Дана почесала лоб, подбородок, щёку. Её лицо выглядело помятым, но от ран и гематом, которые днём привели в ужас даже повидавших многое врачей и медсестёр, остались лишь намёки в виде бледных шрамов и желтушных пятен. Дана часто-часто заморгала, зажмурилась, открыла слезящиеся глаза.
– Проясняется! – она несмело улыбнулась. – Вижу. Вижу! Но всё красное.
Впервые за последние часы Маша ощутила хоть какое-то подобие радости. На этой волне она даже допустила, что Мертвец, возможно, ошибся в своих опасениях. Почему нет? Может, Луна всё-таки сжалилась и исцелила Дану без всяких последствий?
– Маша? Андрей? – подслеповато щурясь, сказала Дана. – А где Илья?
Радость моментально улетучилась. Маша одновременно ощутила и страх, и обиду, и боль. Вопрос Даны был сродни той железной печке-буржуйке, что оставила шрам на щеке. Жестокий вопрос, от него хотелось спрятаться, сделать вид, что он не был услышан.
Андрей заметил смятение Маши. Он прошептал ей на ухо:
– Лучше выйди пока, так будет лучше. Я сам всё Дане расскажу. Пора и мне хоть что-то сделать.
Он спасал её. Маша это поняла. Спасал от вынужденного ответа, от страшных слов, которые по-всякому застряли бы в горле. Выйти из палаты означало трусливо сбежать, но сейчас она готова была с этим мириться. Лишь бы не видеть лица Даны, когда ты услышит правду.
– Так, где же Илья? – повторила Дана, но уже с тревогой в голосе.
Не сдержав рвущийся из груди стон, Маша бросилась прочь из палаты, не помня себя, пробежала по коридору. Возле ординаторской села на корточки, закрыла глаза, зажала ужи ладонями, словно пытаясь укрыться от мучительной реальности. Она ощущала себя беспомощной, трусливой. В голове звучали страшные слова – ответ на вопрос Даны: «Илья мёртв! Его убили!»
А потом Маша услышала крик. Этот звук был высшим пиком страдания, боли. Она поняла: Дана получила ответ на свой вопрос. Как же это жестоко: вернуться практически с того света и услышать такое! Маша разомкнула веки, уставилась в белый потолок. Заметила трещинку в побелке и подумала, что всё сегодня, как одна огромная трещина, из которой сочится зло. Мир треснул пополам и ничего уже не будет как прежде.
– Она зовёт тебя.
Маша не заметила, как подошёл Андрей. Выглядел он так, словно только что пережил худшее событие в своей жизни – на лице тень, в глазах жуткая концентрированная тоска. Маша хотела спросить, как там Дана, но сообразила: это самый глупый вопрос, который можно задать в данный момент. Ответ-то был очевиден. Она встала, выдохнула «спасибо» и на ватных ногах вернулась в палату.
Дана протянула руки. Маша подошла и заключила её в свои объятия.
– Всё красное, – шептала Дана. – Я хочу уйти отсюда. Уйти… Мне здесь плохо… Всё красное… Мы можем уйти отсюда?
– Да, да, мы уйдём, – заверила Маша. – Уйдём прямо сейчас.
– Всё красное. Почему всё красное?
– Это пройдёт. А сейчас подожди немного, нужно одежду какую-нибудь найти.
Отстранившись от Даны, она отправилась на поиски. Помогла медсестра: предоставила больничные тапки и свой собственный плащ.
Прежде чем покинуть больницу, Маша внушила врачу и медсестре, чтобы те забыли всё, что произошло этой ночью. Она сознавала с горечью: эти люди помогали под воздействием чар, нарушая все медицинские правила, даже совершая преступление. Сознавала, что их ждут серьёзные последствия. Утром будет большой скандал, когда обнаружится, что пациентка, которая находилась в тяжёлом состоянии, куда-то исчезла. Конечно, сознавала, но что она могла поделать? Она испытывала к ним безмерную благодарность и оправдывала себя тем, что другого выхода просто не было. Такое оправдание становилось нормой.
Выходя из больницы, Дана вдруг остановилась, напряглась.
– Что такое? – насторожился Андрей.
– Ну же, пойдём, – поторопила Маша.
Дана медленно моргнула, в чертах лица появилось что-то жестокое, сделавшей её непохожей на саму себя.
– Всё красное, – прошептала она.
А потом резко развернулась и схватила за руку врача, который стоял возле дверного проёма. Он вздрогнул, словно ощутив боль, побледнел, из горла вырвался какой-то удивлённый стон.
К своему ужасу Маша поняла, что происходит.
– Нет, Дана! Нет! – она попытался оттащить её от врача. – Дядя Андрей, помогите!
Тот не растерялся, словно был готов к чему-то неожиданному – вклинился между Даной и врачом, разорвал сцепку. Врач попятился, с трудом удерживаясь на ногах, упёрся руками в стену. Дышал он тяжело, сквозь стиснутые зубы, с губы свисала нить слюны.
– Что, нахрен, это было? – дрогнувшим голосом спросил Андрей.
«То, о чём предупреждал Мертвец», – с досадой, мысленно ответила Маша. Глупо было надеяться, что излечение Даны останется без последствий. Времена, когда все желания сбывались, остались в том прошлом, когда Илья был жив, а будущее казалось безоблачным, и Маше не верилось, что это было лишь вчера.
Дана глядела на свою руку с ужасом, как на само олицетворение зла.
