– Эй ты, мотай, покуда цел! – крикнул он, переходя на нормальный человеческий язык. – Ты меня слышал? Бери ноги в руки и…
Оценив габариты Мэллори, смельчак приутих, однако продолжал угрожающе похлопывать дубинкой по мозолистой ладони.
Из-за фургона выбежал расклейщик; он держал свое хитрое устройство наперевес, как вилы.
– Отойдите-ка, мистер, – мирно предложил кучер. – Мы вам ничего не сделали.
– Не сделали? – возмущенно заорал Мэллори. – Где вы, сволочи, взяли эти афиши? Отвечай, когда тебя спрашивают!
– Сегодня Лондон распахнут настежь! – Расклейщик вызывающе взмахнул перед носом у Мэллори валиком своего устройства. – Хочешь подраться из-за того, где мы лепим нашу бумагу, так давай!
Один из огромных рекламных щитов, составлявших стенку фургона, со скрипом откинулся в сторону. Из темного проема на мостовую спрыгнул невысокий, кряжистый, сильно облысевший господин в красной охотничьей куртке, клетчатых брюках, заправленных в лакированные сапоги, и без головного убора.
Маски на круглом румяном лице тоже не было.
– Что тут происходит? – Чтобы задать этот вопрос, лысоватому господину потребовалось вытащить изо рта большую, яростно дымящую трубку.
– Хулиган, сэр! – объявил кучер. – Какой-то наемный громила, Индюк подослал!
– Он что, один? – вскинул брови крепыш. – Странно это как-то. – Он оглядел Мэллори с головы до ног. – Ты знаешь, кто я, сынок?
– Нет, – качнул головой Мэллори. – Ну и кто же ты такой?
– Я – тот, кого называют королем расклейщиков, вот так-то, мой мальчик! Ты, видно, совсем новичок в нашем деле!
– Я не знаю вашего дела и знать не хочу! Я – доктор Эдвард Мэллори!
Крепыш скрестил руки, немного покачался на каблуках:
– Ну и?
– Вы только что наклеили афишу, которая злостно на меня клевещет!
– Ясненько, – протянул король. – Теперь понятно, какая муха тебя укусила. – Он облегченно усмехнулся. – Ну так вот, доктор Эдвард Мэллори, я тут совершенно ни при чем. Я их только клею, а не печатаю. Так что ко мне не может быть никаких претензий.
– Как бы там ни было, вы не будете больше расклеивать эти проклятые пасквили! – твердо сказал Мэллори. – Я хочу забрать все, что у вас осталось, и хочу знать, где вы их получили!
Царственным мановением руки король успокоил свою немногочисленную гвардию.
– Я очень занятой человек, доктор Мэллори, и не могу тратить время на выслушивание бессмысленных угроз. Если вы не против, зайдемте в мой фургон и поговорим как джентльмен с джентльменом.
Он вопросительно прищурил маленькие, васильково-голубые глаза.
– Хорошо, – неуверенно пробормотал Мэллори, спокойный ответ короля словно выпустил весь пар из его возмущения. Теперь он чувствовал себя довольно глупо и не в своей тарелке. – Хорошо, – повторил он. – С удовольствием.
– Вот и прекрасно. Том, Джемми, за работу. – Король ловко вскарабкался в фургон.
Поколебавшись секунду, Мэллори последовал за ним. Никаких сидений внутри фургона не было, зато весь пол устилала ворсистая темно-каштановая ткань, подбитая снизу чем-то мягким и простеганная на манер турецкого дивана. По стенам тянулись глубокие лакированные стеллажи, забитые туго скатанными рулонами афиш. Сквозь распахнутый потолочный люк внутрь фургона струился тусклый, мрачный свет. От кошмарной вони клея и дешевого черного самосада перехватывало дыхание.
Король раскинулся на полу, подсунув под спину пухлую подушку. Пистолетный щелчок кнута, недовольное ржание, заскрипели колеса, и фургон сдвинулся с места.
– Джин с водой? – предложил король, открывая шкафчик.
– Просто воды, если можно, – попросил Мэллори.
– Воды так воды.
Король достал большую глиняную бутыль и наполнил жестяную кружку. Мэллори стянул грязную маску под подбородок и жадно вылакал воду.
За первой кружкой последовала вторая и третья.
– Может, немножко лимонного соку? Только вы уж, – подмигнул король, – постарайтесь не напиться до непотребного состояния.
Мэллори откашлялся, прочищая горло.
– Премного благодарен. – Без маски он чувствовал себя странно голым, а неожиданная любезность короля расклейщиков – в сочетании с химической вонью клея, едва ли не худшей, чем вонь Темзы, – окончательно его ошарашила. – Я очень сожалею о своей… э-э… излишней резкости.
– Да это всё мои ребята, – великодушно обронил король. – В афишерасклеечном бизнесе всегда приходится держать кулаки наготове. Вот прямо вчера моим ребятам пришлось довольно круто разбираться со старым Индюком и его шайкой. По вопросу расклеенных площадей на Трафальгар-сквер, – презрительно фыркнул король.
– Вчера у меня тоже были определенные трудности, – хрипло отозвался Мэллори. – Но по сути я – человек разумный, и уж во всяком случае, сэр, я не люблю скандалов.
– Никогда не слышал, чтобы Индюк нанимал в громилы образованного человека, – умудренно кивнул король. – По вашему платью и манерам можно понять, что вы ученый.
– У вас острый глаз.
