– Так вот что они делают: сообщают о краже номеров и спокойно перевешивают их на другие машины! – сказал Мерфи.
– Мы полагаем, что это не исключает ни его причастности, ни его непричастности к расследованию, – ответил следователь на том конце провода.
Мерфи повесил трубку, одолеваемый мыслями о том, что в округе Саффолк, в котором за год совершалось столько же убийств, сколько во всем Нью-Йорке за неделю, никогда не раскроют это дело. И он был прав.
Пришло время изобразить себя жертвой обстоятельств. Рой отправился в дом Нино объяснять свою ошибку.
– Этот парень выглядел как киллер, а когда я попытался с ним заговорить, он рванул с места.
– Не гони, Рой! Это продавец-то пылесосов, которому и двадцати не было?
– Говорю тебе, Нино, я подумал, что он вот-вот всех нас перестреляет.
– Я же сказал тебе, что кубинцы пока ничего делать не будут. Ситуация у меня под контролем, – вмешался Доминик. – Пока что.
– Да пошел ты. Был бы ты там, пел бы по-другому.
– Ладно-ладно. Индюк тоже думал, да в суп попал!
– Что ты сейчас сказал? Задницу свою шибко умную лучше побереги!
– Хватит, кретины, – отрезал Нино. – Рой, позаботься уже об этом куске дерьма, иначе погибнут люди, которые этого не заслужили. Покончим с этим.
Через несколько дней Нино уехал во Флориду и наказал Доминику регулярно информировать его о происходящем. Доминик по-прежнему ежедневно наведывался к Пасу и продолжал убеждать его, что скоро делу придет конец. Только вот Рой не мог заставить себя сделать то, что обещал. Вместо этого он, видя, что Бен Рагуччи продолжает делать публичные высказывания об убийстве его сына, дал Фредди Диноме задание разведать обстановку в том месте, где располагается предприятие Бена, «на случай, если придется его завалить» из-за того, что он «слишком сильно подогревает интерес» полиции округа Саффолк.
В деловом блокноте, найденном в машине убитого молодого человека, следователи обнаружили запись о встрече, назначенной им в соседнем доме. Они попытались допросить Роя, но он велел им убираться с его частной территории. Они поговорили с Пэтти, но он придерживался версии о том, что номера были украдены. Конец истории.
Символичным было то, что это убийство положило конец браку Роя и Глэдис. Сделка, которую они заключили в свое время, предполагала, что его криминальная деятельность никак не коснется их дома и детей. Она не желала знать, чем он занимался. Тем сильнее было ее смущение и возмущение, когда во время сильных волнений, захлестнувших общественность из-за смерти невинного юноши, к ним в дом нагрянула полиция, чтобы допросить ее мужа. Все на Уайтвуд-драйв знали, что Рой будет в числе подозреваемых, даже если дело останется нераскрытым. Отношения Роя с детьми оставались близкими, а с Глэдис они просто стали жить как соседи.
Через две недели после убийства Пас потребовал от Доминика отчета о ситуации с Крисом Розенбергом.
– Это вообще произойдет когда-нибудь или как? Если нет, то мы сами все сделаем, и тогда уже все что угодно может случиться.
Чтобы выиграть еще немного времени, Доминик предостерег его.
– Хочешь начать резню? Отлично. Ты сам-то их не боишься? Отлично. Но они ведь тебя тоже не боятся. Поляжет куча народу. Будь терпелив. Пусть итальянцы сами решат свои проблемы.
Придя к убеждению, что игра окончена, Доминик улетел во Флориду и поселился в гостинице неподалеку от дома Нино. С собой он взял Черил Андерсон (для компании) и Мэтти Регу (для оплаты счетов). Вскоре он заявился к Нино и сообщил ему, что война неизбежна. Нино позвонил Рою и сказал ему, чтобы он прекратил сидеть сиднем.
Ситуация была непростая. Палачу предстояло вздернуть на виселице собственного сына. Однако Рой оказался профессионалом и в конце концов решился открыть эту дверь.
Тем же вечером он созвал экстренное совещание, на которое были приглашены все, кроме Криса, для составления плана убийства с тем расчетом, чтобы оно попало в газеты. Увидев, с какой решимостью Рой взялся за дело, его примеру последовали и остальные. Генри вызвался совершить то, что требовалось; но Рой настоял на том, что это должен сделать он сам. Он привел Криса в «такую жизнь» и должен был стать тем, кто эту жизнь закончит, независимо от того, насколько больно при этом было ему самому. А ему было очень больно. «Я любил этого паренька», – произнес он, употребив прошедшее время, с такой печалью в голосе, какой никто никогда не слышал от него ранее.
Двумя днями позже, 11 мая 1979 года, состоялось очередное пятничное сборище в клубе. Рой приехал немного пораньше и сунул свеженький, «незасвеченный» пистолет в коричневый бумажный пакет, один из тех, в каких он обычно носил наличные. Пакет он положил на кухонный стол, за которым они всегда ели и делили недельную прибыль.
Генри и Фредди было сказано намеренно опоздать, а вот Крис и его названые братья Джоуи и Энтони прибыли в обычное время, в восемь вечера. Крис приехал в черном BMW, в машине жены, потому что она взяла его «мерседес». Войдя в клуб, он по обыкновению приветствовал Роя, поцеловав его в щеку, поздоровался с остальными и в высшей степени непринужденно уселся за кухонный стол.
