Со временем, убежденный в доверии к нему со стороны Дениз, он познакомил ее с Черил, и они все вместе проводили время. «Черил – одна из нас, – говорил он Дениз, – наше секретное оружие. Если кто-то на нас нападет, она его пристрелит». Если же Дениз что-то и подозревала, то вслух она никогда об этом не говорила.
Черил пыталась уговорить Доминика и остальных вломиться в загородный дом Элмана в Коннектикуте – она утверждала, что у него в подвале или рядом с домом спрятан миллион долларов, – но ее лишь высмеяли.
– Дурачье, упустите вы свое счастье! – бросила она.
– Как скажешь, Ма Баркер[99], – поддразнил ее Доминик.
Прозвище прижилось, и Ма Баркер стала полноправным членом банды Монтильо. Возбуждая себя кокаином и успокаиваясь «людом» и алкоголем, группа кутила днями напролет. Мэтти Рега, женатый, как и Доминик и Генри, решил, что им нужно где-то собираться, и снял пентхаус в высотном доме в Форт-Ли, штат Нью-Джерси, через мост Джорджа Вашингтона от Манхэттена. Словно маленькие дети, обожающие всякие секретики, тайные убежища и запретные фантазии, они назвали эту квартиру «Дыра в стене», а свою группировку окрестили «Ма Баркер и Банда дыры в стене».
Как обычно, Доминик каждый день звонил Дениз.
– Нино истерит, – привычно сообщала она. – Он снова спрашивает, когда ты явишься домой.
– Скажи ему, что не знаешь, где я.
– А когда ты действительно придешь?
– Не знаю. Скоро. Я зарабатываю деньги.
В какой-то степени это было правдой. Он стал зарабатывать больше, чем тратил на наркотики. Если во Вьетнаме его звали «Кряж», то на гражданке он получил прозвище «Плащ» с легкой руки Генри, который однажды пошутил, что Доминик умудряется попадать туда, где продают и покупают наркотики, и исчезать оттуда так тихо и так быстро, что напоминает «Бэтмена, крестоносца в плаще». Наверное, создатели Бэтмена сочли бы это сравнение обидным, однако прозвище прижилось.
В конце концов Доминик всегда возвращался домой, но не всегда в лучшей форме. Однажды после выходных, полных алкоголя и кокаина, он пришел домой нетрезвым и плюхнулся перед телевизором в комнате Нино, собираясь посмотреть футбол и попить пива. Потянувшись за бутылкой, он упал с кресла, ударился головой об пол и, прикусив себе язык, вырубился.
При виде крови, вытекавшей изо рта Доминика, Нино решил, что у того начались судороги и сейчас он задохнется. Он принялся хлопать Доминика по спине, крича, чтобы Роуз вызвала скорую помощь. В самый разгар суеты к Доминику вернулось сознание.
– Кажется, мой организм шлет мне предупреждение, – произнес он.
– Ты долбоеб, – просто сказал Нино.
– Да уж.
Долгие годы после этого Нино утверждал, что тем вечером спас Доминику жизнь. Доминик же поспал несколько часов, встал и отправился прямиком в Нью-Джерси, где снова завалился с Мэтти Регой в клуб «Дно бочки», просто чтобы показать дяде Нино, кто на самом деле хозяин его жизни.
В перерывах между попойками Мэтти Рега вел автомобильные дела с бандой Демео. Одна из сделок с пятью машинами – тремя «кадиллаками» и двумя «корветами», которые осенью 1978 года он купил в «Патрик Теста Моторкарз» за пять тысяч каждую, – лишь обострила отношения Доминика с теми, кого он считал (с того момента как Генри выказал свое отвращение к расчленению) бригадой Криса-Джоуи-Энтони.
Один из «кадиллаков» был конфискован ФБР у человека из Нью-Джерси, который купил его у Реги; этот человек пытался достать номера для автомобиля, а клерк, с которым он общался, заподозрил, что документы на право собственности фальшивые. Бюро удалось связать плашку с серийным номером машины, тоже поддельную, с набором инструментов для перебивки номеров, использовавшихся при изготовлении таких плашек для еще нескольких машин, которые всплыли в ходе расследования деятельности убитого Джона Куинна.
Из-за того, что в документы на машину было вписано фиктивное имя, Рега вышел сухим из воды, заявив, что он купил автомобиль у кого-то с улицы. Человек, которому Рега его продал, однако, захотел вернуть свои шесть тысяч долларов. Рега посчитал, что их вернет Пэтти, но Пэтти отказался.
Рега попытался обратиться к Рою, но тому было наплевать на убытки Реги. Во время проведения еще одного спонсируемого «семьей» мероприятия из цикла «Ночи в Лас-Вегасе» Рой приказал Генри помахать стволом перед лицом его друга из «Дыры в стене», дабы Рега четко уяснил, насколько важно было продолжать лгать федералам о машине. После нескольких безуспешных попыток заставить Пэтти заплатить Рега пожаловался Доминику; тот позвонил Пэтти, и он согласился переговорить в закусочной во Флэтлендсе.
– Ты не отвечаешь за свою работу, – начал Доминик.
– Сделка есть сделка, – резко отозвался Пэтти. – Забудь об этом.
