– Совсем не обязательно, – спокойно возразил Фрейзер. – В партии немало талантливых людей. Чарльз Бэббидж жив! Лорд Колгейт, лорд Брюнель… да и принц-консорт. Принц Альберт – человек весьма здравомыслящий.
– Лорд Байрон не может умереть! – вырвалось у Брайана. – Мы стоим по колено в вонючей грязи и готовы поверить в вонючую ложь!
– Тихо! – скомандовал Мэллори. – Не будем делать никаких выводов, пока у нас нет твёрдых доказательств!
– Нед прав, – кивнул Том. – Премьер-министр сказал бы то же самое. Это научный подход. Этому-то и учил нас всегда лорд Байрон…
К их ногам упал конец толстой просмолённой верёвки, завязанный в широкую петлю. Вожак анархистов – тот самый красавчик в белых брюках – картинно поставил согнутую ногу на конец сваи и подпёр подбородок рукой.
– Ну-ка, приятель, – сказал он, – вставляй свою задницу в петлю, и мы тебя мигом вздёрнем. Постарайся только не перепутать задницу с головой.
– Премного благодарен. – Мэллори приветственно махнул рукой и влез в петлю.
Мгновение спустя верёвка натянулась, он упёрся облепленными грязью башмаками в осклизлые брёвна и зашагал по ним вверх.
Рукой в лайковой перчатке предводитель сбросил опустевшую петлю вниз.
– Добро пожаловать, сэр, в высший свет авангарда человечества! Позвольте мне, учитывая обстоятельства, представиться самому. Я – маркиз Гастингс. – Самозваный маркиз небрежно поклонился, а затем вздёрнул подбородок и подбоченился.
«Да ведь это он всерьёз, – осенило Мэллори. – Этот парень считает себя маркизом!»
С приходом к власти радикалов всякие там маркизы исчезли, исчезли вроде бы безвозвратно, и вот вам – появляется некий юный претендент на этот титул, живое ископаемое, мезозойская рептилия во главе шайки современных гадюк! Поднимись сейчас из зловонных глубин Темзы змеиная головка молодого плезиозавра – даже это удивило бы Неда Мэллори в меньшей степени.
– Ребята, – небрежно бросил маркиз, – полейте нашего пахучего друга одеколоном! А если он выкинет какую-нибудь глупость, вы знаете, что делать.
– Пристрелить, что ли? – идиотски спросил кто-то.
Маркиз театрально поморщился. Мальчишка в трофейном полицейском шлеме и драной шёлковой рубашке извлёк откуда-то резной стеклянный флакон и щедро окропил голую спину Мэллори.
Следующим подняли Брайана.
– О! – заметил маркиз. – Ну разве же можно так пачкать армейские брюки! В самоволке, товарищ? Брайан неопределённо пожал плечами.
– Ну и как тебе Лондон, нравится? Брайан тупо кивнул.
– Дайте этой грязной личности новые штаны, – скомандовал маркиз и оглядел своих соратников. – Товарищ Шиллибир! У тебя вроде бы один с ним размер – отдай ему свои брюки.
– Но, товарищ маркиз…
– Каждому по потребностям, товарищ Шиллибир! Немедленно раздевайся.
Шиллибир неловко вылез из штанов и передал их Брайану. Трусов на нём не было, и одной рукой он нервно одёргивал полы рубашки.
– Силы небесные! – с деланным отчаянием воскликнул маркиз. – Неужели я должен указывать этим олухам каждую мелочь? Ты! – Он ткнул пальцем в Мэллори. – Подмени Шиллибира и тяни верёвку. А ты, солдат, надень брюки Шиллибира и запомни, что отныне ты не подручный угнетателей, но человек совершенно свободный! Товарищ Шиллибир, перестать извиваться. Тебе совершенно нечего стыдиться. Сходи на склад и возьми себе новую одежду.
– Спасибо, сэр.
– Товарищ, – поправил маркиз. – Выбери там что-нибудь покрасивее. И прихвати ещё одеколона.
Следующим поднимали Тома; Мэллори – он тоже подключился к работе – осторожно изучал маркизово воинство. С оружием ребята обращаться не умеют, оно у них поминутно клацает, цепляется за что ни попадя, падает на землю, да и оружие-то это слова доброго не стоит. Армейский однозарядный карабин «виктория» – и где они только взяли такую музейную редкость? Наверное, в запасах, предназначенных для отправки в колонии туземным войскам. Тяжёлые карабины, огромные кухонные ножи, самодельные дубинки – весь этот арсенал мешал бандитам, сковывал их движения. Жалко выглядели маркизовы вояки, очень жалко – что двое желторотых сосунков, что двое кряжистых, насквозь проспиртованных уголовников. Одетые в ворованные, мокрые от пота шёлковые рубашки, обмотанные яркими шалями и армейскими патронташами, они походили на турецких башибузуков – и уж никак не на британцев. Очень странно выглядел в этой компании пятый – худой, молчаливый, благопристойно одетый негр, похожий на слугу из хорошего дома.
Как только Том вылез наверх, маркиз Гастингс начал свой экзамен.
– Как тебя звать?
– Том, сэр.
– А его?
– Нед.
– А его?
– Брайан, – сказал Том. – Я думаю…
– А как, скажи на милость, зовут вашего четвёртого, который удивительно похож на фараона? Том растерянно молчал.
– Ты что, язык проглотил?
– Он ни разу не назвал себя по-человечески, – вмешался Мэллори. – Мы зовём его Преподобный.
– А ты бы помолчал, – осадил его маркиз.
