Ривер подумала о том, какие чувства это вызовет. Будет ли больно? Да, скорее всего.
Она стиснула зубы, сжала кулаки и побежала.
Три стрелка одновременно прицелились в нее.
Три винтовки одновременно выстрелили.
Глава 50
– Ривер!
Саймон был в своем кубрике – лежал на своей кровати, наполовину с нее свесившись.
Он с тревогой огляделся.
Ривер. Где Ривер? Он видел, как они – его отец и дядья – застрелили ее. Может, они просто ее зацепили? Нет, это невозможно. Три выстрела. Три винтовки выстрелили в упор. Он видел, как ее тело отлетело назад, как она взмахнула руками, словно кто-то внезапно дернул за привязанную к ней невидимую веревку. Нет, это не «просто зацепили».
Но еще оставался шанс, что она жива. Он не смог спасти Кейли, но если Ривер только ранена, то, возможно, ему удастся помочь ей.
Лишь через несколько секунд он понял, что находится не на лесной поляне, недалеко от принадлежащего его семье охотничьего домика. Он на борту «Серенити».
И он чувствовал себя, словно воскрешенный мертвец.
Саймон начал анализировать свое физическое состояние. Учащенный пульс. Боль в области висков. Взгляд плохо фокусируется. Острая боль в груди.
Все симптомы повышенного кровеносного давления.
Он прижал указательный и средний пальцы к запястью, нашел пульс. Он сосредоточился на том, чтобы замедлить дыхание, чтобы снизить уровень углекислого газа в своей кровеносной системе. Он не болен. Это паническая атака.
И не удивительно, если учесть, что сейчас у него на глазах застрелили Кейли и Ривер.
Но ни одной из них здесь, в его кубрике, не было.
Сон.
Наверняка это был сон.
Удивительно реалистичный сон.
Дыхательное упражнение помогло: пульс Саймона начал успокаиваться, и в голове у него прояснилось.
Саймон встал.
И сразу же упал лицом в пол.
Глава 51
Шофер вел лимузин Калеба Даля по шоссе, которое огибало залив Клиркрест. Кейли, сидевшая на пассажирском сиденье, кипела от ярости и во всем упрекала себя. Почему она сразу его не раскусила? Особняк на Хэмсворт-авеню, димсамы и мятные джулепы, переплаты и даже этот проклятый лимузин. Все было слишком идеально. Разумеется, где-то должен был крыться подвох.
И в данном случае подвох состоял в том, что Калеб Даль – самый настоящий преступник.
Теперь они сидели вместе. Даль навел на нее пистолет и улыбался – сладко, как хорошо накормленный лев. Когда он замечал ее косые взгляды, то просто изгибал бровь, словно говоря: «Ты сама во всем виновата, Кейли. Надо было догадаться».
– Кто они? – спросила она в конце концов.
– Кто? Те люди в космопорте? – переспросил он. – Никто.
– Для тебя они что-то значат – иначе почему они в цепях? Они наверняка представляют какую-то ценность, раз ты не хочешь, чтобы они сбежали.
– Если тебе это настолько интересно, скажу так: они – отбросы галактики, худшие представители пограничных планет, сборище негодяев, прожигателей жизни, бродяг, наркоманов, бомжей и тунеядцев. Они – люди, от которых все хотят избавиться. В некотором смысле я оказываю обществу услугу. Меня можно сравнить с чистильщиком, с водопроводчиком, который приходит, чтобы прочистить забившийся слив.
– Все они не могут быть негодяями, прожигателями жизни и как ты там их еще назвал. На том «Светлячке» я видела детей. Некоторым из них, наверное, еще нет тринадцати.
– Даже у негодяев и прожигателей жизни есть семьи. Иногда ты ловишь одного парня, а у него оказываются иждивенцы – комплект, можно сказать.
– Но зачем они тебе? Ты продаешь их в рабство? Отправляешь их на принудительные работы?
– Нет, вот никудышная бизнес-модель. Убеждать людей, чтобы они купили себе работников, которые изначально настроены против работы? – Даль усмехнулся. – Я бы за несколько недель разорился.
– Значит, проституция.
– Разве я похож на сутенера?
– Не знаю. Никогда их не встречала.
– Нет, Кейли, оборванцы на том корабле, как и все остальные, которых я привез на Новую Вирджинию, могут предложить только одно. Они являются предметами роскоши – просто потому, что с рождения обладают всеми теми частями, которые есть и у других людей.
Смысл его слов дошел до Кейли не сразу.
– Их органы, – сказала она. – Ты торгуешь органами.
– Я предпочитаю термин «торговля предсмертными пожертвованиями», – сказал Даль. – Ты же знаешь, как это обычно бывает. У тебя есть орган, который начинает отказывать, и ты встаешь в очередь на пересадку. Если тебе повезет и подходящий тебе орган найдут, за операцию ты выложишь целое состояние. Если у тебя есть страховка, то твои взносы покинут околопланетную орбиту и взлетят в бесконечность. Лично я со всем этим борюсь, предлагаю целый ассортимент органов, все типы тканей. Товар первоклассный. Ну, может, не целиком – некоторые доноры в течение жизни сильно запускают свои тела. Я не могу гарантировать, что ты получишь орган в идеальном состоянии, но, по крайней мере, ты его получишь, и притом по относительно приемлемой цене – если, разумеется, сможешь набрать бабла.
