– Вы думаете, что Радвика убил техасец?
– Почти уверен. Деятельность Радвика малоизвестна здесь, в Лондоне, но не составляет тайны для несчастных техасцев, которые регулярно извлекают британские пули из трупов своих товарищей.
– Мне кажется, вы понимаете наши действия крайне превратно и однобоко. – Мэллори с трудом сдерживал закипающую ярость. – Если бы не оружие, они не стали бы нам помогать. Без помощи шайенов прокопались бы там многие годы…
– Сомневаюсь, – качнул головой Олифант, – чтобы ваши доводы убедили техасского рейнджера. Или нашу прессу.
– У меня нет намерения обсуждать эти вопросы с прессой, и я крайне сожалею о нашей с вами беседе. Я плохо понимаю, почему вы относитесь к Комиссии с таким предубеждением.
– Я знаю о Комиссии гораздо больше, чем мне хотелось бы. Я пришёл сюда, чтобы предупредить вас, доктор Мэллори, а не за информацией. Это я говорил слишком открыто – по необходимости, поскольку топорная работа Комиссии поставила вас в опасное положение, сэр.
Спорить было трудно.
– Серьёзный аргумент, – кивнул Мэллори. – Вы предупредили меня, сэр, и я благодарен вам за это. – Он на секунду задумался. – Но при чём тут Географическое общество, мистер Олифант? Оно-то здесь каким боком?
– Наблюдательный путешественник может послужить интересам своей нации безо всякого ущерба для науки, – улыбнулся Олифант. – Географическое общество давно уже является важным источником разведывательных данных. Составление карт, морские маршруты…
– А ведь их вы не называете любителями, мистер Олифант, – мгновенно среагировал Мэллори. – Хотя они тоже рыщут в плащах и с кинжалами там, где не надо.
Повисло молчание.
– Они – наши любители, – сухо пояснил Олифант после довольно заметной паузы.
– Ив чем же конкретно заключается разница?
– Разница, доктор Мэллори, и вполне конкретная, заключается в том, что любителей Комиссии убивают.
Мэллори хмыкнул и откинулся на спинку кресла. Мрачная теория Олифанта не выглядела такой уж безосновательной. Внезапная смерть Радвика, его соперника и самого сильного научного противника, всегда казалась ему слишком уж удачным подарком судьбы.
– А как он выглядит, этот ваш техасский убийца?
– По описаниям, это – высокий темноволосый мужчина крепкого сложения. Одет в широкополую шляпу и длинный светлый плащ.
– А это, случаем, не может быть плюгавый ипподромный ходок со лбом, как тыква, Мэллори тронул свою голову, – и стилетом в кармане?
– С нами крестная сила, – еле слышно выдавил Олифант.
Мэллори едва сдержал улыбку. Возможность привести этого лощёного шпиона в замешательство доставляла ему искреннее удовольствие.
– Он хотел пырнуть меня, этот малый, – сказал Мэллори, утрируя свой сассексский акцент. – В Эпсоме. На удивление мерзкий тип.
– И что же вы?
– Начистил паршивцу морду, что же ещё? – пожал плечами Мэллори.
Олифант на секунду онемел, а затем весело расхохотался.
– А с вами, доктор Мэллори, не соскучишься.
– То же самое я мог бы сказать и о вас, сэр. – Мэллори чуть помедлил. – Однако следует заметить, что этот человек вряд ли охотился за мной. С ним была девица – уличная девица – и некая леди, с которой эти двое обращались до крайности грубо…
– Продолжайте, пожалуйста. Всё это весьма любопытно.
– Боюсь, я не смогу сказать вам большего, – качнул головой Мэллори. – Упомянутая мною леди принадлежит к высшим кругам.
– Ваша тактичность, сэр, – ровно проговорил Олифант, – делает вам честь как джентльмену. Однако нападение с ножом – уголовное преступление, и весьма серьёзное. Вы обратились в полицию?
– Нет, – ответил Мэллори, наслаждаясь еле сдерживаемым возбуждением Олифанта, – и всё по той же причине. Я боялся скомпрометировать леди.
– Возможно, – задумчиво сказал Олифант, – всё это было специально задумано, чтобы ваша смерть выглядела как результат заурядной драки на скачках. Нечто подобное было проделано с Радвиком – который умер, как вы помните, в крысином притоне.
– Сэр, – возмутился Мэллори, – Ада Байрон выше таких подозрений.
– Дочь премьер-министра? – поразился Олифант.
– А что, разве есть другая Ада Байрон?
– Нет, конечно же, нет. – Мгновенно появившееся напряжение мгновенно же и прошло, в голосе Олифанта появилась прежняя лёгкость. – Но, с другой стороны, есть немало женщин, похожих на леди Аду, ведь наша королева вычислительных машин является также и королевой моды. Тысячи женщин следуют её вкусам.
– Я не был представлен леди Аде, мистер Олифант, однако видел её на заседаниях Королевского общества. Я присутствовал на её лекции по машинной математике. Я не мог ошибиться.
Олифант достал из кармана куртки кожаный блокнот и положил его на колено, достал и раскрыл самописку.
– Я бы очень просил вас рассказать об этом инциденте.
– Строго конфиденциально?
– Даю вам слово.
Мэллори представил настойчивому собеседнику несколько урезанную версию фактов – по возможности точно описал мучителей Ады и все сопутствующие обстоятельства, однако тактично умолчал о деревянном ящике с французскими перфокартами из камфорированной целлюлозы. Он считал это частным делом двух лиц: леди попросила джентльмена сохранить принадлежащий ей предмет, джентльмен согласился – и теперь обязан свято выполнять своё обещание. Деревянный ящик с карточками, тщательно завёрнутый в белый мешочек для образцов, лежал среди окаменелых ископаемых в одном из личных шкафов Мэллори в Музее практической геологии, ожидая дальнейшего развития событий.
