Apple продала двести миллионов плееров по триста девяносто девять долларов за штуку, но музыкальной индустрии из этих денег не перепало ни цента. И хотя iTunes давал людям возможность покупать музыку, iPod проигрывал и пиратские MP3-файлы.
В поиске нового звучания и новых соавторов в Нью-Йорке после 11 сентября Макс Мартин проводил время в клубах в компании друзей и коллег-шведов. Им нужен был гид по ночной жизни города, их диско-Вергилий. Одна бэк-вокалистка, которая записала несколько демо для студии Cheiron, встречалась с диджеем, работавшим в паре местных модных клубов. Его звали Лукаш Готвальд, но в клубах и по обложкам кассет с миксами его знали как Доктор Люк.
Двадцативосьмилетний Готвальд также играл на гитаре; он уже шесть лет регулярно выступал с группой на шоу Saturday Night Live. Он обладал незаурядным набором музыкальных навыков: учился року и джазу и неплохо владел ударными, умел петь высоким голосом. За время работы на шоу Готвальд ознакомился с широким репертуаром американской популярной музыки почти всего прошедшего века. Он владел программой Pro Tools не хуже любого продюсера и умел создавать музыку так же хорошо, как играть ее.
Готвальд имел большие амбиции. Как и Денниз Поп, он жаждал аудитории шире, чем те пять тысяч человек, которые могли набиться в клуб и потанцевать под его миксы. «Я подумал, почему бы мне не делать записи для миллионов людей?» – вспоминает он. Но Готвальд не знал, что для этого требуется.
Он начал приглядываться к авторам больших хитов. «Я заметил имя Макса Мартина на огромном количестве записей, – рассказывает он. – И подумал: хм, надо бы с ним встретиться». Так он и поступил.
«Я в то время крутил пластинки во всех главных заведениях Нью-Йорка, так что был много с кем знаком. Как-то раз я посоветовал им [шведам] пойти вечером в одно место, им там понравилось, и когда они снова прилетели и захотели пойти по клубам, они позвонили мне».
Готвальд был самоуверен и заносчив – совсем не такой зверь, как Мартин Сандберг. Но еще он хорошо чувствовал людей и понял, что может спугнуть норовистого шведа, если будет напирать слишком сильно.
«Все хотели писать с ним музыку, – рассказывает Готвальд, – поэтому я специально не поднимал эту тему. Просто иногда играл при нем, чтоб он видел, что я хорош». И добавляет: «Тогда я только учился писать треки и мелодии. Как-то раз я поставил свои записи, и когда в одном месте вступил голос, Макс скривился».
Однако другие выходцы из студии Cheiron не были столь неприступны, как Макс. Готвальд начал регулярно летать в Стокгольм, с каждым разом подбираясь все ближе к мастеру. Рами Якуб, который в будущем, вероятно, больше всех потеряет от сотрудничества Макса с Доктором Люком, принимал его радушнее всех. Готвальд начал проводить в стокгольмских студиях недели напролет и писать музыку со своими новыми друзьями, возвращаясь в Нью-Йорк, только чтобы выступить на Saturday Night Live и снова отправиться в Стокгольм.
Иногда Рами и Люк ходили с Максом в East, суши-бар на площади Стуреплан, стокгольмской Таймс-сквер, – дорогое заведение с красивыми аквариумами с экзотическими рыбами, куда любил ходить и Денниз (Том Таломаа был одним из владельцев ресторана). Они постоянно говорили о песнях, но Макс все еще не заикался о совместной работе, а Люк понимал, что предлагать это самому нельзя.
«Однажды мне позвонил Макс, – вспоминает Готвальд, – и спросил, может ли он арендовать мою студию в Нью-Йорке (это в его стиле). Я почувствовал, что сейчас важно, отвечу я “да, арендуй” или “пользуйся просто так”. И я сказал: “Приезжай и пользуйся просто так”. И когда мы начали работать вместе, то отлично поладили».
Готвальд сразу показал свою ловкость обращения с гитарным звуком – не тем тяжелым, какой был у It’s Alive, а более мягким, инди-рóковым. Готвальд был большим поклонником Матта Ланга и досконально изучил его совместное творчество с группой The Cars, в том числе разобрал хит You Might Think, в котором явно можно услышать сходство с будущими поп-песнями Доктора Люка.
В интервью журналу Billboard в 2010 году Готвальд рассказывал о начале их музыкального сотрудничества: «Мы слушали альтернативную и инди-музыку и обсуждали какую-то песню, вроде это была Maps группы Yeah Yeah Yeahs. Я сказал: “Обожаю эту песню”. На что Макс ответил: “Вот если бы в ней, черт возьми, был поп-припев!” Его бесило, что песня с шести переходила на семь, потом на восемь (имелся в виду уровень эмоционального напряжения), а в припеве снова опускалась на пятерку. Его это просто выводило из себя. И вот когда Макс сказал про припев, словно загорелась лампочка. Я предложил: “Так почему бы нам это не сделать – не вставить в нее мощный припев?”» Примерно на второй минуте в Maps звучит роскошный грязный гитарный рифф, и Люк попытался сделать припев из него. Постепенно, сидя плечом к плечу в крошечной студии Готвальда на Западной 21-й улице, они начали придавать форму будущей Since U Been Gone.
