Она бросила взгляд через плечо, затем снова посмотрела на Джейна.
– Не думаю, что у тебя есть право голоса, Джейн Кобб. Ты не в том положении, чтобы диктовать свои условия. Тебя перехитрили, так что тебе остается только одно – смириться с последствиями.
В задней части дома послышалась стрельба.
– Полагаю, это твоя мамаша, – сказала Оттолина Бивертейл. – Последняя защитница. Ну пусть сидит дома, словно улитка в раковине, я не против. Но, по-моему, она сложит оружие и выйдет, когда я покажу, что приготовили вам на скотном дворе.
– А именно?
– Сейчас увидишь.
Те, кто занимался Мэтти, действовали тщательно: они уложили его на живот и затянули узлы не только на его запястьях, но и на лодыжках. Кроме того, они обвели веревку вокруг этих уз, соединив их между собой. Теперь Мэтти был абсолютно беспомощен.
Четверо бандитов подняли Мэтти и понесли на скотный двор. Его голова повисла. Оттолина Бивертейл дала знак, и Джейна схватили за локти и потащили вслед за братом. Он шипел от боли, наступая на больную ногу, но продолжал идти.
Все они собрались перед домом. После небольшой подготовки Мэтти подвесили животом вниз на жерди, один конец которой положили на тачку, а другой – на ограду.
Джейн уже сообразил, что собираются сделать с его братом, и ему едва не стало дурно.
– Пожалуйста, не надо, – сказал он. – Все коровы ваши. Забирайте их.
– О, не волнуйся, мы их заберем, – ответила Бивертейл. – Но сначала мы вас проучим. Так как вы не отдали стадо без боя, вам придется заплатить штраф.
– Только не Мэтти! – взмолился Джейн. Он уже был почти готов расплакаться – насколько это вообще возможно для Кобба. – Сделай это со мной, ради бога, но не с ним.
– Но какой в этом интерес? – спросила одноглазая Оттолина.
В глубине дома снова открыли огонь.
– Миссис Кобб! – заорала Оттолина Бивертейл, сложив ладони рупором. – Надеюсь, вы меня слышите. Я взяла в плен обоих ваших сыновей. Можете и дальше стрелять, если хотите, но, думаю, вам стоит выглянуть сюда, узнать, что к чему.
Возникла пауза. Через полминуты дверь дома распахнулась, и на крыльцо, целясь из винтовки, вышла Радиант Кобб.
– А вот и она, – сказала Оттолина. – Джейн, теперь я понимаю, в кого ты такой красавчик.
– Отпусти моих мальчиков, – ледяным тоном сказала Радиант.
– Ни за что. Все тузы у меня. Тебе придется бросить карты.
– Моя винтовка с тобой не согласна. Одно нажатие на скобу, и у тебя не станет головы, а у банды – вожака.
– Возможно, но затем мои люди начнут стрелять в ответ, и ты тоже умрешь. А наше маленькое представление все равно состоится.
– Мама, убери оружие. Я обо всем договорюсь, – сказал Джейн и обратился к Оттолине: – Знаешь, у тебя ведь счеты со мной, а не с ними. Во всем виноват я, а Мэтти и моя мать просто делали, что я им сказал.
Мэтти пошевелился.
– Нет, Джейн, – заплетающимся языком сказал он. – Мы… Мы все…
– Не слушай его, – сказал Джейн. – Они хотели сдаться, но я убедил их, что нужно дать бой. Поэтому наказать ты должна меня.
– Никогда бы не подумала, что ты готов пожертвовать собой, – сказала Оттолина. – Вот что значит судить о людях по внешности. Похоже, нужно просто выбрать правильный стимул.
– Джейн… – начала было Радиант Кобб.
– Мама, я же сказал, что обо всем договорюсь.
– Да, «мама», – передразнила его Оттолина Бивертейл. – Отвали.
– Продолжай в том же духе, одноглазая ведьма, и тогда дыра в твоей голове появится еще раньше, – предупредила ее Радиант.
– Да что за… – Оттолина Бивертейл быстро развернулась, ловко выхватила пистолет и выстрелила. Радиант вскрикнула и повалилась на крыльцо, выронив винтовку.
– Мама! – крикнул Джейн.
– Все с ней нормально, – сказала Бивертейл. – Я ее просто чуть-чуть поцарапала. Кто-нибудь, притащите сюда эту каргу сушеную.
Двое бандитов поспешили выполнить приказ. Они стащили Радиант и поставили ее на колени перед Оттолиной Бивертейл.
– Мама, ты в порядке? – спросил Джейн. Он видел, что у нее из бицепса течет кровь. Эта рана не была смертельной, но, очевидно, ее беспокоила.
– Бывало и лучше, – ответила посеревшая Радиант, стиснув зубы от боли. – Но бывало и хуже.
Джейн развернулся к Бивертейл.
– Наверно, гордишься собой, – зарычал он. – Еще бы, подстрелила старую женщину.
– Она ненамного старше меня, – парировала Бивертейл, – а если бы все пошло наоборот, моя судьба тебя бы не волновала.
– Это другое. Ты же мне не родня.
– Она жива, а это главное. Ну что ж, все в сборе, давайте начнем представление.
– В последний раз прошу, – сказал Джейн. – Умоляю тебя. Не Мэтти. Меня.
– Не-а. – Бивертейл достала складной нож с костяной рукояткой. – Ни за что. Все будет так, как я хочу.
– Сука! – заорал Джейн и бросился на нее. Он почти вырвался из рук двух бандитов, которые его держали, но один из них с силой пнул его под колено. Нога Джейна подогнулась и онемела. Теперь он, как и его мать, тоже стоял на коленях.
