Тот факт, что ей не заткнули рот, заставлял предположить, что Зои находится в малонаселенной части города или же где-то в глуши. Тот, кто взял ее в плен, не боится, что она закричит и привлечет к себе внимание. Значит, здесь ее никто не услышит.
Но она жива, а это главное. Ее похитителю – или похитителям – она нужна живой. Пока.
А пока Зои жива, она опасна. Игра еще не закончилась.
Прошел еще один час. Зои убивала время, обдумывая, кто может быть ее похитителем. Она предположила, что это человек, связанный с Альянсом. Сейчас, когда галактика оказалась под властью Правительства согласия, прошлые конфликты были – в теории – ликвидированы или по крайней мере сглажены.
Однако существовала «старая гвардия» – бывшие солдаты и сторонники Альянса, недовольные результатами войны. Именно они становились помощниками и телохранителями таких людей, как покойный полковник Хайрэм Трегарвон. Ходили даже слухи о том, что какие-то заговорщики собираются восстановить Альянс. Костер войны погас, но угли еще не до конца остыли; при желании кто-то мог бы раздуть их и тем самым свести на нет все усилия по примирению, которые прилагало новое правительство.
Зои предполагала, что перешла дорогу одной из групп мятежников. Она – солдат «бурых», охотник за головами, и на ее счету десятки пойманных военных преступников из Альянса. Именно такого человека бунтари хотели бы сделать примером для остальных.
Именно поэтому предательство Рейнольдса казалось таким подлым делом и так ее злило.
Если Зои выберется отсюда, Мэлу Рейнольдсу придется за все ответить.
Нет, не «если». «Когда».
Зои уже в сотый раз проверила веревки, которыми ее связали. Если она за них тянула, то узлы, и без того крепкие, затягивались еще сильнее. Она поискала в комнате что-нибудь острое – какую-нибудь грубую поверхность камня или бетона или торчащую металлическую планку – то, о что можно перетереть веревки. Ничего похожего.
Наконец в коридоре раздалось эхо шагов. Кто-то приближался.
Зои приготовилась. Она не станет облегчать задачу этим ублюдкам – нет, она будет сражаться до последнего вздоха.
В замке повернулся ключ.
В комнату вошел подтянутый мускулистый человек лет шестидесяти – седой, коротко подстриженный, с аккуратными усами тоже серовато-стального цвета. Он был симпатичным, похожим на мудреца и держался холодно и отстраненно, словно был слегка заинтригован всем, что видит вокруг. Быстрым шагом он пересек комнату и остановился перед Зои, расставив ноги и заложив руки за спину.
– Зои Эллейн, гроза военных преступников из Альянса, – сказал он, глядя на нее. Его голос, теплый и мягкий, совсем не вязался с образом человека, который желает тебе зла.
– Да, это я, – ответила Зои. – А ты, похоже, тот самый козел, которого я убью, как только освобожусь.
Мужчина усмехнулся.
– Слухи оказались правдой: тебя в самом деле переполняет ярость. Но эти угрозы – хотя они и делают тебе честь – тебе не помогут. Смирись с этим фактом и проси прощения у Господа, если ты в него веришь, – так ты с большей пользой потратишь то немногое время, которое у тебя осталось. Ну и еще тебе пригодится необычно высокая болевая устойчивость.
– Можешь, по крайней мере, назвать свое имя, – невозмутимо сказала Зои. – Если твое самодовольство не запрещает тебе это сделать.
– Полагаю, что вреда от этого не будет, – ответил человек, немного подумав. – Бук. Дерриал Бук. Быть может, это имя тебе не знакомо, но ты, несомненно, слышала мое прозвище: «Мясник из Бейликса». Мисс Зои Эллейн, я – тот самый человек, который заставит вас пожалеть о том, что в свое время вы встали в ряды сторонников независимости.
Глава 38
– Сын, мы не можем тратить на это весь день, – сказал Гэбриэл Тэм, все еще протягивая Саймону охотничий нож. – Возьми его. Воспользуйся им. Действуй как можно быстрее, прояви милосердие к девочке.
Саймон стоял неподвижно, парализованный ужасом и недоверием.
– Я так и знал, – сказал Брайс Тэм. – Я же говорил – верно, Гейб? Я говорил, что он застынет. У парнишки кишка тонка, он не в силах исполнить свой долг.
– Дай ему несколько секунд на то, чтобы все обдумать, – посоветовал дядя Холден. – Такое сразу в голове не уместишь.
Кейли не отводила взгляда от Саймона. Он столько раз с тоской и надеждой смотрел в эти глаза…
«Может, это всего лишь проверка, – подумал Саймон. – Они видят, как далеко я готов зайти. На самом деле меня не заставят это сделать. Они просто хотят знать, что семья для меня важнее личных интересов».
– Нет, – сказал его отец. – Саймон, я понимаю, о чем ты думаешь. Я читаю тебя, словно раскрытую книгу. Ты думаешь, что тебе нужно просто взять нож, и тогда мы все это прекратим, отпустим девочку, и дело с концом. Ты думаешь, что это символ и ничего больше. Но ты заблуждаешься. Никто не уйдет отсюда, пока эта девочка не умрет. Смертельный удар нанесешь ты или кто-то из нас, но в конечном счете это ничего не изменит. Просто для всех заинтересованных лиц будет лучше, если это сделаешь ты.
– Тогда мы поймем, что ты на самом деле Тэм, – сказал Брайс.