– Мы встретили Преподобного несколько часов назад, сэр, – вывернулся Том. – Нельзя сказать, что мы закадычные друзья.
– А может, оставим его внизу? – предложил маркиз.
– Втащите его, – снова вмешался Мэллори. – Преподобный – мужик толковый.
– Да? А как насчёт тебя, товарищ Нед? Похоже, ты и в половину не так глуп, как прикидываешься. И не так уж ты и пьян.
– Вот и я про то, – согласился Мэллори. – Нужно добавить. У тебя тут ничего под рукой не найдётся? А ещё мне не повредил бы такой карабин, если уж вы делите добычу.
Маркиз посмотрел на пистолет Мэллори и заговорщицки подмигнул:
– Всему своё время, мой нетерпеливый друг. – Он повернулся к своей команде и махнул рукой: – Ладно, затаскивайте.
Прошло несколько минут, и на пирс вылез голый, грязный Фрейзер; малолетки начали сворачивать верёвку.
– Мне бы очень хотелось знать, – начал маркиз, – какую веру исповедует ваше преподобие?
– А что, начальник, – удивился Фрейзер, – разве не понятно? Я этот самый… брат… ну, то есть, долбаный квакер.
Последовал взрыв недоброго смеха.
– Чего ржёте? – прохрипел Фрейзер и тут же расплылся в широкой улыбке. – Да нет, я не просто брат, я – собрат. Пентюх собрат.
Наступила тишина.
– Пентюх собрат, – упрямо повторил Фрейзер. – Ну, значит, вроде как из этих бздиловатых американских трепачей…
– Ты хочешь сказать, пантисократ? – уточнил маркиз. – То есть вольный проповедник Сусквеганнского фаланстера?
Фрейзер тупо уставился на маркиза.
– Я говорю об утопических доктринах профессора Кольриджа и преподобного Вордсворта, – чуть угрожающе настаивал маркиз.
– Во-во, – проворчал Фрейзер, – это самое, что ты сказал.
– А не можешь ли ты сказать мне, о друг пантисократ, откуда это на тебе, на убеждённом пацифисте, полицейская кобура? Ну так как?
– Снял с фараона, вот откуда. С дохлого фараона, – уточнил Фрейзер.
Снова хохот, на этот раз – дружелюбный.
Мальчик, стоявший возле Мэллори, толкнул локтем одного из бандитов постарше.
– У меня от этой вони голова кругом идёт, Генри! Может, свалим, а?
– Спроси у маркиза, – ответил Генри.
– Спроси ты, – захныкал мальчишка, – а то он всегда надо мной смеётся…
– Внимайте все! – возгласил маркиз. – Мы с Юпитером отведём новых рекрутов к складу. А вы, остальные, патрулируйте берег.
Послышался недовольный ропот.
– Не уклоняться, – прикрикнул маркиз. – Вы же знаете, что все товарищи стоят береговую вахту по очереди, вы ничем не лучше остальных.
Маркиз, по пятам за которым следовал негр, повёл их вдоль набережной канала. И как это он может, изумлялся Мэллори, показывать спину четырём вооружённым незнакомцам? Что это – беспросветная глупость или отвага с примесью рисовки?
Он молча переглянулся с братьями и инспектором. Все четверо остались при оружии, анархисты даже не потрудились его изъять. Застрелить провожатого было бы минутным делом. И негра пришлось бы тоже, хотя тот и без оружия. Подло, конечно же, нападать сзади, но на войне и не такое делают. Однако остальные неловко поёживались, и Мэллори понял, что они препоручают грязную работу ему. С этого момента вся ответственность за отчаянное предприятие легла на него и только на него; даже полицейский, и тот поставил свою жизнь на удачу Эдварда Мэллори.
Мэллори выдвинулся вперёд, подстраиваясь под шаг маркиза Гастингса.
– А что там на этом складе, ваша светлость? Уж одежды-то там, должно быть, хватает, да и всего остального тоже.
– Не одежды, а надежды, мой мародёрствующий друг! А впрочем, не бери в голову. Скажи мне вот что, товарищ Нед, – что бы ты сделал с этой добычей, попади она тебе в руки?
– Думаю, всё зависит от того, что там будет.
– Ты уволок бы её в свою крысиную нору, – продолжал маркиз, – продал бы за бесценок еврею барыге, пропил бы всё подчистую, а через день-другой очухался бы в грязном полицейском участке и увидел ногу фараона у себя на шее.
– А что бы сделали с добычей вы? – поинтересовался Мэллори.
– Нашёл бы ей достойное применение! Мы используем эти вещи во благо тех, кто их создал! Во благо рядовых лондонцев, угнетённых масс, во благо тех, кто работает не покладая рук, кто производит все богатства этого города!
– Не понимаю я что-то, – покачал головой Мэллори.
– Революция не грабит, товарищ Нед. Мы реквизируем, мы конфискуем, мы освобождаем! Тебя и твоих друзей привлекли сюда яркие заморские безделушки. Ты думаешь унести сколько хватит рук. Люди вы или сороки? К чему довольствоваться пригоршней грязных шиллингов? Вам может принадлежать весь Лондон, этот современный Вавилон! Вам может принадлежать будущее!
– Будущее? – переспросил Мэллори и оглянулся на Фрейзера; глаза полицейского горели нескрываемым отвращением. – А много ли выручишь за кварту «будущего», ваша светлость?
– Я бы попросил тебя не называть меня «светлостью», – отрезал маркиз. – Ты обращаешься к ветерану народной революции, солдату человечества, который гордится простым титулом «товарищ».