– Куда ни пойду, везде ты! – рявкнул как-то Рой на Мерфи.
В другой раз он сказал Кенни:
– Фредди той ночью видел тебя в клубе.
– Фредди теряет хватку, Рой, он явно облажался. Той ночью я был в Бронксе.
– Ну да, теряет, теряет.
После таких унылых слов Кенни с полным правом решил, что и сам Рой уже на пороге потери хватки.
– Нужно продолжать давить на Роя, – сообщил Кенни остальным.
Все время прячась в тени и не оставляя против себя никаких улик, Рой тем не менее являлся законным подозреваемым в рамках расследования ФБР. В Ньюарке была выдана повестка о явке в суд с требованием предоставить отпечатки пальцев и сфотографироваться для полицейского дела – это было нечто новое за всю карьеру Роя.
Повестку ему вручили Кенни и Тони. Они дали ему понять, что знают о Вито.
– У нас есть повестка и для Вито, – сказал Кенни. – Не скажешь ли нам, где он находится? Мы слышали, что он хочет с нами поговорить, но какой-то он робкий.
Для Роя эта новость была не из радостных, и не только потому, что Вито мог оказаться связующим звеном между ним и сделкой по тачкам. Вито также был свидетелем убийств Фалькаро и Дауда, помогал зачистить место преступления после убийств Монгиторе и Скутаро, видел голые тела, висевшие в «Джемини». Одним словом, Вито знал более чем достаточно, чтобы обеспечить Рою путевку в места пожизненного отдыха.
Понимая, что ему нужно найти Вито до того, как это сделают копы, Рой ответил Кенни:
– Не знаю никакого Вито. Извини.
– А мы слышали немножко другое.
– Слушай, отпусти мои яйца, а?
Следующим Роя достал Уэндлинг. Он остановился у «Джемини» поговорить.
– Через твоего старого друга Питера Ляфроша я вышел прямо на твоего связного по наркосделкам в Нью-Джерси.
– Что ты такое несешь?
– Я знаю, кто в деле, кто занимается поставками.
– Если ты начнешь шить мне наркодела, я труп.
– Я знаю, Рой. И очень на это надеюсь.
В надежде, что ему полегчает, Рой приказал Фредди и Генри признать свою вину в деле о бульваре Империи. За исключением скромного дела против Пэтти Тесты, члены банды всегда появлялись в суде – и всегда выигрывали, – но сейчас Рой делал ставку на то, что ФБР Ньюарка (а может быть, и еще кто-нибудь) снимет пару этих скальпов и оставит всех прочих в покое.
– Так будет лучше для всех, – сказал он Фредди и Генри.
В большей степени так было лучше для самого Роя (что неудивительно). Доверенный адвокат Фред Абрамс сообщил, что ФБР допросило более сотни свидетелей. Если бы их вызвали для дачи показаний, полетело бы много грязи – и в основном в сторону Роя.
Ни Фредди, ни Генри не хотели отказываться от права на судебное разбирательство, но жаловался только Генри. Однако при всей своей озлобленности он не хотел портить игру Рою. Как он часто говорил своему далекому другу Доминику, Роя нельзя было убить. Теперь, в тридцать три года, Генри был готов без борьбы пожертвовать несколькими годами свободы. Приняв предложение об официальном признании вины, которое прокуроры из Ньюарка обсуждали с Фредом Абрамсом, Генри мог получить пять лет, а отсидел бы только половину.
Фредди, чей тюремный стаж насчитывал примерно столько же, был настроен оптимистично. Он был абсолютно предан Рою, который помог ему, освободив от гнетущего наследия разваливавшейся карьеры гонщика и порочащих связей с «семьей» Луккезе. Как часто говорил сам Фредди, Рой сделал из него джентльмена, обогатил его и даже заплатил за его зубы.
4 августа 1981 года Генри и Фредди отправились в федеральный суд в Ньюарке и признали свою вину. Они сообщили федеральному судье Винсенту П. Бьюнно, что идея о деятельности на бульваре Империи принадлежит им и продлилась-то она всего месяц.
Через два месяца ввиду значительно смягчившихся обвинений судья Бьюнно вынес обоснованные и ожидаемые приговоры: по пять лет каждому с немедленным взятием под стражу.
