– Они там во Флориде очень обеспокоены и отправляют сюда людей.
Узнав об этой прямой угрозе, Рой заявил, что Крис использовал его имя без его ведома и что Джоуи и Энтони тоже были в этом замешаны.
– Это наш Карибский кризис, наш залив Свиней, – проронил Доминик. – Мне нужно им что-то сказать, или они начнут стрелять.
Разговор с Нино происходил в закусочной через дорогу от «У Томмазо». Услышав отмазки Роя и предостережение Доминика, Нино распорядился:
– Идите и скажите им, что это был Крис.
Доминик тихо смаковал ту роль, которая была ему предназначена, переправляя послания между Нино, Роем и Пасом в попытках смягчить таинственного Эль Негро и предотвратить открытое столкновение между «семьей» Гамбино и кубинцами. Ему представился шанс проявить выдающиеся дипломатические способности и восстановить отношения с дядюшкой. Возможно, это был тот самый случай, которого так ждал Нино, – то самое испытание, пройдя которое он будет достоин принять эстафету. Его смелые мечты за шесть последних лет сменились на противоположные. Его холодное, но все еще мальчишеское сердце вновь стало биться чаще при мысли о романтической привлекательности «такой жизни», о ее дерзкой неповторимости.
– Я нашел Криса. Его фамилия Розенберг, – сказал он Пасу. – Известно, где он находится. Чего именно ты хочешь?
Учитывая возможную кровавую бойню, предложение Эль Негро по урегулированию кризиса, переданное через Паса, было достаточно великодушным: «Мы хотим, чтобы его убили. На этом все. Но сделать все нужно так, чтобы это попало в газеты. Вашего слова будет мало. Нужно, чтобы об этом писали газеты».
– Более чем справедливо, – отметил Нино. Словно укрепляя убежденность племянника в том, что это действительно испытание и он полностью передает дело в его руки, дядюшка добавил: «Скажи Рою, пусть позаботится об этом».
– Это единственный способ избежать большой крови, – сказал Доминик. Тот был чрезвычайно расстроен. Доминик никогда не показал бы этого, но втайне он наслаждался видом Роя, на которого навалились тяжелые переживания. – Нино велел это сделать.
– Я позабочусь об этом, – мрачно изрек Рой.
Все описанное произошло в пределах десяти дней после убийства пятерых человек, но драматические события тянулись еще примерно шесть недель. Пол Кастеллано, как и ожидалось, не был осведомлен о происходящем. Видимо, сердце Роя еще не окончательно превратилось в камень: он не смог в открытую дать понять Крису – своему первому новобранцу, который был ему практически как сын, – что происходит.
– С Крисом сложновато будет, – сказал Рой Доминику, после того как тот сообщил, что Пас и Эль Негро «сидят как на иголках».
В действительности Крис был легкой мишенью. Ему ничего не сказали. Не подозревая, что его собрались принести в жертву, он регулярно занимался вместе с Роем в спортивном клубе на Лонг-Айленде и делал ремонт в своем шикарном особняке на побережье в Куинсе, который успел купить в свободное от убийств время. По его словам, дом находился через дорогу от дома «этого еврейского комика Сэма Левенсона[109]».
Пока Роя одолевали мрачные мысли, Доминик стал приходить на квартиру Паса ежедневно – чтобы следить за настроением кубинцев и призывать к терпению. Вскоре его представили двум стрелкам Эль Негро из Флориды. Он отвел Паса в сторону:
– Давай не будем особо увлекаться. А то здесь повсюду будут трупы.
Теперь он приходил на квартиру «наряженным» – вооружившись «Смит-Вессоном», заткнутым за специальный пояс, который он носил под брюками.
После прибытия людей Эль Негро Рой начал прятаться в своем дорогом доме у океана.
– У Индюка нервный срыв, – сказал Генри Доминику после разговора с Роем. – Ему везде мерещатся кубинские киллеры.
Это было пророческое утверждение.
В поисках заработка, который позволил бы оплатить учебу в колледже, восемнадцатилетний продавец пылесосов по имени Доминик А. Рагуччи напоролся на наполненную паранойей жизнь Роя после семи часов вечера в четверг 19 апреля 1979 года, на пятый день пятой недели «Карибского кризиса».
Рагуччи жил с родителями в местечке Массапека, примыкавшем к Массапека-Парку, где в доме 159 по Уайтвуд-драйв заперлись вооруженные до зубов Рой со своим двоюродным братом Джозефом Гульельмо. Рагуччи недавно с отличием окончил военную академию и ныне был студентом факультета уголовного права в Колледже общины Нассау. Он хотел стать полицейским, а пока что начал продавать пылесосы, чтобы иметь возможность оплачивать учебу, встречаться с женщиной, на которой хотел жениться, и поддерживать в порядке свою машину, «кадиллак» 1971 года, уже второй раз перекрашенный.
Он наладил связи с двумя потенциальными покупателями на Уайтвуд-драйв и назначил встречу с одним из них вечером в доме по соседству с жилищем Роя. Притормозил на обочине перед домом Роя – возможно, для того чтобы сделать пометки в своем блокноте. На заднем сиденье виднелось несколько коробок с пылесосами «Электролюкс». С зеркала заднего вида в салоне свисали четки.
