– Пять лет уже без повышения, – сказал Доминик.
Тогда Рой заговорщически прошептал:
– Если бы твой дядя согласился… Ну, знаешь, есть всякие наркоштуки.
Доминик чувствовал возмущение еще и оттого, что Нино не очень-то спешил выполнять свое обещание позволить ему заниматься еще чем-то, кроме сбора процентов по займам. Он решил подколоть Нино и подкинуть ему мысль Роя. Пытаясь смягчить реакцию Нино, он описал «наркоштуки» как «то, что делают Рой и Крис», и получил ответ:
– Ни в коем случае! Держись от этого подальше!
Свои возражения Нино подкрепил тем, что сердито приказал Доминику прекратить якшаться с кем-либо из банды и не появляться в «Джемини». Кроме как в пятницу вечером, разумеется.
Учитывая то, сколько времени Нино пропадал во Флориде, и то, что именно Доминик был посредником при общении банды с Нино, выполнить этот приказ было невозможно, и Доминик нарушал его по необходимости и из озлобленности, хотя не особенно любил находиться ни в компании Криса, ни в обществе Питера Ляфроша, Джоуи Тесты или Энтони Сентера. Несмотря на то что он сказал Мэтти Реге о Крисе, Доминик уважал его, да и Джоуи тоже. К Питеру он был безразличен, а Энтони считал просто придатком Джоуи.
– Энтони – это робот Джоуи, – посмеивался он в разговоре с Генри.
– Только самому Джоуи этого не говори, – предупреждал Генри.
Доминику нравилось общество жестокого, но справедливого и обаятельного Генри, который посвящал его во все дела банды, и пятидесятилетнего Дэнни Грилло, потому что тот напоминал седовласого старшину и, в отличие от Криса или Джоуи с Энтони, выказывал уважение к его армейскому прошлому. О новом же члене группировки – Фредди Диноме – Доминик на тот момент слышал только дурацкие россказни.
Безотносительно ко вновь образовывающимся союзам, за пределами «Джемини» Доминик и члены группировки проводили много времени вместе. Например, Доминик катался на водных лыжах с Крисом и Джоуи по водам Белль-Харбор. Между членами банды проводились турниры по пэдлболу[93], в которых также участвовал их новый, но уже хороший знакомый Джозеф Гульельмо.
Гульельмо был тем самым человеком, которого они вначале знали как съемщика и смотрителя клубной квартиры позади «Джемини», – двоюродным братом Роя, обладателем низкого голоса и седой шевелюры; между собой они прозвали его «Дракула». Рой решил взять Гульельмо в банду, чтобы бывший грабитель и зек присматривал за небольшим букмекерским бизнесом Роя и в целом за тем, что делалось в «Джемини».
Никто в банде не знал, сколько Гульельмо на самом деле лет, – между тем ему было пятьдесят пять. Некоторые считали его своего рода талисманом. Его дразнили за то, что он был единственным человеком в истории, который попал за решетку потому, что не умел водить машину. Это случилось, когда банда грабителей во время одного из налетов внезапно поменяла планы и назначила его водителем. Он был слишком смущен, чтобы во всеуслышание признать свой недостаток, – и когда его сообщники вышли с деньгами, всех накрыли, потому что машина дернулась и остановилась посреди улицы.
Как и члены банды, Доминик считал Гульельмо покладистым человеком, пока не увидел, как во время одного из турниров по пэдлболу он вытащил нож и стал угрожать подросткам, которые никак не хотели освободить корт.
– Какого хрена ты делаешь, три корта же свободны! – прикрикнул на него Доминик.
– Кто-то же должен преподать этим ублюдкам урок.
– Не позорься. Убери нож!
Отведя Генри в сторону, Доминик сказал ему: «Дракула переобщался с Роем».
Вечером 16 мая 1978 года, когда рядом не оказалось никого, кто остановил бы Дракулу, снова вытащившего нож, о нем перестали думать как о талисмане. Он стал одним из ведущих участников тех событий, когда банда Демео только осваивала новую тему, убийство по найму, и отправила на свалку Фаунтин-авеню свою первую жертву.
Жертву звали Майкл Дикарло. Он был чемпионом по бодибилдингу по прозвищу «Микки-мышца». Он также служил взломщиком сейфов для одного капо «семьи» Луккезе и, как выяснилось, был тайным гомосексуалистом, который поступил очень неосторожно, развратив мальчика, чьи родители знали, где искать правосудия. Сам капо выступил в роли и обвинителя, и присяжных, и судьи – и вынес решение, что Микки-мышца должен исчезнуть. Расчленение было произведено в ночном клубе во Флэтлендсе, которым банда управляла в то время. Дракула Гульельмо хвастался: «Я засунул швабру ему в зад!»
Когда Рой прибыл в бункер отчитаться о совершенном преступлении, он выглядел словно кот, который притащил на кухню мышь и теперь сидит с ней рядом, торжествуя. Его рассказ был окрашен омерзительным упоением:
– Мы думали, что парень мертв, но, когда подошли отрезать его хренову голову, он как привстанет да как схватит меня за шею! Тут Энтони его молотком и прикончил.