Первый альбом Келли Кларксон, Thankful, неплохо продавался, по крайней мере по меркам 2003 года, и на нем вышел один скромный хит, Miss Independent, который добрался до сорок четвертой позиции в чартах. Тираж этого альбома стал одним из немногих музыкальных достижений в тот безотрадный год, когда индустрия продолжила двигаться по спирали вниз. Продажи 2003 года упали еще на пятнадцать процентов по сравнению с катастрофическим 2002-м.
Клайв Дэвис осознавал важность второго альбома Келли Кларксон – именно по нему ее (и его) будут судить. С этой пластинкой ей предстояло стать кумиром всей планеты собственными стараниями. Дэвис вновь, как и при работе над дебютным альбомом, начал подыскивать композиторов первого эшелона, которые могли бы написать для нее поп-песню с вкраплениями рока.
Кларксон имела другие намерения: она хотела создать свой во второй альбом сама. Келли согласилась подчиняться Дэвису, который был старше почти на пятьдесят лет, в выборе песен для ее первого альбома, но черта с два она собиралась делать это второй раз. Люди хотели слышать песни от настоящей двадцатитрехлетней девушки, а не от старика, который может только воображать себе, что нужно молодежи. «Довольно нелепо, что все эти ребята в возрасте говорили мне, будто я не знаю, как должна звучать поп-песня. Мне двадцать три года! И все же мне приходилось сражаться в одиночку, – вспоминала она. – Люди просто не способны допустить мысль, что можно одновременно уметь хорошо петь и писать музыку».
Дэвис понимал, почему так происходило. В конце концов, он не подобрал Кларксон на улице. Она – победительница American Idol; за нее голосовали миллионы людей. «Это безрассудство, – писал он в своих мемуарах The Soundtrack of My Life (“Саундтрек моей жизни”, 2013 г.). – Внимание льстит всем победителям American Idol. Но затем они оказываются в совершенно ином мире студий и звукозаписи, и там им приходится двигаться в определенном направлении. Келли оно не понравилось». Вместе с тем Дэвис знал, что карьера одаренных певиц вроде Мелиссы Манчестер и Тейлор Дейн, обе – артистки лейбла Arista, могла бы продлиться гораздо дольше, если бы те не стали настаивать на собственном материале.
Кларксон к тому времени написала вместе с Дэвидом Ходжесом и Беном Муди из рок-группы Evanescence песню Because of You. За основу текста она взяла свои детские стихи об уходе отца из семьи. Дэвису композиция показалась слишком мрачной. «Уж извини, что не угодила тебе своей жизнью», – сказала ему позже Кларксон.
Дэвис попросил Келли спеть песню Breakaway, изначально написанную для Аврил Лавин. Уитни Хьюстон, которая занималась продюсированием фильма студии Диснея «Дневники принцессы 2», наметила эту композицию в качестве саундтрека к ленте. Кларксон не хотела ее записывать, но в итоге все же согласилась. Еще она позволила Каре Диогуарди поработать с ней над рядом треков для альбома.
К концу 2003 года второй альбом был почти готов, но Дэвис все еще не терял надежды найти для Кларксон ту самую неуловимую поп-рок-песню. И вот в один прекрасный день к нему в офис пришел Макс Мартин. Они познакомились еще во времена Ace of Base, и хоть шведский композитор с тех пор не написал ни одной песни для других артистов Дэвиса, Клайв как специалист по подбору репертуара уважал его талант.
«Макс добился грандиозного успеха с Backstreet Boys и ‘N Sync, – вспоминает Дэвис. – Настолько грандиозного, что Клайв Колдер заработал на нем почти три миллиарда долларов. Но с тех пор он пытался завоевать иную репутацию. Ему очень надоело писать бабблгам-поп для бой-бэндов. Он все время говорил: “Слушайте, я способен на большее. Я не хочу, чтоб меня навсегда заклеймили автором слащавой попсы и списали со счетов”».
После недолгой беседы Макс дал Дэвису послушать демозаписи песен, над которыми они работали с Доктором Люком, – Since U Been Gone и Behind These Hazel Eyes.
Сначала Макс Мартин предложил Since U Been Gone певице Пинк, но та от нее отказалась. А Хилари Дафф, по его мнению, не вытянула бы высокие ноты. Швед надеялся, что Дэвис подберет для песни кого-нибудь из его близких к року артистов, но Дэвис уже наметил кое-кого еще – Келли Кларксон.
– Ты с ума сошел? – с негодованием отреагировал Макс. – Я же сказал, что хочу отдать ее рок-исполнителю! Я не хочу снова делать попсу! А ты теперь собираешься отдать мои песни победительнице American Idol?
– Ты не понимаешь, – ответил Дэвис. – У Келли отменный голос, у нее большой потенциал, и ей нравится рисковать. Слушай, ты сам будешь продюсером. Ты добьешься нужного тебе исполнения.
После нескольких подобных бесед Макс, наконец, согласился отдать песню Кларксон.
Затем Дэвис показал песню певице. Она не захотела ее записывать. «В ней толком не было слов и законченной мелодии, – вспоминала она. – Трек был написан на компьютере, без настоящих музыкантов». Ее близкую к року натуру этот факт покоробил.