Леди не лгала, когда говорила о сером человеке: она и в самом деле скорее бы вырвала себе глаза, чем предала его доверие. Была лишь одна проблема, которая регулярно портила ей жизнь, – всякий раз, когда Тея выдирала ненавистные гляделки, те отрастали снова..
«Изида, какая же все-таки ирония! – Она затрясла головой в беззвучном смехе, разбрасывая по плечам кудри, способные отравить даже титана. – Изида, ты оказалась всего лишь подделкой, а твой аватар, твоя одноразовая игрушка восстала из мертвых и будет пребывать до самого конца вечности».
Дверь, выбитая Эшером, с грохотом рухнула на пол. Тея же взяла с подноса конфетку, бросила ее в рот и с несокрушимым самообладанием встретила полный ярости взгляд серого великана. Она меланхолично жевала лакомство, наблюдая, как тот кипит, и давая ему время справиться с вошедшей в легенды гневливостью. Когда не уверена, что в точности стоит предпринять, просто играй на сильных сторонах мужчин, пока те не обратятся в их слабость.
– Здравствуй, Тея.
Его голос дрожал от злости, но не так сильно, как ожидала Клеопатра. К интонациям Эшера примешивалось что-то еще. Страх? Ей не нужен был Купер, чтобы понимать, чего боится серый человек.
– Милорд, – она была готова к любым неожиданностям, – мы теперь крушим все на своем пути или только двери?
– Зачем тебе понадобился Купер?
Леди подвигала челюстью.
– Могу задать тебе тот же вопрос. Но не стану. Я не занимаюсь ерундой, Эшер, и не похищала твоего приятеля. Он ушел отсюда по доброй воле под ручку с симпатичным и молоденьким Мертвым Парнем; если тебе нужны ответы, придется вытягивать их из «Оттока».
– Мне известно, что нападение спланировала Тьюи. Можешь не пытаться меня одурачить.
Тея поцокала языком.
– Лалловё не так много платит мне, чтобы ради нее опускаться до лжи. Во всяком случае, не перед тобой.
– Тогда за что она тебе заплатила? – Эшер швырнул монетку с ее изображением на диван.
– За то же, за что ты платишь своей розовой даме. За попытку найти что-то особенное в совершенно не особенном незнакомце. – Тея бросила в рот еще одну конфетку и покатала ее языком.
– И? – попался он на крючок.
– И я сказала ему о том, что увидела, и это было то, что, скорее всего, видел и ты со своим книжным червем. – Женщина проглотила лакомство. – Очень немногое.
Чуть погодя она добавила:
– Я солгала, конечно же. Рассказав этому глупышу, кем он может стать, я могла бы помешать ему исполнить свое предназначение.
Эшер недоверчиво всплеснул руками:
– И что же ты увидела, Тея?
Она прикрылась щитом легкой, проказливой улыбки.
– Сведения о клиентах конфиденциальны. Ты знаешь это не хуже прочих.
Эти слова заставили Эшера почувствовать себя неловко. Впрочем, сходные чувства испытывала сейчас и его собеседница.
– Значит, ты отдала его бандиту «Оттока», который чисто случайно проходил мимо? – Эшер решил зайти с другой стороны. – Скажи, ты сбрендила или тебя заставили?
– Эшер, – надула она губки, – а разве обе эти причины не могут быть верными одновременно?
– Ты и сама не понимаешь, верно? – Взгляд Эшера блуждал по жемчужным обоям, украшенным китайским орнаментом, пока великан раздумывал над тем, насколько громко в Клеопатре сейчас говорит пустое фанфаронство и насколько – фараон. – Бьюсь об заклад, ты даже не понимаешь, почему вообще ввязалась в эту игру. Тея, ты вновь стала заложницей обстоятельств, но на этот раз нет рядом мужчины, которого ты могла бы в этом обвинить.
Леди подавила вспыхнувшую в ее душе ярость. Она медленно прикрыла глаза, усмиряя свое тело мыслями о налившихся тяжестью веках. Все подвержены страсти, и она не была исключением.
– Зачем им Купер? – спросил Эшер.
– И вновь вопрос, который тебе стоило бы задать тому, кто знает ответ. – Тея развела руками и переместилась на кушетку возле окна. – А я обычная шлюха.
– Чья скромность столь же фальшива, как и она сама. Ты продала его каким-то подонкам, и тебе придется ответить мне почему. – Ему так хотелось, чтобы рядом оказалась Сесстри; она-то быстро бы разгадала эту женщину, словно простейший ребус, и из борделя можно было бы уже уйти.
– Я всегда устраиваю свою жизнь за счет влиятельных мужчин. Только так можно добиться карьерного роста. – Леди поставила тарелку со сластями на колени.
– «Отток» – никакие не мужчины, Тея! Они же просто дети – оборванные беспризорники с промытыми мозгами.
– А их хозяева? – Тея посмотрела в окно, устремив свой взгляд к горизонту, где над охваченными нескончаемым пожаром башнями клубился черный дым.
– Они вообще не мужчины. Летающие зомби. И явно ничем не заслужившие твоей преданности.
– Зато влиятельные. Кроме того, нас объединяет общая беда… – Она не глядя нашарила еще одну конфету.
– Ничего вас не объединяет! – Эшер выхватил тарелку из ее рук и швырнул об стену. – Не знаю, во что тебя заставили поверить, Тея, но нет и не может быть ничего общего между живой женщиной и уродливыми призраками, именующими себя владыками небес. Они – омерзительные твари, ты – царица!