Олифант закрыл блокнот, убрал ручку и подал знак официанту. Узнав Мэллори, официант принёс ему хакл-бафф; Олифант предпочёл розовый джин.
– Мне бы хотелось свести вас кое с кем из моих друзей, – сказал Олифант. – В Центральном статистическом бюро хранятся обширные досье на преступников – антропометрические замеры, машинные портреты и тому подобное. Вполне возможно, что вы сумеете опознать напавшего на вас человека и его сообщницу.
– Прекрасно, – кивнул Мэллори.
– Кроме того, вам будет предоставлена полицейская охрана.
– Охрана?
– Естественно, не из обычной полиции. Кто-нибудь из Особого бюро. Их люди весьма тактичны.
– Но я не хочу, чтобы какой-то фараон всё время дышал мне в затылок! – возмутился Мэллори. – Что люди скажут?
– Я больше бы волновался о том, что они скажут, когда вас найдут в каком-нибудь закоулке со вспоротым животом. Двое известных учёных, двое специалистов по динозаврам, два загадочных убийства. Пресса будет в полном экстазе.
– Мне не нужно охраны. Я не боюсь этого мелкого сутенёра!
– Возможно, этот тип и вправду не стоит особого внимания. Вот удастся вам его опознать – всё и прояснится. Конечно же, – негромко вздохнул Олифант, – в масштабах Империи обсуждаемая нами история выеденного яйца не стоит. И всё же я отметил бы, что неизвестные злоумышленники имеют в своём распоряжении деньги, могут при необходимости пользоваться услугами некоторых наших соотечественников – сомнительного сброда, прикармливающегося за счёт иностранцев, – и, наконец, пользуются тайными симпатиями американских беженцев, спасающихся здесь от войн, сотрясающих Новый Свет.
– И вы думаете, что леди Ада могла оказаться замешанной в эту грязную историю?
– Нет, сэр, ни в коем случае. Такое просто невозможно. Женщина, которую вы видели, никак не могла быть Адой Байрон.
– Тогда и дело с концом, – развёл руками Мэллори. – Скажи вы мне, что тут затронуты интересы леди Ады, я согласился бы почти на что угодно. Однако в данной ситуации я уж как-нибудь справлюсь сам.
– Как знаете, – пожал плечами Олифант. – Да, может быть, сейчас и рановато прибегать к столь решительным мерам. У вас есть моя карточка? Если что-нибудь ещё, дайте мне знать.
– Непременно. Олифант встал.
– И если кто-нибудь спросит, мы сегодня не обсуждали ничего, кроме дел Географического общества.
– Вы так и не сказали, на кого вы работаете, мистер Олифант. Я не имею в виду редакторов и издателей.
– Подобные сведения, – покачал головой Олифант, – никогда не приносят пользы, сэр. И могут принести уйму неприятностей. С вашей стороны, доктор Мэллори, было бы очень благоразумно не связываться впредь с рыцарями плаща и кинжала. Будем надеяться, что вся эта история окажется в конечном итоге пустышкой и растает без следа, как ночной кошмар. Я же, безусловно, выдвину вашу кандидатуру в Географическое общество и искренне надеюсь, что вы всерьёз рассмотрите моё предложение относительно полицейских машин.
С этими словами необычный посетитель встал, повернулся и зашагал прочь по роскошному ковру Дворца; его длинные ноги мелькали, как ножницы.
Одной рукой сжимая ручку новенького саквояжа, другой цепляясь за свисающие сверху ремённые петли, Мэллори проталкивался на выход. Когда паробус притормозил, давая дорогу грязному грузовику с асфальтом, Мэллори спрыгнул на мостовую.
Несмотря на все свои усилия, он ошибся паробусом. Или, возможно, заехал гораздо дальше, чем нужно, – углубившись в свежий номер «Вестминстерского ревю». Он купил этот журнал потому, что там была статья Олифанта, своего рода патологоанатомическое исследование причин и хода Крымской войны. Олифант, как выяснилось, считался чем-то вроде эксперта по Крымскому региону, поскольку опубликовал свои «Русские берега Чёрного моря» за год с лишним до начала военных действий. В книге подробно описывалась весёлая и довольно богатая событиями поездка репортёра по Крыму. Статья в «Вестминстерском ревю» пестрила весьма ядовитыми намёками и выпадами; вполне возможно, что раньше, до знакомства с Олифантом, Мэллори их бы и не заметил.
– Ты это мне, начальник? – удивлённо поднял голову малолетний оборванец, обмахивавший тротуар метлой.
К печальному своему удивлению, Мэллори осознал, что говорит сам с собой – стоит посреди улицы в полном отупении и бормочет что-то о пройдошливости этого Олифанта. Пытаясь привлечь внимание ошалелого господина, мальчишка сделал обратное сальто. Мэллори бросил ему монету, окончательно понял, что не знает этих мест, и зашагал куда глаза глядят; вскоре он оказался на Лестер-сквер, чьи дорожки и тенистые аллеи являлись идеальным местом, чтобы схлопотать по голове или – при мирном развитии событий – попросту остаться без кошелька. Особенно ночью, поскольку окрестные улицы кишели мелкими театриками, а также заведениями, где развлекали зрителей немудрёными пантомимами и картинками волшебного фонаря.