Доминик Рагуччи мог бы сойти за кубинца. Его мать была пуэрториканкой, отец – итальянцем. Он был смуглым, тщедушным, молодо выглядящим, но недавно отрастил тоненькие усики, которые делали его старше с виду. Он был одет в серый спортивный пиджак с брюками, белую рубашку в цветочек и серый галстук. В сгущающихся сумерках, в нечетком изображении, переданном с камеры видеонаблюдения, что была установлена на столбе у дома Роя, он был похож на кубинского наемного убийцу.
Как только он увидел двух человек, Роя и Гульельмо, идущих по направлению к нему и держащих в руках что-то похожее на пистолеты, Рагуччи вдавил педаль газа в пол и помчал прочь по улице; такая выходка лишь еще раз убедила Роя в том, что тот и вправду киллер. Рой и его двоюродный брат запрыгнули в свой «кадиллак» и дали газу. Рагуччи, должно быть, подумал, что два каких-то психа пытаются его напугать. Он свернул с Уайтвуд-драйв и въехал на территорию соседнего района Амитивилль [110] – в безмятежный уголок, послуживший в свое время местом действия известной сцены ужасов.
Здесь «кадиллак» Роя нагнал машину Рагуччи. Одной рукой держа руль, другой – пистолет, Рой высунул оружие в открытое окно и несколько раз выстрелил в направлении едущей впереди машины. Молодой продавец пылесосов снова ушел вперед, но на протяжении нескольких следующих миль – проезжая на красный свет, лавируя между машинами и всевозможными препятствиями – все не мог стряхнуть их с хвоста. А они продолжали стрелять по его машине и уже разбили три окна.
В эти минуты словечко «ковбой», как Нино по обыкновению отзывался о Рое, пришлось бы как нельзя кстати. Рой палил на полном ходу, подвергая опасности жизни водителей и прохожих вокруг себя. Он попал в машину Рагуччи уже раз двадцать. Его кузен Дракула без устали перезаряжал пистолет и делал это в таком возбужденном состоянии, что пару раз продырявил пол. Тем временем погоня продолжалась уже в округе Саффолк.
На одном из оживленных перекрестков автомобиль Рагуччи врезался в другую машину. Несмотря на две пробитые шины и парализующий ужас, он умудрился двинуться с места и проехать еще пятьсот футов[111], прежде чем его машина заглохла. Рядом остановился «кадиллак» преследователей. Из него выбежал Рой, занял позицию для стрельбы в ближнем бою – точь-в-точь как в учебных полицейских фильмах, – открыл огонь и стрелял до тех пор, пока у него не закончились патроны. Семь пуль попали в верхнюю часть тела юноши. Он скончался на месте. У несчастного не было возможности даже попытаться бежать. Он так и остался пристегнут ремнем безопасности, с широко открытыми глазами, будто умер от испуга.
Незнакомец подошел к машине, заглянул внутрь, выключил двигатель и ушел. Сотни прохожих видели разные эпизоды трагедии, но в полицейских отчетах округа Саффолк сказано, что ни один не видел достаточно, чтобы можно было восстановить полную картину произошедшего. Некоторые свидетели сообщили, что стрелявший возвращался в свою машину с самообладанием палача.
– Если тот мужик не был копом, то я ничего не говорил, – добавил один из них, оказавшись гораздо ближе к правде, чем мог себе представить.
На следующий день Рой прочел в лонг-айлендской газете «Ньюсдей» репортаж об этой истории и понял, что совершил, как он сам выразился, «ошибку». Он поехал в Бруклин и сообщил Фредди, что ему «нехорошо», и попросил заделать дырки в полу «кадиллака». Позже он отдал машину Пэтти Тесте, который быстро продал ее в своем магазине.
Через несколько дней родители Рагуччи, оправившись от шока, предложили награду в пять тысяч долларов за любую информацию, связанную с делом. Бен Рагуччи, владелец местного магазина каминов и садовых принадлежностей, постоянным клиентом которого был Рой, с горечью констатировал, что мизерное количество свидетелей убийства его сына напомнило ему о другом постыдном убийстве, которое произошло в Куинсе, где он когда-то жил. Жертвой оказалась Китти Дженовезе[112], чья смерть стала памятником урбанистическому безразличию. На ее крики о помощи не откликнулся никто из окрестных жителей.
– Моя жизнь потеряла смысл, – сказал Бен Рагуччи. – Как, черт возьми, такое вообще могло случиться?
На самом же деле у полиции округа Саффолк имелась хорошая зацепка, о которой сообщил один из свидетелей. Джон Мерфи, следователь отдела по борьбе с автопреступлениями Управления полиции Нью-Йорка, обнаружил ее, прочитав репортаж в «Ньюсдей», и сказал другому полицейскому: «Бьюсь об заклад, тут не обошлось без ребят из Канарси. Это их рук дело».
Мерфи позвонил следователю из Саффолка и спросил:
– Не всплывало ли в вашем расследовании имя Пэтти Тесты?
Ответ детектива показал, что одержимость этим Пэтти вовсе не была у Мерфи необоснованной: свидетель заявил, что на машине, из которой стреляли, был транзитный номер (такие номера присваиваются продавцами автомобилей), и даже запомнил его. Этот номер удалось отследить до автомагазина «Патрик Теста Моторкарз», который, как назло, ранее сообщил начальнику канцелярии губернатора штата о краже номеров.