«Сведи-ка меня с этим пареньком, – сказал он. – Глядишь, у нас с ним что и получится».
Несколько встреч состоялись в трейлере рядом с очистными канализационными сооружениями на Уордс-Айленде, островке на Ист-ривер, на котором также располагалась Манхэттенская государственная больница для умалишенных. «Западлячок», работавший на очистном сооружении, сообщил Рою, что подводные течения, омывавшие остров, были настолько стремительными, что если тело должным образом «откупорить» – то есть проткнуть брюшную полость и легкие, – то оно утонет, и его унесет за южную оконечность Манхэттена и далее в открытый океан, и оно за все это время ни разу не всплывет на поверхность, глубоко и навечно упокоившись «среди рыб».
В отличие от своих последователей, тридцатилетний Джимми Кунан вышел из уважаемой семьи представителей среднего класса (в этом они с Роем были схожи). Его отец служил бухгалтером по налогообложению в Адской Кухне. Кунан рассказал Рою, что в высших кругах власти среди «западлячков» царит неразбериха из-за того, что некий Микки Спиллейн фактически ушел в отставку. Помимо того, что Микки Спиллейн являлся полным тезкой популярного писателя, автора детективных романов, родившегося в Бруклине, он был еще и ирландским Карло Гамбино в 1960-х годах – начале 1970-х.
Кунан терпеть не мог Спиллейна, потому что тот избил его отца, когда Кунану было девятнадцать лет. Он поклялся убить Спиллейна, но был пойман при подготовке убийства кого-то еще и попал в тюрьму. Спиллейн тем временем начал сдавать; в свои пятьдесят три года он уже покинул Адскую Кухню. Многие его партнеры пошли своим путем; место рулевого пустовало.
Рой понял, что заключить сделку с Кунаном будет легко. Однако на того, по-прежнему не уверенного в себе, наводили откровенный ужас даже простые встречи с партнерами «семьи» Гамбино. В тюрьме Кунан сдружился со многими итальянцами и пришел к выводу, что ирландские преступники могли бы добиться гораздо большего, если бы у них были традиции в духе мафии – обеты, правила и ритуалы. Он так и сказал своей группе: они могут властвовать над всем Вест-Сайдом, если заключат союз с «бруклинскими итальянцами».
Рой дал Кунану ссуду в пятьдесят тысяч долларов, чтобы тот, в свою очередь, мог сделать несколько ощутимых займов в барах Вест-Сайда. Затем каждый из них отобрал из своей банды несколько человек, и эта объединенная шайка угнала фуру, груженную новомодной электроникой – видеомагнитофонами, стоившими тогда по тысяче долларов за штуку, – а выручку поделила.
Дорога к заключению союза была вымощена деньгами; кровь должна была окончательно скрепить его. Как Нино привязал к себе Роя убийством распространителя фильмов для взрослых Пола Ротенберга, так Рой намеревался привязать к себе Кунана убийством того, кто жестоко обошелся с его отцом, – Микки Спиллейна.
Засаду устроили вечером в пятницу, 13 мая. Рой, спрятавшись за лестницей на первом этаже многоквартирного дома в Куинсе, поджидал, пока старый «западлячок» спустится со второго этажа поговорить со своим знакомым Дэнни Грилло, который как раз позвонил в дверь Спиллейна. Когда Микки вышел на улицу, Рой приблизился к нему сзади, и они с Дэнни открыли огонь из пистолетов с глушителями. Спиллейн попытался бежать, но они догнали его на улице и выстрелили еще несколько раз. Крис и Генри ждали в одной припаркованной рядом машине, «двойные близнецы» – в другой, на всякий случай, но он так и не представился: второй выстрел довершил дело.
Спиллейна оставили лежать на улице, чтобы все видели, что он убит, и поняли, что ему отомстил Джимми Кунан.
Дэнни позвонил Кунану. «Поздравляю, – сказал он. – В этом году подарочек на день рождения тебе пораньше приготовили».
Подарок ободрил Кунана. Теперь был его ход. Спустя несколько дней в баре на Вест-Сайде он и еще несколько человек, и Дэнни в том числе, устроили засаду на престарелого ростовщика по имени Руби Стейн, клиентура которого охватывала дискотеки, рестораны, пип-шоу и магазины фильмов для взрослых; также он держал игорный дом на Вест-Сайде. Несколько «западлячков», и Кунан среди них, были должны ему; не избежал этой участи и Дэнни, игрок с зависимостью, о которой он не спешил докладывать Рою. Избавившись от Стейна, Кунан надеялся заполучить себе его должников. Это был подход в стиле Роя Демео, но самого Роя в известность не поставили, что впоследствии послужило поводом для его ярости.
Как только Кунан завел Стейна в малолюдный бар, из туалета вышел Дэнни и застрелил его. Списав собственные долги в размере нескольких сотен тысяч долларов, они конфисковали записную книжку, в которой Стейн отмечал состояние займов и которая всегда была при нем. Пока Дэнни сидел в баре и выпивал, Кунан и его самые преданные люди последовали примеру Роя в «Пэнтри Прайд» и расчленили тело. Куски упаковали в мешки для мусора, которые были затем выброшены в Ист-Ривер, течения которой завихрялись вокруг Уордс-Айленда и манхэттенской государственной больницы для умалишенных.