– За эти органы кто-то платит своей жизнью. Такую цену я не могу назвать «приемлемой».
– Не обязательно жизнью – например, можно вырезать одну почку, и тогда донор не умрет.
Кейли обдумала его слова.
– Ты хочешь сказать, что оставляешь так называемых «доноров» в живых?
– Да, до тех пор, пока они остаются источником пригодных к использованию органов. Кроме того, в городе у меня есть несколько домов; я даю этим людям крышу над головой, кормлю и пою их, обеспечиваю круглосуточную медицинскую помощь и предоставляю какие-то земные блага – а ведь в их прошлой, непродуктивной жизни всего этого у них не было.
– Они – твои пленники, и ты постепенно режешь их на куски, пока от них ничего не остается.
– Ну если послушать тебя, то действительно выходит, словно я разбираю их на запчасти, словно ты – какую-нибудь старую и ржавую развалюху, найденную на свалке. На самом деле это довольно точное сравнение – просто, на мой вкус, чуточку упрощенное.
– Ты – не человек.
– Меня называли и другими словами, похуже.
Чтобы задать следующий вопрос, Кейли пришлось собрать все силы:
– А я? Что ты собираешься делать со мной? Я стану еще одним из твоих «предсмертных доноров»?
Даль прикусил губу.
– Видишь ли, Кейли, я в затруднительном положении. Ты слишком много знаешь, это ясно, и поэтому отпустить тебя я не могу. Ты из тех людей, которые сразу бросаются к федералам и все выбалтывают. С другой стороны, я к тебе привязался. Вот такая у меня дилемма. Я бы не хотел тебя ликвидировать – помимо всего прочего, было бы жаль лишиться такого талантливого механика, да еще к тому же честного, доброго и симпатичного. Ты ведь фактически единорог в мире механиков. Нет, я совсем сбит с толку, честное слово. Отвезу тебя домой и потом уже решу, что с тобой делать.
Кейли немного утешила мысль о том, что, по крайней мере, сразу она не умрет – в отличие от бедного охранника Джерарда, которого Даль застрелил, и глазом не моргнув.
Но пока Даль обдумывает ее судьбу, она, вероятно, будет его пленницей. Даль запрет ее в своем особняке, словно пресловутую птицу в золоченой клетке.
Лимузин остановился у ворот особняка. Они открылись автоматически, и машина проскользнула сквозь них и поехала дальше к дому; ее фары освещали путь между кипарисами, стоявшими по обе стороны от дороги.
Как только лимузин остановился, Даль вылез и махнул пистолетом, приказывая Кейли следовать за ним. Она встала у машины, и морской бриз обдул ее лицо. Вдали грохотали и вздыхали волноломы. Кейли посмотрела в сторону ворот. Бежать к ним слишком поздно: они закроются раньше, чем она до них доберется. Кроме того, Даль, скорее всего, решит, что ее нужно застрелить.
В ту минуту невдалеке, на Хэмсворт-авеню, взревел автомобиль, стоявший в тенистом промежутке между двух фонарей. Завизжали шины; автомобиль рванул с места, в самый последний момент проскочил через закрывающиеся ворота и, продолжая набирать скорость, понесся к особняку.
Даль, не колеблясь, сделал пару выстрелов по приближающейся машине. Тот, кто сидел за ее рулем, явно не желал ему добра.
Шофер Даля тем временем вылез из лимузина, тоже достал пистолет, а затем прислонился к крыше лимузина и несколько раз выстрелил.
Пули попали в корпус машины, высекая из него искры. Теперь она уже подъехала достаточно близко, и Кейли увидела, что это эвакуатор. Ей в голову закралась мысль, что она знает его владельца.
Даль встал поустойчивее и прицелился в лобовое стекло машины. Кейли бросилась на него и ударила локтем по руке.
В следующее мгновение эвакуатор врезался в бок лимузина. Кейли и Даль не пострадали, но шоферу повезло гораздо меньше. Эвакуатор с хрустом толкнул лимузин в сторону особняка, и шофер с воплем скрылся под лимузином.
Эвакуатор и лимузин остановились у лестницы. Ни одной из машин это столкновение не пошло на пользу: бок лимузина превратился в огромную вмятину, а передняя часть эвакуатора сложилась гармошкой, из-под его двигателя текли какие-то жидкости. Можно было с уверенностью заявить, что восстановлению эти машины уже не подлежат.
Калеб Даль, похоже, был шокирован. Нет, подумала Кейли, он выглядит так, словно его оскорбили. Он словно не мог поверить, что кому-то хватило смелости провернуть подобную выходку.
– Черт побери, кто… – начал он.
– Мой отец, вот кто, – прервала его Кейли.
Дверца эвакуатора, на которой было написано «АЛОИЗИЙ ФРАЙ И ДОЧЬ, РЕМОНТНО-МЕХАНИЧЕСКАЯ МАСТЕРСКАЯ», со скрипом распахнулась. Из машины с решительным видом вылез Алоизий Фрай с двустволкой в руках.
– Бросайте оружие, – сказал он, наводя ружье на Даля.
В ответ Даль навел свой пистолет на Фрая.
– Нет, это вы бросайте.
– Не могу, мистер Даль, ведь у вас моя дочь. Мой долг – защитить ее, и пока она в опасности, это ружье будет нацелено на вас.