Клеопатра ответила ему в той же манере и выбила окно софой, метнув ее одной рукой, в то время как все остальное тело сохраняло полную неподвижность. Вся ее поза, казалось, выражала возмущение: и как Эшер только мог подумать про нее плохо?
– Меня называют Королевой Ядов! Царицей шлюх и обдолбанных психопатов! Как смеешь ты стыдить меня давно утраченной властью! Я узница своего тела, навеки привязанная к этому месту. Только собственные слезы дают мне хоть какое-то утешение. Да пустынные звери и те живут лучше! – Она перевела дыхание и вытащила осколок стекла из ткани платья. – Только я могу решать, чего хочу, и с небесными владыками меня связывает одна общая черта… – Клеопатра подчеркнула титул, которым сами себя наградили личи.
– Ты не можешь Умереть. Личи же не могут жить, они – неупокоенные мертвецы. Тея, нельзя заключать союзы с подобной мерзостью. Даже если к тому подталкивает инстинкт самосохранения.
– Мы поступаем так, как мы считаем необходимым, серый человек. И ты уже не в том положении, чтобы иметь возможность позволить себе наши услуги, не говоря о дополнительных любезностях. – Кокетство с нее как ветром сдуло, вся миловидность улетучилась, уступив место грозной, будто бы отлитой из бронзы маске.
– Вспомнила это свое царственное «мы», Тея? Ты забываешься. Уж не знаю, на чем эти гниющие трупы тебя поймали, но, должно быть, они крепко тебя прижали.
– Я бы посмотрела, Пепельнокожий, как заговоришь ты, если тебя сбросить с трона и изуродовать до полной неузнаваемости. У тебя есть право выбора, в то время как у меня его нет. Послушать бы, что ты запоешь о совести и царственности, когда отравишь саму свою душу так, что та уже не сможет Умереть.
– Эх, Тея. Ведь я такой же. – Он покачал головой, испытывая к Царице Ядов еще большее сострадание, чем прежде. Как мог он ненавидеть ее, когда и сам успел познать всю ту же боль? Они были слишком похожи, хотя Эшер никогда бы в том не признался. – Так ты предала меня и принесла невинную душу в жертву нежити только потому, что расстроена?
Тея всплеснула руками:
– Нет же, тупица! Я спасла твоего дружка от той девки из Теренс-де’Гисов, что ежедневно истязает до смерти своего собственного отца. Я не предавала тебя, моя душа уже не вмещает новый яд. – Тея не смогла сдержать смех. – Впрочем, если учесть, что выпадет на его долю, после того как он сделал свой выбор… Может, для него и лучше было бы умереть от рук этой твоей маркизы.
Эшер посмотрел на собеседницу вначале непонимающе, а затем – испуганно.
– Во имя мертвых богов, что ты натворила?
– Я и есть мертвый бог, Эшер. Вот как выглядят мертвые боги. – Она печально развела руками. – Секунду назад тебя возмутило то, что я веду себя неподобающе истинной царице. Но именно как она я и поступила. Небесные владыки не сильно-то отличаются от своих подданных или же от аристократов из вашего Круга Невоспетых – такие же бессмысленные, не имеющие цели. Лишившиеся богов. Лишившиеся правителя.
Она поднялась и, повернувшись спиной к собеседнику, устремила взгляд в выбитое окно, где зачинался новый день. День, который, возможно, изменит ее жизнь. Тея показала пальцем на запад, в сторону Неподобия, где, напоминая раковую опухоль, из дерева и штукатурки возвышалось поместье Теренс-де’Гисов.
– Она свободна. Все свинки собраны в загон, Эшер, так почему же ее отпустили гулять? – Голос Клеопатры дрожал от удивившей серого человека ядовитой злости. – Скажи, чем Тьюи и другие Теренс-де’Гисы, а с ними и еще горстка свободно разгуливающих аристократов заслужили свою свободу? Скажи, и я все отменю. Твой бесполезный дружок вернется, а я встану перед ним на колени, только ответь: почему?
Эшер молчал. Его мысли были пусты. Он сдерживался из последних сил, мечтая лишь о том, чтобы сорвавшиеся с ее языка слова вернулись обратно и застряли у нее в горле.
– Все ясно. – Она распрямилась.
– Спроси того, кто их запер, – рискнул ответить Эшер.
Тея смерила его немигающим взглядом.
– Я вижу лишь то, что скользкие гады, как всегда, расползлись. Купер не говорил, что знает про твою дочь? Не понимаю откуда, но это так. Из твоих шкафов начали выпадать скелеты.
Глаза Эшера вспыхнули синевато-красным огнем.
– Говоришь прямо как Тьюи, пытаясь напугать меня обрывочными знаниями, смысла которых даже и близко не понимаешь. Уж не знаю, что движет ею, но ты-то, Тея, когда успела прогнить до самых костей?
Та пожала плечами, подумав о троне, что возведет над пылающими подобно свечам башнями на горизонте. Дом солнц. Жалкая ложь, увлекшая ее за собой. На всякую душу найдется свой соблазн. Даже на ее. И даже на Эшера.
– Да что ты знаешь! Тебе никогда не понять сильную женщину – для тебя мы все одинаковы. Конечно же, все женщины, которые отвергали тебя, кажутся на одно лицо, самовлюбленный засранец. Но какая теперь разница? Я стану или царицей, или