Доктор выписал Доминику тот же препарат, который принимал Рой: валиум. В заключении он написал следующее:
Ветеран страдает эмоциональным расстройством в умеренной степени, которая может перейти в тяжелую, что является результатом участия в боях во Вьетнаме… Со времени демобилизации показывает сниженную продуктивность для его уровня интеллекта и качества деятельности в прошлом… Данный паттерн противоположен тому, который превалировал до участия в боевых действиях, когда пациент активно занимался спортом, возглавлял музыкальный коллектив и вел активную социальную жизнь… Его кошмары воспроизводят реальные события, участником которых он был.
«Посттравматическое стрессовое расстройство» – таким термином обозначалась та эмоциональная нестабильность, с которой столкнулись многие ветераны после возвращения домой, когда политики, расколовшиеся на несколько лагерей, низвели их до положения пешек, неудачников, а то и вовсе откровенных негодяев. Доминик не видел связи между стрессом, который он переживал, и своей работой на Нино. Ведь даже ветераны, которые занимались с бойскаутами, страдали от подобных симптомов. Просто вышло так, что его собственная жизнь потекла по такому пути с тех пор, как он начал управлять автомастерской Нино.
Автомастерская «Плаза» позаимствовала свое имя у торгового центра, в котором была расположена. «Кингз Плаза», первая в Бруклине пригородная торговая сеть, находилась у южной границы Флэтлендса и была главным местным торговым районом и всего Канарси. В офисе этой автомастерской в 1973 году Доминик впервые встретил Роя Демео.
Рой приехал вместе с Нино, который наведывался туда дважды в день пересчитать деньги. Нино представил Роя как друга, но Доминик понимал, что если бы Рой действительно был другом Нино, то он познакомился бы с ним значительно раньше. Рой был очевидно моложе Нино и сильно отличался от него. Читая между строк, Доминик оценил Роя как партнера «семьи» Гамбино. Если дядя Нино был подчеркнуто аккуратен в выражениях и во внешности, то Рой был первостатейным болтуном, и свою трикотажную рубашку он носил навыпуск в безнадежной попытке скрасить впечатление от своего обвисшего живота.
Пытаясь наладить отношения с новым знакомым, Рой без умолку болтал. За несколько минут Доминик узнал, где тот вырос, где жил, как зовут его детей, а также о том, что он выжил в автокатастрофе, в которой погибла женщина. А еще он узнал, что, возвращаясь однажды домой и увидев, как столкнулись две машины, Рой остановился и помог одному из раненых водителей. «Оказалось, что этот парень – агент ФБР. Можете себе представить? Я помогал агенту ФБР! Если бы это был налоговый инспектор, я лучше дал бы ему умереть от потери крови».
Рой задал Доминику много вопросов о Вьетнаме, но вопросы эти касались не столько военных действий, сколько оружия.
– У них что, действительно есть бинокли ночного видения? – спросил Рой.
– Конечно, – отозвался Доминик. – Я пользовался таким в разведке.
Рой пригласил Доминика зайти в «Джемини Лаундж», переименованный бар, которым он тайно владел во Флэтлендсе. «Там собираются хорошие люди», – добавил он, используя кодовые слова, значение которых было хорошо известно Доминику.
– У Роя есть целая группа ребятишек, – позже сказал Нино, – настоящие партизаны[46].
– Партизаны?
– На вид им лет по двенадцать, но они уже серьезные ребята.
Через несколько недель, когда Нино наконец привел Доминика в «Джемини Лаундж», тот впервые встретил одного из «партизан» Роя – в тот момент невысокий длинноволосый Крис Розенберг вовсе не показался ему серьезным. Рой представил его как «товарища по автобизнесу», и пока Рой и Нино совещались, молодые люди успели друг с другом поговорить.
Крис был заносчивым и неугомонным. Он сказал, что был «с Роем» с шестнадцати лет (сейчас ему было двадцать три); «его человек» Рой был крупным ростовщиком, хотя и не таким крупным, как «твой человек» Нино. Он занимал деньги у Роя под три четверти процента и ссужал их собственным клиентам под три, а то и пять «пунктов» в неделю. Его клиентами были механики и автослесари в Канарси и Флэтлендсе, где он держал магазин автозапчастей.
«Тебе машина нужна? – спросил он Доминика. – Могу достать по хорошей цене «линкольн» 1973 года, в отличном состоянии».
На тот момент Доминик ездил на джипе, который он купил в Калифорнии. По дороге домой он рассказал Нино о предложении, которое сделал ему Крис.
«Я не хочу, чтобы ты покупал машину у Криса. Она может быть краденая. Крис и его друзья работают с крадеными авто».
Крис работал с Роем, а Рой – с Нино, поэтому Доминик пришел к выводу, что Нино тоже получал прибыль от сбыта краденых машин – хотя, возможно, только в виде отчислений. Он получил определенное удовлетворение, вспомнив, как еще в детстве подозревал, что Нино, владевший тогда собственным рынком подержанных авто, каким-то образом делает деньги на угнанных машинах.
Сидя за рулем своего нового «кадиллака», который был уже третьим с тех пор, как Доминик вернулся из Калифорнии, Нино сообщил, что один его друг может предложить хорошую цену и выгодные финансовые условия для покупки новой машины. Друг этот был одним из заемщиков Нино и владел дилерской сетью «Дженерал Моторс» в Бруклине. Вскоре после этого Доминик уже управлял новеньким «Олдсмобил Катлэсс».