В последующие недели Кунан нанял в «свою мафию» множество отморозков из Вест-Сайда и стал одеваться в стиле фильма «Лихорадка субботнего вечера», которого придерживались завсегдатаи клуба «Ветераны и друзья». Он стал непререкаемым лидером «западлячков» и дал знать потенциальным соперникам, что за ним стоит огневая мощь итальянцев из Бруклина.
«Теперь у нас есть паренек на Вест-Сайде, который будет приносить десять процентов всей своей прибыли и делать все, что мы скажем», – объявил Рой Нино, а тот, в свою очередь, передал Полу.
Пока Рой окучивал Кунана, Пол решил «открыть книги» и расширить «семью». Он отобрал десять человек, выдвинутых его капитанами, – вот только Рой, рекомендованный его главным капо, Нино, в этот список сначала не вошел. Пол, однако, принял во внимание сделку, заключенную Роем с «западлячками», и решил, что не следует далее расценивать Роя просто как непредсказуемого угонщика мелкого пошиба. В конце концов, Рой создал невероятно жестокую банду и открыл совершенно новый вид насилия, что принесло «семье» большие деньги. И вот в возрасте тридцати семи лет Рой, когда-то упражнявшийся в подсобке с упаковками моющего средства, получил наконец свою пуговицу.
Церемония посвящения имела огромное значение для новообращаемых, но была при этом очень проста. По традиции новобранцы и уже посвященные становились братьями, уколов друг другу палец и выдавив капельку крови. После этого Пол держал речь о том, что означает быть членом «семьи», интересы которой ставятся неизмеримо выше личных. Это означает беспрекословно подчиняться ему и капо и принести присягу верности омерте[86] – кодексу неподчинения государственной власти, берущему свое начало в горах Сицилии. Любой нарушивший эту присягу приговаривался к смерти. «Семью» не мог покинуть ни один из ее членов до конца своей жизни.
Если не считать суровых правил, этот обряд не очень отличался от посвящения в какое-нибудь братство или шумной ночи в местном кабаке. Со стороны могло показаться, что подобные ритуалы изобилуют дешевыми эффектами.
За церемонией последовал шумный ужин в особом обеденном зале «семьи» в ресторане «У Томмазо», по соседству с клубом «Ветераны и друзья». Потягивая вино, Нино провозглашал тосты за Роя, но потом, правда, подпустил ложку дегтя. Он сказал, что теперь Рой является продолжателем великой традиции, но более высокого положения в «семье», чем сейчас, он не достигнет: «В нашей “семье” капо становятся только сицилийцы».
Нино еще не знал, что его традиционное мышление скоро будет идти вразрез с реальным положением вещей. В манхэттенской бригаде Аньелло Деллакроче собирался провозгласить капо своей банды в Куинсе некоего Джона Готти, который был неаполитанцем, как и Рой.
«Я доволен тем, что имею», – произнес Рой в ответ.
На Джимми Кунана обеты и правила мафии произвели гораздо более сильное впечатление, чем на Роя. Для Роя пуговица была лишь средством потешить самолюбие. В то время, когда его принимали в «семью», он как раз нарушал одно из правил, которые ввел в свое время Карло и приверженность которым подтвердил Пол: никаких наркотиков. Рой по-прежнему участвовал в импорте колумбийской марихуаны ящиками по двадцать пять фунтов и по-прежнему продавал в «Джемини» кокаин унциями. Останавливаться он не собирался; вместо этого он был готов стать еще более скрытным, еще более бдительным к потенциальным угрозам.
Одним из постоянных покупателей кокаина у Роя был весьма успешный угонщик и работник авторазборки по имени Джон Куинн, еще один выпускник школы свалочных наук в Канарси. Куинн прикормил одного полицейского, который держал его в курсе, когда и где будут облавы, а также «пробивал» в полицейской компьютерной базе по номерным знакам адреса владельцев тех машин, которые Куинн примечал и страстно желал угнать. Куинн нанял двух угонщиков, настоящих экспертов, которые каждую ночь добывали для него автомобили. На то, чтобы взломать запертую машину, отключить сигнализацию, обойти замок зажигания и уехать, у них уходило сорок пять секунд. За ночь они угоняли до пятнадцати машин.
Ключом к успеху Куинна была его способность «отмывать» автомобили. Взламывая офисы, он похищал бланки регистрационных документов. К тому же у него имелось оборудование для нанесения серийных номеров на металлические плашки. Это давало возможность подменять идентификационные номера с высокой степенью достоверности, используя те номера, которые поступали к нему с полицейских компьютеров и о которых было известно, что в штате Нью-Йорк они еще не использовались. Затем эти номера печатались на бланках установленного образца – и машина становилась «чистой».
Схема работы Куинна была куда более замысловатой, чем та, которую когда-то использовал Энтони Гаджи. В эпоху Нино для подтверждения права собственности не требовалось специального документа – достаточно было формы регистрации, выдаваемой продавцом транспортного средства. По сравнению с поставленным делом Куинна, промысел Розенберга – Каца был просто любительским. Серийные номера Криса выбивались на плашках «на коленке», стандартными кернами