Рой улыбнулся, запустил руку в пакет, плавным движением вытащил пистолет и выстрелил Крису в голову. Крис упал на пол – но был еще жив. Почувствовав угрызения совести, Рой медлил. Крис приподнялся на одном колене. Тут Энтони выпустил четыре пули ему в голову, положив конец его мучениям, равно как и мечтам о вступлении в «семью».
Вытерев кровь с ран в голове старого друга, Джоуи и Энтони подхватили Криса под руки и выволокли его из клуба, как если бы помогали пьяному товарищу дойти до машины, чтобы проводить его до дома, и усадили обмякшее тело на пассажирское сиденье BMW его жены.
Рой понимал, что, для того чтобы выполнить условия кубинской стороны, нужно было устроить что-то более необычное, нежели просто оставить Криса в машине где-нибудь на дороге. До упоминания в газете добирались лишь немногие из тридцати пяти убийств, совершаемых в среднем за неделю, и хотя BMW сам по себе мог подвигнуть редактора обратить внимание на это происшествие, с тем же успехом в выходные могли найтись новости поинтереснее. Поэтому в действие вступил план, разработанный двумя днями ранее.
Энтони сел за руль BMW. Тело было закреплено на пассажирском сиденье. Он бросил машину в паре миль на четырехполосном участке автотрассы, пересекавшей широкие луга национальной зоны отдыха Гейтвей. Эта дорога соединяла Бруклин с Бель-Харбор и Непонсит, соседними прибрежными районами в Куинсе, где жили Крис и его жена и где он делал ремонт в своем новом доме, через улицу от дома Сэма Левенсона.
Фредди Диноме и Генри Борелли ехали за ним в другой машине. После того как Энтони вышел из BMW и сел в еще одну машину, где его ждал Рой, Фредди проехал мимо BMW, а Генри прошил ее пулеметной очередью. Даже в Нью-Йорке такое неприкрытое убийство средь бела дня должно было удостоиться газетной публикации. План был реализован неидеально, но он должен был сработать.
Возможно, Генри был слишком взволнован из-за представившейся возможности всадить пусть и ненастоящие, но какие-никакие гвозди в гроб Криса, а может быть, Фредди ехал слишком быстро… так или иначе, первая очередь получилась слишком разреженной, и понадобилось выпустить вторую. На этот раз Генри удалось попасть из пистолета-пулемета Томпсона (взятого в арсенале Роя) и в машину, и в тело.
После того как около полуночи на место преступления прибыли патрульные полицейские, расследование было поручено следователю Фрэнку Перголе из 12-го отделения Управления полиции Нью-Йорка. Пергола служил в полиции с 1965 года, а с 1977-го был следователем по уголовным делам. Тогда его перевели в отдел ограблений и назначили расследовать дело о серийных убийствах «Сына Сэма»[113].
Проводя осмотр салона BMW, он сразу же заподозрил, что убийство было совершено в другом месте. На эту мысль его навело положение тела – в спешке Энтони оставил тело с широко расставленными ногами по обе стороны консоли между передними сиденьями – и то, что в машине совершенно не было следов крови, хотя в жертву попали не менее десятки раз.
Следующей зацепкой для Перголы явился водитель «мерседеса спортс купе», стоявшего на обочине. Это был Джоуи Теста. Он заявил, что, проезжая мимо, видел машину его друга Криса Розенберга и, остановившись спросить полицейских, что случилось, был шокирован известием о том, что Крис мертв.
– Значит, вы можете опознать тело? – спросил Пергола, который, основываясь на данных водительского удостоверения, найденного в бумажнике жертвы, полагал, что расследует смерть Кристофера Розалия из Майами.
– Не думаю, что смогу решиться на это, – отвечал Джоуи, который был хорошим актером. – Мы ведь были друзьями всю жизнь.
Молодые люди, убийства, дорогие машины – все это пробудило память Перголы. В 1977 году, расследуя убийства «Сына Сэма», он просмотрел множество документов – и среди них дело Андрея Каца, которое было настолько невообразимым, что он изучил его досконально. Теперь он вспомнил, что Джоуи Теста был обвинен в убийстве Каца, а затем оправдан, а Крис проходил по тому же делу в качестве подозреваемого, которому так и не было предъявлено обвинение.
Идя обратно к BMW, Пергола заметил еще один «мерседес», замедливший ход на подъезде к месту преступления. Он запомнил его номер и попросил полицейского пробить его по базе. Выяснилось, что номер зарегистрирован на Энтони Сентера – еще одного подозреваемого, проходившего по делу Каца. «Теперь нам нужен… как же его… точно – Генри Борелли!» – сказал себе Пергола, вовремя припомнив имя второго обвиняемого в деле об убийстве Каца.
Через час Пергола наткнулся на Генри в квартире вдовы Криса. Там же он нашел Джоуи и Энтони. Джоуи, который в свое время вслед за Крисом переехал из Канарси и поселился с женой и двумя дочерьми в том же квартале Бель-Харбор, уже сообщил новости Стефани. Энтони и Генри сказали, что пришли утешить ее. Позже Генри признался Вито Арене, что на самом деле они присутствовали там, чтобы убедиться, что она «не скажет лишнего».