До 1963 года Кеннет Маккейб-старший осуществлял руководство расследованиями кабинета и работой прокуроров, включая самого известного – Альберта Демео, который выступал обвинителем в деле «Убийство для развлечения» и чей племянник, «паршивая овца» Рой, за четыре года до того закончил среднюю школу «Джеймс Мэдисон». Кенни-старший посвятил свою жизнь служению закону и умер в 1963 году от сердечного приступа прямо в кабинете. В то время Кенни-младший был многообещающим игроком в баскетбольной команде колледжа.
В 1969 году, через год после того, как Кенни-младший бросил учебу в Университете Лойолы в Мэриленде и поступил на службу в полицейское управление, некоторые, в том числе и он сам, были удивлены, когда чиновники, восхищавшиеся его отцом, повысили его от простого патрульного до детектива. Впрочем, вскоре его способности погасили любые предположения насчет его фаворитизма, возникшие было после столь стремительного скачка в карьере.
Когда обитатели клуба «Вест-Сайд Сивик Центр», сами того не ведая, привели Кенни и специального агента ФБР Тони Нельсона к клубу «Ветераны и друзья», те испытали чувство глубокого удовлетворения. Лишь в редких случаях слежка приносила такие весомые плоды, как новый клуб для членов мафии. Ведя наблюдение днем и ночью, в рабочее и нерабочее время, они увидели десятки солдат из нескольких группировок. Такие собрания были редкостью, если не считать свадьбы и похороны. Поэтому, глядя на них из машины Кенни или Тони, наблюдатели постепенно пришли к выводу, что в «семье» Гамбино поднимает голову новая власть.
В то время Управление полиции Нью-Йорка и отделение ФБР в Нью-Йорке ладили друг с другом примерно как два сапога из разных пар. Каждое из этих ведомств, созданных для борьбы с преступностью, относилось к расследованиям конкурента с раздражением и практически не делилось информацией. Соперничество усугублялось различиями в подходе. Большинство агентов ФБР (кстати, до самой кончины его основателя Дж. Эдгара Гувера при ведении наблюдения они были обязаны носить костюмы) происходили из разных местностей и были в целом заметно консервативнее, чем обычный следователь Управления полиции Нью-Йорка, неуправляемый, как сам город, и презиравший все инструкции и предписания Бюро.
Тони Нельсон был нестандартным агентом ФБР, поскольку родился и вырос в Бруклине. Он был сыном отставного военного, воспитавшего в нем такую же ненависть к криминальным элементам, простым и «посвященным», какую отец Кенни привил своему сыну. Тони было двадцать пять лет, он был среднего роста и телосложения, носил усы и короткую стрижку. Он встретил Кенни годом ранее, когда входил в состав объединенного отряда Бруклина и Куинса по борьбе с организованной преступностью. Они одновременно прибыли на место хранения угнанных автомобилей. Каждый пришел по наводке одного и того же информатора, который таким образом пытался получить за нее вдвое больше денег. Подобные ситуации всегда раздражали новичков – но только не тех, кто был родом из Бруклина.
Уже на месте Кенни и Тони поняли, что информатор у них был один и тот же. Они договорились всыпать ему по первое число и оставаться на связи друг с другом. В течение нескольких следующих месяцев, сравнивая свои заметки о деле, они пришли к выводу, что их интересы совпадают. Они начали вместе вести наблюдение и в конце концов стали друзьями – и, втайне от начальства, неофициальными напарниками.
В числе прочих подробностей Тони поведал Кенни, что информатор сообщил следующее: человек по имени Рой Демео, который держал бар во Флэтлендсе, был безжалостным убийцей. Информатор упоминал, что Рой убил «с десяток или около того» людей, а тела «нашинковал». Тони под прикрытием отправился в «Джемини Лаундж», окинул взглядом Роя и после написал отчет, который тогда не привлек особого внимания. Тони даже сам засомневался в его достоверности: криминальный след часто чудился информаторам там, где его не было.
Однако в Канарси действительно пропали несколько угонщиков и наркодилеров. После гибели Андрея Каца стоило кому-нибудь исчезнуть без следа, как люди в Канарси тут же приписывали это Рою и его подельникам. Рой не признавал обвинений, но и не делал ничего, чтобы опровергнуть подобные слухи.
Когда кто-либо приходил в «Джемини» спросить о своем пропавшем знакомом, Рой отвечал так: «Я не видел этого парня и увидеть не рассчитываю», – с таким видом, который отсекал любую возможность дальнейших расспросов.
Как-то раз, находясь в машине с Домиником, он выразился более определенно. «Надо бы поставить там надгробный камень, – сказал он, указывая на только что построенную заправочную станцию. – Точнее, два надгробных камня – мы ведь там два тела похоронили».
Тони рассказал Кенни о своем визите в «Джемини».
– Я слышал о Рое, – отозвался Кенни. – Он должен быть с кем-то по имени Нино. Возможно, из Гамбино.
– Кто этот Нино?
– Я его не знаю.
Однажды, наблюдая за клубом «Ветераны и друзья», Кенни и Тони увидели, как Рой заходит внутрь. Они предположили, что Рой – один из «семьи» Гамбино и направляется к таинственному Нино.