– Это… это злое дело, – сказал Саймон, вновь обретя дар речи. – Вы не имеете права. Мы с Кейли ни в чем не виноваты. Мы просто двое людей, которые влюбились друг в друга. Вы не можете наказывать нас за это.
«Двое людей, которые влюбились друг в друга». Только сейчас, в этих ужасных обстоятельствах, Саймону удалось рассказать о чувствах, которые он испытывает к Кейли. Ирония была бы невероятно смешной, не будь она столь страшной.
– Сын, это не наказание, а жертва, – сказал Гэбриэл Тэм.
– Прислушайся к голосу разума, – добавил дядя Холден. – Ты готов жениться на этой девочке? На этой чумазой обезьянке? А как, по-твоему, она будет вести себя на приемах – например, на ежегодном балу клуба «Архимед» или на матче университетской команды по поло? А если она заведет разговор о механизмах с элитой Рочестер-Пика? Она же опозорит и тебя, и всех нас. Тэм не должен искать себе жену в трущобах. Жена Тэма должна знать, что такое этикет и утонченность.
– Но ты ведь даже не Тэм, а Бэкингем, – возразил Саймон.
– Бэкингем ни в чем не уступит Тэму.
– И все же это не дает тебе права вмешиваться в дела Тэмов. – Это был недозволенный прием, но других в арсенале Саймона в тот момент не оказалось.
– Перестань вилять, – сказал его отец. Он схватил Саймона за руку и вложил в нее нож, который все еще лежал в ножнах. – Ты просто продлеваешь мучения девочки.
– Не называй ее «девочкой». У нее есть имя. Ее зовут Кейли.
– Ладно. Тогда исполни свой долг по отношению к Кейли и избавь ее от страданий. Давай действуй.
Саймон прикинул имеющиеся у него варианты. Их оказалось немного.
Он достал нож из ножен. Стальное, покрытое титаном лезвие длиной десять дюймов, зубцы в верхней части лезвия и рельефная резиновая рукоятка с бороздками для пальцев. Им можно свежевать дичь, потрошить ее и резать на куски, и для этих целей он подходил идеально – не хуже, чем любой скальпель, которым Саймон работал в операционной.
Он поплелся в сторону Кейли. Лезвие ножа зло поблескивало в свете камина.
– Вот так, сын, – сказал Гэбриэл Тэм, одобряюще взмахнув рукой. – Насчет крови не беспокойся, мы трое уберем, а тело закопаем в лесу – глубоко, чтобы волки и койоты его не тронули. Никаких последствий не будет. Это будет наша тайна, которую мы унесем с собой в могилу.
Брайс отступил от Кейли, чтобы не мешать Саймону – и, вероятно, чтобы не попасть под струю крови.
Надежда в глазах Кейли сменилась отчаянием. Она отказалась от мысли о том, что Саймон каким-то образом ее спасет, и обреченно обмякла на стуле. Похоже, она решила смириться с неизбежным.
Саймон покрепче взялся за нож и сел на корточки перед Кейли.
– Я действительно тебя люблю, Кейли, – сказал он. – Жаль, что я признался тебе в этом только теперь.
Она посмотрела на него, словно говоря: «Сейчас-то какая разница, черт побери?»
– Вот почему, – продолжил он, – я сделаю вот так.
Он схватил ее за локоть и поставил на ноги, а затем развернулся, выставив вперед нож.
– Папа, Брайс, Холден – ни с места, ван ба дань.
– Как ты нас назвал? – нахмурился Гэбриэл Тэм.
– Ты все слышал. – Саймон взмахнул ножом. – Я ухожу, а Кейли забираю с собой. Того, кто встанет у меня на пути, я пырну.
– Он блефует, – сказал Брайс.
Саймон ткнул ножом в сторону дяди.
– Хочешь это проверить?
Брайс взглянул в лицо своему племяннику. Саймон надеялся, что сейчас Брайс видит в его глазах только абсолютную решимость.
Похоже, именно это и произошло, потому что Брайс сделал шажок назад и умиротворяюще поднял руки.
Саймон повернулся в сторону отца, дяди Холдена – туда, где находилась входная дверь.
– Идем, – сказал он Кейли, и они вместе направились к выходу.
– Саймон… – начал дядя Холден.
– Сын, – сказал Гэбриэл Тэм. – Ты делаешь только хуже. К одной ошибке ты добавляешь другую, более крупную. Если ты выйдешь за дверь, то сам подпишешь себе приговор.
– Ты о чем? Меня подвергнут остракизму? Я больше никогда не оскверню своим присутствием дом Тэмов? Навеки стану изгоем? Я не против.
– Нет, – сказал его отец. – Мы не можем допустить, чтобы после всего этого ты ушел. На тебя мы можем положиться. Ты не расскажешь о том, что здесь произошло, но эта девочка…
– Кейли.
– Да, Кейли. Никто не гарантирует, что она не донесет на нас властям.
– Правда, это ей бы все равно не помогло, – вставил Брайс. – Ей бы не поверили. Показания какого-то жалкого механика против наших? Мы бы просто сказали, что она лгунья, фантазерка. Это дело даже расследовать не станут, не говоря уже о том, чтобы предъявить обвинения.
– Верно, Брайс, – сказал дядя Холден. – Но это все равно всплывет – она может обратиться в прессу, а та устроит небольшой скандальчик. Мы не можем допустить, чтобы наша репутация была запятнана.