– Я не хотела, – произнесла она плаксиво. – Почему? Почему я это сделала? Это я сделала? Что со мной?
– Пойдёмте к машине, – хмуро сказала Маша. – Я потом вам всё объясню.
Проворчав что-то невразумительное, Андрей взял Дану под локоть и помог ей спуститься по ступеням. Та продолжала вяло оправдываться:
– Я не хотела… не хотела…
Маша взглянула на врача. Он всё ещё стоял, уперев руки в стену, но лицо его уже не было таким бледным и дыхание выровнялось. Маша подумала, что этого человека едва не постигла участь всех тех зверушек, у которых когда-то, ещё не научившись себя контролировать, она забрала всю жизненную силу. Ей тошно стало от мысли, что Дана, без сомнения, убила бы врача, если бы некому было остановить её. Возможно, ещё кого-нибудь и убьёт, и никогда не простит себя за это.
Тяжело вздохнув, Маша закрыла дверь, устремилась вслед за Даной и Андреем. Несмотря на трагический инцидент с врачом, она упрямо внушала самой себе, что поступила правильно. Дана жива, а это оправдывает всё.
Небо светлело, меркли звёзды, воздух наполнился утренней прохладой.
Заняв место на заднем сиденье рядом с Даной, Маша подумала, что кое-что хорошее всё же случилось: проклятая ночь ожиданий и тревог наконец-то закончилась. Андрей повёз их к себе домой. Печально глядя в окно, Дана произнесла устало:
– Расскажи. Ты обещала рассказать.
Да, обещала, и тянуть не было смысла. Но как же тяжело начать! Это как с завязанными глазами ступить на узкую тропку в топком болоте. Страшно. От слов, которые предстояло произнести – страшно, ведь они причинят боль близкому человеку.
– Я вам с Ильёй рассказывала, что иногда мне нужно у кого-нибудь забирать жизненную силу, – Маша буквально заставляла себя говорить. – Потому я и попросила купить мне кроликов. Ты могла умереть, Дана, и мне пришлось кое-что сделать, чтобы этого не случилось, но… теперь ты, как я, будешь забирать жизненную силу, иначе погибнешь или с ума сойдёшь.
– Вот так дела! – протянул Андрей, напряжённо глядя в лобовое стекло.
Дана повернулась к Маше.
– Тот человек в белом халате…
– Ты забрала у него силу. Случайно, не понимая, что делаешь. В первый раз и у меня так было. Но ты научишься, обещаю.
Ей стало вдруг противно от собственных слов. Как можно обещать такое, если она сама вчера вечером едва не прикончила того мужчину возле проходной, потому что гнев на всё и вся затуманил разум? А ведь, как предупреждал Мертвец, у Даны будет что-то вроде неутолимой жажды! Возможно, прямо сейчас в ней пробуждается эта жажда. Не случилось бы что-нибудь непоправимое.
Дана потёрла пальцами виски.
– Я действительно могла умереть?
– Ты и умерла, в каком-то смысле, – пояснил Андрей. – Клиническая смерть. А потом кома. Тебе сделали операцию, но, кажется, не совсем удачно. Если бы не Маша, ты, скорее всего, умерла бы. Она сотворила чудо.
Опять пришёл ей на помощь. Маша подумала, что настоящее чудо, это такие друзья как он.
Дана снова уставилась в окно.
– Есть одно правило, – сказала Маша. – Ты не должна забирать жизненную силу у беременных женщин и детей. Иначе… Я точно не знаю, что случится, если правило нарушить. Наверняка что-то ужасное.
– А у всех остальных значит можно забирать? – в голосе Даны прозвучал печальный сарказм.
– Луна этого не запрещает, – угрюмо ответила Маша.
Ей почему-то казалось, что Дана предпочла бы смерть такой жизни. И это вызывало обиду. Получается, Грыжа с Куннаром уже победили, ведь они сломали то, что не выстроить заново. Даже если месть свершится и эти твари сдохнут страшной смертью, что изменится? Покалеченная душа Даны не излечится и Илья не воскреснет…
Маша тряхнула головой, сжала кулаки. Обида сменилась гневом. Грыжа с Куннаром победили? Это мысли слабачки! И как она вообще их подпустила? Словно на минуту стала той девчонкой, что жила за печкой в вонючем доме. Девчонкой, которая трусливо принимала всё, как есть. Нет, Грыжа с Куннаром не победили! Думать иначе, значит предать Илью, значит сломаться…
– Прости, – коснулась её руки Дана. – Прости, Машенька. Я правда тебе благодарна. А теперь расскажи, что с тобой случилось, после того, как меня избили.
И Маша рассказала, не сдерживая гнева. Как и прошлым вечером, мир для неё разделился на чёрное и белое, без всяческих оттенков. Так было легче. Никакой печали, никаких сомнений. Только чистый гнев и будоражащая разум идея мести. А слабая девчонка, что жила за печкой, осталась там, где ей и положено быть – в прошлом. Маше теперь об этой грустной соплячке и вспоминать не хотелось.
На этот раз отказываться от еды Маша не стала, с аппетитом расправилась с большой порцией макарон, не забывая о винегрете и бутербродах с сыром. Дана тоже немного поела, после чего пожаловалась на усталость и, поблагодарив Андрея за гостеприимство, расположилась на диване в гостиной. Заключив её ладонь в свои ладони, Маша примостилась рядышком на застеленном пушистым ковром полу. Дана закрыла глаза. Спустя минуту заговорила сонно: