних данных совсем ничего не досталось. Она как-то написала в своём дневнике, который вела с двенадцати лет: «Ненавижу зеркала! Всякий раз, как смотрю на себя в зеркало, рыдать хочется. Каждое утро новый прыщ. А нос… Порой у меня возникает желание одеть маску и никогда её не снимать…»
Хуже всего было думать о своём будущем. Ане хотелось любви, как всякой девчонке, но она вбила себе в голову, что за ней никогда не приплывёт никакой капитан Грэй на корабле с алыми парусами. И принц на белом коне не прискачет. Романтика – это для красивых. А для неё – серая обыденность.
В начале прошлого лета она ехала в автобусе и заметила среди пассажиров одного парня. Заметила и не поверила своим глазам: он ей улыбался! Совершенно незнакомый парень дарил ей настоящую улыбку! Она покраснела, отвернулась. Мелькнула паническая мысль: «Он видел прыщ на моём носу!» Ане очень хотелось снова посмотреть на этого парня, но не хватило духа. Автобус остановился, и молодой человек исчез из её жизни навсегда. Осталась только его улыбка в памяти Ани. Вечером она разрыдалась, закрывшись в своей комнате. Корила себя за то, что не решилась снова взглянуть на того парня. Не решилась подойти и заговорить. Возможно, он был единственным в мире человеком, который полюбил бы её. Но она упустила свой шанс. Из-за своей чёртовой закомплексованности упустила. Из-за проклятых прыщей. В дневнике появилась новая запись: «Корабль с алыми парусами уплыл за горизонт. Без меня. Навсегда».
Тем же летом Аня обнаружила в почтовом ящике маленький яркий буклет. На его страницах было написано, что в Церкви Прозрения каждый найдёт ответы на любые вопросы, а те, кто отчаялся, найдёт утешение. На обложке буклета был призыв посетить семинары Церкви, которые проходят в городском Доме Культуры.
Аня пошла на семинар от скуки, а не из-за веры, что все проблемы решатся. Зал был полон, и ей пришлось стоять в проходе. На сцене седой проповедник рассказывал о чёрных цепях, связывающих человека с адом. Все слушали его так, словно каждое слово продлевало жизнь. А Ане болтовня проповедника казалась чушью несусветной. В первые двадцать минут. А потом что-то случилось. Словно волна нахлынула, смыв изрядную долю скептицизма. Ане почудилось, что она дышит в унисон со всеми этими людьми; что её сердцебиение звучит в такт сотен других сердец. Кто-то в зале поглядел на неё и улыбнулся. Затем она увидела ещё улыбки. Ей были рады! Искренне рады. И всем было плевать на её прыщи. Голос проповедника – не важно, о чём он говорил – теперь казался голосом самой доброты. Пожилая женщина, которая сидела рядом, коснулась руки Ани и произнесла:
– Все проблемы решатся сами собой. И настанет счастье.
Аня подумала, что именно эти слова она и мечтала услышать. Не зря сюда пришла. Ей нравились эти люди, нравились их улыбки. Она начала вслушиваться в речь проповедника и теперь его слова ей показались необычайно мудрыми. Он говорил, что чёрные цепи не дают человеку обрести внутреннюю свободу, они – гири, не дающие идти по жизни смело. Но их можно сбросить! Аня подумала, что она всегда ощущала эти цепи – одним из звеньев была её закомплексованность. Как же ей хотелось избавиться от этого груза! Неужели возможно?
Вечером, перед сном, Аня добавила в дневник запись: «Мне хорошо! Впервые за долгое время я чувствую приближение чего-то нового, яркого. Завтра снова пойду на семинар!»
И она пошла. Познакомилась с несколькими адептами Церкви Прозрения. Те снабдили её полезной литературой. А через неделю Ане посчастливилось увидеть самого чудотворца. Он её очаровал. Куннар не был капитаном Грэем, он был гораздо, гораздо лучше. Ей даже со временем начало казаться, что чудотворец всегда присутствовал в её жизни – наблюдал, являлся в снах. Но раньше она этого не замечала, а теперь прозрела, и это означало, что одно из звеньев чёрной цепи разбито в пух и прах.
Отец, узнав, что она стала адептом Церкви, разозлился. А мать отнеслась спокойно, сказала, что видела как-то по телевизору лидера Церкви и он ей понравился. «Приятный молодой человек. Жалко, что слепой. Он правильные вещи говорил про добро и зло, я даже заслушалась…» Вечно скучающая домохозяйка, у которой из всех увлечений было только просмотр мексиканских и бразильских сериалов и их обсуждение с соседкой – она решила пойти на следующий семинар вместе с дочерью. Тоже от скуки. К радости Ани мать увлеклась сразу же, заявила, что проповедь была интересной, и ей хотелось бы узнать больше.
Теперь они ходили на семинары вместе, а через какое-то время им довелось попасть на сеанс исцеления. Если у матери и оставался какой-то скепсис, то после этого сеанса он полностью испарился. Она была в восторге от увиденного. Из скучающей домохозяйки мать превратилась в активного адепта Церкви.