Оттолина Бивертейл выставила вперед карманный нож. Джейн узнал его – это был нож пастуха. Одним из его лезвий, с затупленным острием, выковыривали камешки из овечьих копыт; другим, загнутым – свежевали. Бивертейл выбрала главное лезвие длиной в четыре дюйма, которым можно было резать, потрошить кишки и точить палки и так далее.
– Я бы пообещала тебе, что все кончится быстро, – сказала она, – но не хочу врать.
Она подошла к подвешенному Мэтти. Он увидел ее и застонал.
– Мэтти, – сказал Джейн. – Посмотри на меня. Посмотри на меня, Мэтти. Смотри прямо в глаза!
Мэтти поднял голову. Они встретились взглядами. Джейн попытался передать брату все свои чувства – сострадание, жалость, гнев, печаль, сожаление. Он хотел, чтобы, умирая, Мэтти видел его лицо. Он хотел, чтобы он знал, что его любят – любят страстно и будут любить всегда.
– Женщина, советую тебе убить и меня тоже, – сказал Джейн Оттолине, не отводя глаз от Мэтти. – В противном случае ты заплатишь за все. В этом я тебе клянусь.
– О, я же не такая дура, чтобы оставлять вас, деревенских дурачков, в живых, – ответила Бивертейл. – После всех этих неприятностей, после таких потерь в моей банде… Нет, сегодня вы трое умрете, можешь не сомневаться. Но приятнее всего будет понаблюдать за вами, когда Мэтти получит по заслугам.
Оттолина разорвала на Мэтти рубашку, обнажив его торс, и поднесла к нему нож.
– Ты не хотел отдать мне свой скот, Мэтти, – сказала она. – Поэтому логично, что я обращаюсь с тобой, как со скотиной. А знаешь, что рано или поздно происходит со скотиной? Ее режут.
Оттолина сделала надрез на его животе.
Мэтти закричал.
Она сделала еще один разрез, параллельный первому.
Не останавливаясь, она резала параллельно и поперек, делала надрезы чуть глубже кожи.
Мэтти дергался и извивался от боли. Его лицо побагровело, на висках выступили вены. Он начал задыхаться.
– Мэтти! – прохрипел Джейн. – Продолжай смотреть на меня.
Радиант Кобб тем временем пробормотала молитву, поручая душу своего младшего сына Господу.
Оттолина Бивертейл продолжала резать живот Мэтти. Она постепенно разрушала его мышцы живота, словно расплетая нити гобелена.
Взгляд Мэтти оставался устремлен на Джейна, но теперь его глаза потускнели, стали пустыми. Джейн надеялся, что брат уже не чувствует боли, что он уже на полпути к следующей жизни.
Изрезанная, окровавленная масса, которая раньше была животом Мэтти, выгнулась вниз, к земле. Внезапно его мышцы пресса утратили прочность: нанесенный им урон оказался слишком большим.
Джейн закрыл глаза, но не мог не слышать жуткое, хлюпающее шуршание, с которым внутренности Мэтти вывалились на землю.
Глава 41
Пока сны ее товарищей превращались в кошмары, Ривер оставалась с ними, словно невидимый призрак, словно свидетель.
Она, задыхаясь, следовала за Мэлом, когда он и его семья бежали к лесу в надежде уйти от Пожирателей.
Вместе с Кейли она почувствовала шок и отвращение, когда обаятельный Калеб Даль оказался безжалостным работорговцем.
Она прекрасно понимала, какой ужас почувствовала Зои, встретив Дерриала Бука – Мясника из Бейликса.
Она содрогалась от отчаяния так же, как и Уош, когда он получил двойной удар: жена предала его, а «Синее солнце» аннексировало его «Птеранодон». Вместе с Саймоном Ривер уклонялась от пуль, когда в него стреляли его самые близкие родственники – те, кому он доверял.
Она вместе с Джейном смотрела на то, как его брата убивают самым жутким и циничным способом.
Она чувствовала, что тела членов экипажа проявляют признаки сильного стресса. Их надпочечники выделяли избыточное количество катехоламина. Сердцебиение и частота дыхания быстро возрастали. Кровеносные сосуды сокращались, а их зрачки за закрытыми веками расширялись. Их печень выделяла увеличенное количество глюкозы, чтобы подпитывать ответ «дерись или беги».
В медотсеке стонал Джейн. На мостике Уош в кресле пилота исступленно мотал головой из стороны в сторону. Мэл лежал в грузовом отсеке; его ноги подергивались, а изо рта текла слюна. На камбузе Зои сжалась в комок, словно эмбрион, и слегка раскачивалась. Кейли лежала на полу машинного отделения и царапала себе лицо ногтями. Саймон в своем кубрике размахивал руками, словно отбиваясь от невидимого врага.
Ривер знала, что мучения каждого из них только усилятся. Каждый в любую минуту может сломаться как физически, так и психически. У каждого могла начаться аритмия или возникнуть аневризма.
Их травмы казались им настолько реальными, что даже если они выживут, произошедшее нанесет мощный удар по их психике.
Но это было еще не все.
Сознание сонной Ривер расширялось, двигалось вперед, накрывая собой не только людей на борту «Серенити», но и сам корабль.
«Серенити» беспечно плыл по космосу на крейсерской скорости. В своем сне Уош включил автопилот на воображаемом «Серафиме» – но не на том корабле, который он действительно пилотировал. Его рука даже не приблизилась к нужной кнопке на приборной панели; вместо этого он просто слегка изменял настройки климата на борту. В данный момент «Серенити» шел прочь от Кентербери, но, когда Ривер экстраполировала его траекторию, она увидела, что он направляется к одной из лун планеты – не к большой, которая подальше и которую местные называли Луна Майор, а к той, что поменьше и поближе – Луне Минор.