Через несколько недель Нино увеличил зарплату Доминика на пятьдесят долларов при условии, что тот будет забирать еженедельную плату у одного клиента-заемщика на Манхэттене. Теперь по вечерам пятницы Доминик уезжал пораньше из автомастерской и направлялся в знакомое ему место, «Клуб 21», чтобы повидать Чака Андерсона, «Мистера Нью-Йорк». Андерсон выказывал ему уважение больше обычного, но никогда не говорил, почему он должен «Мистеру Бат-Бичу» 25 тысяч долларов.
В 1974 году Нино закрыл автомастерскую «Плаза» – прибыли она не приносила. Оставаясь у Нино на зарплате, Доминик согласился собирать долги и с других клиентов. Но больше Нино за это платить не стал. «Это легкая работа», – заявил он. Клиентами Нино являлись вовсе не автослесари или торчки, игроки и мелкие хулиганы. В основном это были вполне законопослушные бизнесмены, которые вдруг обнаружили, что им нужно оплачивать слишком много счетов.
Одним из таких клиентов была компания-застройщик заведения категории «театр и ужин»[47] в пригородном районе округа Вестчестер, в нескольких милях к северу от Бронкса. Ей не удалось продать акции по хорошей цене, чтобы собрать достаточную сумму для завершения стройки «Вестчестер Премьер Театр» в Тарритауне. Стремясь выполнить свои обязательства, застройщик продал акции со скидкой нескольким артистам, включая Стива Лоуренса, Эйди Горме[48] и Алана Кинга[49]. Тем не менее перерасход на строительство театра на три с половиной тысячи мест оставил его без гроша.
Главный инвестор, мафиозо из Калифорнии, связался с Карло Гамбино, который согласился ссудить 100 тысяч долларов, однако и этого было недостаточно. Тогда другой инвестор, племянник одного из капо Гамбино, проживающий в округе Вестчестер, попросил Нино о встрече в театре, чтобы обсудить очередную ссуду. Нино позвал Доминика сопровождать его, таким образом давая тому возможность стать участником первого для него крупного дела в пользу семейства Гамбино.
Второй инвестор, по имени Грегори де Пальма, запросил ссуду в четверть миллиона долларов. «Многовато, – сказал Нино, – но я переговорю с Полом». Спустя неделю он позвал Доминика в свой офис, расположенный в подвале бункера, и вручил ему коричневый бумажный мешок. «Здесь сто двадцать пять косарей – половина от той суммы, что они хотят. Отнесешь их Грегу де Пальма и каждую неделю будешь забирать у них процент – полторы тысячи. Не давай им водить себя за нос».
Собирая еженедельный «налог», Доминик узнал, что Нино и Пол были равноправными партнерами по кредиту и делали ставку на то, что ангажированные артисты обеспечат аншлаг, тем самым позволив застройщику выплатить как еженедельные проценты, так и всю сумму кредита им и Карло. Театр открылся в 1974 году выступлением Дайаны Росс, но неделя закончилась с убытком, потому что «девушка мечты» обошлась слишком дорого – в двести пятьдесят тысяч долларов.
«Мы снова в жопе», – сказал Доминику де Пальма.
Инвестор из Калифорнии связался со своим приятелем, чьим другом детства был Фрэнк Синатра, в конце концов давший согласие на ряд концертов в течение недели за сто двадцать пять тысяч долларов. Синатра рос на другом берегу Гудзона от Нью-Йорка, в городе Хобокен, штат Нью-Джерси, затем – в сообществе, во многом напоминающем нижний Ист-Сайд времен юности Нино. Он начал выступать в нью-йоркских клубах и, подобно Роки Грациано и Джейку Лямотта, был объектом почитания среди американцев итальянского происхождения. Любое выступление Синатры в Нью-Йорке становилось особым событием.
Карло, Пол, Нино, Доминик, их жены и многие другие из тех, у кого были связи с мафией, посетили первое выступление Синатры. Нино также привел свою мать Мэри, которая безумно хотела побывать на концерте. Перед началом шоу все отобедали в зале театра для особо важных гостей. Благодаря связям они получили лучшие места в зрительном зале; за соседним столиком сидел губернатор штата Нью-Йорк Хью Кэри, а за кулисами каждый из них успел сфотографироваться с Синатрой.
Но то, что даже концерты Синатры не приносили достаточной прибыли, стало очередным тревожным звоночком. Стремясь обезопасить свои вложения, как и инвестиции Пола и Нино, Карло одобрил еще один кредит на сумму семьдесят пять тысяч долларов. Нино передал наличные Доминику, а тот отвез их де Пальма. «Теперь проценты составят два куска в неделю», – сказал Нино.
Тем временем Доминик обзавелся новым Cutlass, а Нино – «кадиллаком». Доминик тщательно следил за тем, чтобы его машина всегда была вымыта и отполирована, поскольку на встречах с важными людьми он был представителем Нино. Доминик старался выглядеть солидно: срезал длинные волосы и выбросил всю нелепую «хипповскую» одежду. Теперь он являл собой возмужавшее воплощение себя же самого времен группы