Позже они увидели, как Рой и еще несколько человек вышли из клуба вместе с пожилым мужчиной, который явно был главным среди них. Он шел по 86-й улице так, как будто тротуар под его сверкающими кожаными туфлями был его собственностью. Этот человек остановился около «кадиллака» и подождал, пока ему откроют дверь. По опыту Кенни и Тони, подобного знака уважения удостаивались только капо или босс. Они пробили по базе номер автомобиля. Он был зарегистрирован на компанию «Р. А. Сейлз».
Еще через несколько дней, после очередной проверки – теперь уже фирмы «Р. А. Сейлз», – выяснилось, что она занималась брокерской деятельностью на рынке продуктов питания; кроме того, стало известно имя ее руководителя – Энтони Гаджи. Кенни обратился к своим записям. Бинго! Обычно сдержанный, он вне себя от нетерпения набрал на диске телефонного аппарата номер Тони.
– Нино – это Энтони Гаджи, ростовщик. Запиши, он тот самый перец, которого мы видели и с которым был Рой.
– Понял!
Кенни и Тони продолжали наблюдение за «Ветеранами и друзьями». Как-то вечером они заметили Роя, который стоял на другой стороне улицы от клуба и разговаривал с солдатом из «семьи» Гамбино, помогавшим ему организовать банкет в клубе для Нино. Рой тоже их заметил, зажал рукой свою промежность и двинул бедрами вперед – этот жест означал в Бруклине «Отсоси!»
Полицейский и агент ФБР усмехнулись в ответ, а Кенни произнес: «Отсоси себе сам. Придурок».
Постоянная слежка за Нино и Роем была невозможна и, более того, неоправданна, поскольку против них не было возбуждено дело. Тем не менее, когда позволяло время, Кенни, Тони и некоторые их сослуживцы брали след – настолько часто, что в итоге это стало беспокоить Роя.
Однажды днем около «Джемини» Рой решил высказать Кенни все, что он думал. Он припарковал машину рядом со стареньким «пинто», в котором находились Кенни и еще два детектива.
– Ты чего мне яйца зажимаешь? Чего тебе от меня надо?
– Много чего, – отвечал Кенни.
– Куда ни пойду, везде ты! Куда ни посмотрю, опять ты! Зачем ты попусту тратишь время? Я ведь никого не трогаю.
– Я слышал другое.
– Ты слышал что-то не то. Ты ни разу не видел, чтобы я сделал что-нибудь нехорошее. Зачем тратить на меня время? Ты знаешь всех, но тебя никто не знает!
– Да, я такой загадочный. Особенно когда сижу в этой машине.
– Никогда не поверю, что кто-то мог наболтать обо мне хоть что-нибудь плохое.
– Бедный Рой. Никто-то тебя не любит.
Слежка раздражала Роя, но все же в меньшей степени, чем пренебрежение Пола и хроническое нежелание принять его в «семью». Его страшно злили высказывания Пола о его, Роя, непредсказуемости. Он-то считал себя предсказуемым, как восход солнца, и крайне дисциплинированным. Он руководил результативной бандой и усердно трудился. Не что иное, как его «дисциплинированность» по отношению к таким информаторам, как Андрей Кац, заставляло денежки литься рекой в карманы Нино и «Водяного мозга».
В 1977 году он сделал неутешительный вывод о том, что единственным способом переубедить Пола будет зарабатывать для него еще больше денег. Это требовало новых методов работы, и как только он начал обдумывать их, решение само пришло к нему со стороны Дэнни Грилло, пятидесятилетнего угонщика грузовика со «Смит-Вессонами», которого он в свое время взял в банду в расчете на то, что когда-нибудь бывший зек старой закалки окажется ему полезен.
Когда-то Дэнни трудился на подземных работах по прокладке туннеля, куда обычно нанимали в основном американцев ирландского происхождения. Выпивая с коллегами, он познакомился с несколькими членами банды, которая вершила дела в Адской Кухне – квартале, где выросли Мэри Гаджи и Джордж Рафт, в Вест-Сайде на Манхэттене. Это был район доходных домов, складов и мелких фабрик, тянувшихся от 34-й до 57-й улицы и от 8-й авеню до Гудзона. Вестсайдской бандой заправляли потомки ирландцев – многие годы их предки вели жестокие войны с «семьей» Гамбино и другими мафиозными бандами, стремившимися взять под контроль азартные игры, ростовщичество и вымогательство на этой территории. В преступном мире банду из Вест-Сайда называли «ирландской мафией», пока один следователь по уголовным делам, Джозеф Коффи, знавший толк в работе на публику, не придумал другое название, которое в результате и прижилось: «западлячки».
В тюрьме Дэнни Грилло познакомился с Джеймсом Кунаном, амбициозным молодым «западлячком», питавшим давнюю злобу к боссу банды. После того как Дэнни и Кунан вышли по условно-досрочному освобождению, они стали встречаться в барах вроде «Джемини» на Вест-Сайде. Так Дэнни узнал, что Кунан и его подельники мечтали о том, как бы стать самыми влиятельными «западлячками». Наконец он рассказал Рою, что есть такая группировка, не знающая пощады, но испытывающая недостаток в финансировании.
Там, где Дэнни видел лишь интригу, Рой узрел возможность. Если бы он выступил спонсором Кунана и помог ему взойти на вершину влияния, Кунан мог бы разделить власть над Вест-Сайдом с «семьей» Гамбино. Рой уже видел новые каналы обогащения для Пола и ту самую, вожделенную пуговицу для себя.