Спор становился все жарче. Наконец Пэтти встал и вышел из-за стола, оборвав Доминика на полуслове. В тот же день он позвонил Доминику домой, но дома оказалась только Дениз. Нарушив этикет банды, предполагающий, что жены должны оставаться в неведении, Пэтти поведал Дениз, что ее муж задирал его, как какой-то бандит, из-за машины, о которой Рега прекрасно знал, что она краденая, и вообще вел себя как «хренов козел».
Когда Дениз передала его слова Доминику, он, не скрывая своего гнева, пересказал все Нино и спросил, как ему поступить.
– Пришей его, мне-то что за дело? – ответил Нино. – Мы и без него справимся.
Нино был в еще более раздраженном состоянии, чем обычно, и вот почему. Мошенническое банкротство «Вестчестер Премьер Театра» дошло наконец до суда, и имя дядюшки попало в «Нью-Йорк Таймс». В ходе разбирательства прокурор Ник Акерман изобразил его главным ростовщиком мафии. Поэтому, стремясь произвести на присяжных иное впечатление, Нино был вынужден стараться изо всех сил: привлек в качестве сопровождения всегда ухоженную Роуз, которая выглядела, словно жена банкира, взял в руки экземпляр «Уолл-Стрит Джорнал» (хотя был постоянным читателем «Дейли Ньюс») и вошел в зал суда максимально степенной походкой.
Что же касается Доминика, то его гнев был столь силен, что прозаичное предписание Нино относительно Пэтти возымело немедленное действие. Он направился к тайнику в спальне и вытащил «Смит-Вессон», который дал ему в свое время Дэнни Грилло, сел в машину, заехал за Баззи и Генри и вызвал Пэтти из дома в квартиру его подружки в Канарси. Во время поездки Доминик немного остыл. В конце концов он сказал Генри:
– Как глупо. Слушай, поехали отсюда.
– Ну хочешь, я это сделаю? – спросил Грязный Генри, всегда быстро приспосабливавшийся к ситуации.
– Забудь. Ерунда. Он этого недостоин. Я только втяну тебя в неприятности. Это только мое дело.
Временами, когда туман, обволакивавший его мозг, понемногу рассеивался, Доминик окидывал трезвеющим взглядом свою жизнь. Ему было больно вспоминать, как наивен он был, считая себя и дядюшку воплощенными Корлеоне. Во время таких прозрений, погрязнув во мраке кокаиновой трясины, единственный положительный момент в нынешнем течении своей жизни он видел в том, что, будучи уполномочен Нино и правилами его мира убить Пэтти, он все же не смог нажать на курок. Вместе с тем, если он будет продолжать жить так, как живет сейчас, когда-нибудь ему неизбежно придется убить – не просто стоять на стреме, как в том случае с Говернарой, а именно убить, в упор, так, чтобы кровь заливала глаза, как на войне, – иначе убьют его. И за что? За очередную дозу? Бравый вояка слишком углубился в джунгли, и рядом не было такого человека, как дядя Бен, чтобы вывести его оттуда.
– Такая жизнь ставит нас в заведомо проигрышные условия, – однажды сказал он Генри. – Что бы мы ни делали, выиграть мы не сможем.
– Может быть, но это все же лучше, чем работать.
– Думаю, ты понимаешь, о чем я.
– Ты это, Плащ, лучше нюхни давай.
12. Сделка по тачкам
Не ведая о том, что Управление полиции Нью-Йорка и ФБР разными путями идут к раскрытию тайн мира угнанных автомобилей, Рой по-прежнему считал этот бизнес беспроигрышным и вынашивал грандиозные планы по его расширению. Воплощая один за другим эти планы в жизнь и чувствуя себя неуязвимым, он стал уделять меньше внимания отбору новобранцев, которых принимал в растущую банду, и проявлять бо́льшую жестокость по отношению к тем, кто навлекал на себя его неодобрение, – даже если это были члены группировки.
– Я тут готовлю кое-что такое мощное, что ты сможешь нанять собственного шофера, – сказал как-то Рой Фредди Диноме, недавно принятому в банду.
– Да ну?
– Пока не могу сказать больше, но это связано с машинами. С офигенным количеством машин. Ты все сам увидишь. Я с тобой поделюсь.
Фредди теперь постоянно обдумывал эту идею. Когда он не был занят перевозками Роя по Бруклину, то продолжал управлять заправочной станцией и «Диагностическим центром Шоссейного Фредди» с несколькими молодыми помощниками.
Однажды в 1978 году в его автомастерскую заглянул старый знакомый. Это был Вито Арена, который недавно вышел по условно-досрочному освобождению. Раньше он занимался угоном машин для Джона Куинна. До начала 1970-х годов – когда он настолько располнел, что не мог больше залезать под торпедо и отключать рулевые замки и сигнализации, – Вито угнал (по, вероятно, завышенным, но от этого не менее показательным данным) шесть тысяч машин.
Затем он стал вооруженным грабителем, специализируясь на офисах дантистов и докторов широкого профиля, но после десятка взломов был арестован. Выпущенный под честное слово, он вернулся в родные бруклинские места, одним из которых была и приносившая неплохую прибыль мастерская Фредди в Канарси.
Вито, выросший в приемной семье, был редким явлением среди представителей «такой жизни»: он был открытым гомосексуалистом. Это заставляло многих держаться от него подальше, но только не Фредди, который был гетеросексуалом, но тем еще извращенцем. Его занимали необычные сексуальные пристрастия и порнографические фильмы, которыми его снабжал Рой.