– Хотелось бы так думать, – ухмыльнулся король. – Ну а теперь, когда все встало на свои места, может быть, вы просветите меня относительно причин вашего недовольства?
– Все дело в этих ваших афишах, – с жаром начал Мэллори. – Они поддельные. И клеветнические. И разумеется, незаконные.
– Я уже успел вам заметить, что мы тут абсолютно ни при чем, – развел руками король. – Позвольте мне разъяснить вам смысл нашей работы. На расклейке сотни листов двойного формата я зарабатываю один фунт один шиллинг. Иными словами, два и шесть десятых пенни за лист, для ровного счета – три. И если вы желаете купить какие-нибудь из моих объявлений по этой цене – что ж, можно и поговорить.
– Где они? – спросил Мэллори.
– Я с готовностью разрешаю вам поискать вышеупомянутый товар на стеллажах.
Когда фургон остановился для очередной расклейки, Мэллори начал перебирать афиши; они были свернуты в толстые перфорированные рулоны, плотные и увесистые, как дубинки.
Король передал кучеру через люк очередной рулон, мирно выбил пенковую трубку, наполнил ее табаком, взятым из грубого бумажного кулька, и раскурил от немецкой трутницы. Затем он блаженно выпустил облако вонючего дыма.
– Вот они. – Вытянув из рулона верхнюю афишу, Мэллори расправил ее на полу. – Посмотрите на эту гнусность. На первый взгляд все выглядит прекрасно, но дальше сплошная мерзость.
– Стандартный рулон из сорока листов, шесть шиллингов ровно.
– Прочтите здесь, – сказал Мэллори, – где они практически обвиняют меня в убийстве!
Король читал заголовок, шевеля губами и мучительно морща лоб.
– Мэ Лори, – сказал он наконец. – Лори – это что, обезьянки такие? Или попугаи, я всегда путаю. Так вы что, выступаете с ними перед публикой?
– Мэллори – это моя фамилия!
– Театральная афиша, без иллюстраций, половинная – значит, в те самые два стандартных формата… – Король снова наморщил лоб. – Помню, помню, они еще малость смазанные. Ну знал же я, с первого момента почувствовал, что-то с этим заказом не так. – Он вздохнул, выпустив новое вонючее облако. – А с другой стороны, этот ублюдок, он же вперед заплатил.
– Кто? Кому?
– В Лаймхаусе, в Вест-Индских доках, – снова вздохнул король. – Чего-то там варится в тех местах, доложу я вам, доктор Мэллори. Со вчерашнего дня всякие прохиндеи лепят там новехонькие плакаты по всем стенам и заборам, какие под руку попадутся. Мои ребята совсем уж было думали разобраться с ними насчет такого наглого вторжения, пока капитан Свинг – это он так себя называет – не решил прибегнуть к нашим услугам.
У Мэллори вспотели подмышки.
– Капитан Свинг?
– Он такой же капитан, как я – папа римский, – фыркнул король. – Ипподромный жучок, если судить по платью. Невысокий, рыжий, косоглазый, и еще у него шишка на лбу, вот тут. Псих, каких еще поискать. Хотя довольно вежливый, сразу согласился не лезть в наше расклейное дело, мы объяснили ему обычаи, и он сразу согласился. И денег у него, похоже, куры не клюют.
– Я его знаю! – дрожащим голосом воскликнул Мэллори. – Это – луддитский заговорщик. Возможно, он сейчас самый опасный человек во всей Англии!
– Вот уж никогда бы не подумал, – хмыкнул король.
– Он – страшная угроза общественному спокойствию!
– А по виду не скажешь, – возразил король. – Смешной очкастый коротышка, да еще сам с собой разговаривает.
– Этот человек – враг государства, заговорщик самого пагубного толка!
– Я-то сам мало слежу за политикой, – сказал король, спокойно откидываясь на подушки. – Закон о расклейке плакатов – вот вам и вся ихняя политика, дурь собачья! Этот чертов закон жестко ограничивает, где можно вешать плакаты, а где нет. И ведь я же, доктор Мэллори, я же лично знаю члена парламента, который протащил этот закон, я же работал на его избирательную кампанию. Этого типа нимало не трогало, куда лепят его плакаты. Куда бы ни лепили – все путем, лишь бы на плакатах был он, а не кто другой.
– Господи! – прервал его Мэллори. – Подумать только, что этот негодяй на свободе, в Лондоне, да еще с деньгами из бог знает какого источника, и он подстрекает к восстанию и мятежам, да еще в момент всеобщей беды, да еще имеет в своем распоряжении машинный печатный станок! Это кошмар! Ужас!
– Да вы же сами себя заводите, доктор Мэллори. – Король укоризненно покачал головой. – Мой дорогой папаша, упокой, Господи, его душу, всегда мне говорил: «Когда все вокруг теряют голову, ты просто вспомни, что в фунте как было двадцать шиллингов, так и осталось».
– Возможно, что и так, – сказал Мэллори, – но только…
– Мой дорогой папаша клеил афиши в смутные времена! Еще в тридцатых, когда кавалерия топтала рабочих, а потом крючконосого Веллингтона разнесли в клочья. Суровые были времена, сэр, куда суровее нынешних, когда всех-то и неприятностей, что какой-то там смрад! И это вы называете бедой? Лично для меня это удачный шанс, и я стараюсь им воспользоваться.
– Боюсь, вы не совсем сознаете глубину этого кризиса, – возразил Мэллори.