– Генри был там? – спросил Доминик.
– Ему стало нехорошо, и он отвалил.
Теперь, когда кошмары отпустили его, Доминик нередко хвастался Генри, что после всего увиденного во Вьетнаме его уже ничто не сможет поразить – но это было не совсем так. Вскоре после убийства Микки-мышцы в том же самом клубе Крис, Джоуи и Энтони принялись дразнить Генри за его «слабый желудок» и за то, что у него «нет яиц». Там же находился и Доминик.
– Да пошли вы! – взорвался наконец Генри. – Я могу убить кого угодно, но эта ваша разделка мне точно не по душе.
– А ты на охоте когда-нибудь был? Это всего лишь как разделать оленя, – сказал Энтони, копируя Роя. – Никакой разницы.
– Разница есть! – резко отозвался Доминик. – Это ведь человек, а не животное. Его убивают не для того, чтобы съесть. Большая, на хрен, разница! Это еще похуже того будет, что я видел во Вьетнаме.
Доминик заметил, как посмотрели на него Крис и «двойные близнецы»: так, будто он их предал. После этого происшествия он всегда ощущал болезненное волнение, когда входил в «Джемини» или клубную квартиру Дракулы.
Учитывая пристрастия членов группирови и их репутацию, пропитанную кровью Андрея Каца, Чери Голден и многих других, начать убивать по найму было логичным шагом. Озаренный лучами неуязвимости, Рой оповестил других членов как «семьи» Гамбино, так и прочих семей о том, что он и его неистовые последователи открыты для «работы».
К этому моменту Рой и его подельники уже не терзались кошмарами из-за количества убитых людей и готовы были выполнять свою работу почти бесплатно. Доказательством тому служило то, как дешево они выполняли работу – пять тысяч долларов за Микки-мышцу.
10. Тонкая синяя линия[94]
При всех своих разнообразных и долгоиграющих интересах Пол, Нино, Рой и их многочисленные группировки постоянно играли с огнем, но до сих пор им удавалось быть на несколько шагов впереди разрозненных сил правопорядка. Благодаря непрерывному наблюдению, осуществляемому детективом Кенни Маккейбом и специальным агентом Тони Нельсоном, стало известно, что новым боссом «семьи» Гамбино стал Пол, а не Аньелло Деллакроче из манхэттенской бригады. Впрочем, помимо этого, почти ничего не было сделано. Однако власти постепенно начинали делать шаги (пусть медленные и часто бессистемные) в этом направлении. Энтони Гаджи, к своему ужасу, первым почувствовал, что запахло жареным.
Нино прилагал большие усилия к тому, чтобы оградить себя от опасности. Он использовал Доминика, чтобы собирать проценты по займам, и больше не появлялся в «Джемини». Он все еще ходил в клуб «Ветераны и друзья», но боялся того, что он набит «жучками», и остерегался вести там беседы о делах. Опасаясь прослушки телефонных разговоров, он не распространялся о делах и по телефону. Всем своим подельникам он приказал проявлять такую же сверхосторожность.
Рой был не менее осторожен и, как всегда, деятелен. Через свои контакты в полиции он раздобыл электронные детекторы и теперь использовал их для проверки бункера, клуба и бара «Джемини» на предмет «жучков» и прослушивающих устройств. Нино не питал такой любви к новомодным штучкам, поэтому просто следил за тем, что́ и где он говорит.
Новый участник банды Нино, однако, не был столь благоразумен. Его звали Грегори Депальма. Он был племянником одного капо «семьи» Гамбино, ушедшего на покой, и тем самым человеком, который четырьмя годами ранее уговорил покойного Карло, Пола и Нино ссудить «Вестчестер Премьер Театру» триста тысяч долларов. Все это время театр исправно платил проценты, но так и не начал отдавать основную сумму.
Заем без отдачи являлся для Нино источником постоянного беспокойства. Он уже пытался найти банк, который выдал бы театру кредит на сумму, достаточную, чтобы вернуть деньги себе и Полу, но ему не удалось этого сделать. «От этой хрени одни проблемы, – сокрушался он в разговоре с одним продажным профсоюзным деятелем, который служил брокером сорвавшейся сделки. – Они заплатили Дайане Росс двести пятьдесят за неделю, только чтобы открыться. Они построили такую парковку, что стоит пойти дождю, как вся она оказывается под водой. Проблем становится все больше и больше».
Помимо того, что Депальма вовлек собственников театра в финансовые отношения с мафией, он тайно получал процент от дохода и принимал участие в ежедневном управлении заведением. Вопреки мнению Нино, который лучше знал этого человека, Пол принял его в «семью» и определил в банду Нино, полагая, что это будет гарантией возврата их с Нино денег.
Нино считал Депальму ненадежным и лишенным каких бы то ни было способностей: именно он руководил строительством «подводной» парковки. Кроме того, Нино казалось, что тот получает слишком много, – чуть поменьше было бы в самый раз.
Нино не был одинок в своих подозрениях. После того как информатор предъявил фотографии Фрэнка Синатры за кулисами с Карло и Полом и заявил, что театр управляется, будто казино в Гаване до Кастро[95]