С признанием вины Рой переиграл. У его противников не было на руках настолько сильных козырей, насколько он предполагал. На Генри и Фредди расследование застопорилось. Вито по-прежнему был «на ветру», а операция под прикрытием закончилась до того, как Фредди смог разболтать что-нибудь действительно важное. Рой не знал о набиравшем обороты расследовании Южного округа, но это практически не имело значения. Спустя год после своего начала оно все еще находилось в режиме ожидания. Одним махом Рой лишил себя своего лучшего убийцы (Генри) и самого преданного слуги (Фредди).
И все же той осенью Рой в кои-то веки получил хорошие новости. Судья назначил слушания о том, должно ли дело Эпполито подвергнуться пересмотру в пользу заключенного Энтони Гаджи. Судья предпринял такой шаг после того, как Джуди Мэй, «свой человек» дядюшки Нино в составе присяжных, заявила в своих письменных показаниях под присягой, что еще один присяжный и судебный исполнитель принуждали ее к сексуальным отношениям во время закрытого совещания присяжных и обсуждения вердикта, а другие судебные исполнители сообщили присяжным, что в деле замешаны «люди из мафии». В деле Эпполито, как и в других делах, в которых фигурировали обвиняемые вроде Нино, эти слова были исключены из разбирательства по причине презумпции невиновности.
Под постоянным давлением со стороны полицейских, чувствуя себя покинутым и изгнанным из круга Пола и других капо, Рой очень хотел, чтобы Нино вернулся домой. Одним своим присутствием несгибаемый Нино мог бы улучшить его самочувствие. Еще до того как Фредди отчалил в «колледж», Рой признался ему, что по этой причине он был счастлив оплатить судебные издержки, связанные с новой мошеннической попыткой Нино скрыть истину в деле Эпполито.
Стоимость судебных издержек, как Рой сообщил Фредди, составляла сто тысяч долларов. Рой лично доставил их в коричневом бумажном пакете новому адвокату. После приватной встречи с ним Рой пожаловался своему водителю с притворной болью в голосе: «Эти проклятые адвокаты сведут меня в могилу!»
Это было хорошим вложением средств. Еще через несколько месяцев, после рассмотрения лицемерных заявлений Джуди Мэй, с Нино было снято обвинение в нападении и он был освобожден из тюрьмы, отсидев немногим более года по делу о двойном убийстве и покушении на убийство полицейского. Нино хватку не утратил: по возвращении из тюрьмы «Аттика» он устроил большой праздник «У Томмазо».
В это время в Южном округе произошло нечто важное. И у Роя вдруг появилась причина жалеть, что Нино покинул стены «учебного заведения».
20. Всегда верен[122]
Что было действительно нужно бившемуся в агонии делу Южного округа, так это прокурор, который смог бы принять командование и выработать разумный план нападения. В декабре 1981 года на рождественском празднике в офисе Южного округа такой человек заявил о себе. Это был тридцативосьмилетний помощник государственного прокурора, высокий человек с рыжими волосами и уверенной осанкой. Он широким шагом подошел к Джону Мерфи и представился лично.
– Привет. Я Уолтер Мэк, – оказалось, что у него хрипловатый, властный голос и резковатая, но приятная манера говорить. – Я буду заниматься делом о машинах.
Мерфи подавил возникшее желание придать ответу скептический тон. Вокруг царила теплая праздничная атмосфера, и Уолтер Мэк казался искренним; однако Мерфи отдавал себе отчет в том, что месяц назад Уолтера повысили до солидной должности главы отдела по борьбе с организованной преступностью Южного округа. Откуда же у него возьмется больше времени, чем у его предшественников, если в подчинении у него теперь находятся аж пятнадцать помощников государственного прокурора, работающих над делами с пометкой «ОП»[123]?
Пока Мерфи раздумывал над ответом, Уолтер уже прочитал все на его лице.
– Да-да, я и вправду буду лично вести дело.
Мерфи сдался на милость своего изначального желания.
– Безусловно, – прогудел его низкий голос.
– Вы мне, очевидно, не верите.
– Знаете, мы с вашим предыдущим коллегой целый год ходили вокруг да около.
– Если я говорю, что берусь за дело, то я за него возьмусь и доведу его до конца.
Это заявление обезоруживало. В нем не было скрытой лживости или излишней воинственности, и ничто не говорило о том, что оно явилось простым результатом принятия пары коктейлей (каковой Мерфи, убежденный трезвенник, распознавал мгновенно). Это было прямолинейное высказывание по существу. Тем не менее радоваться было пока рановато.
– Отлично, – сказал он, потягивая тоник с лаймом. – Хороших выходных.
Уолтер Мэк продолжил обходить зал. На рождественский праздник в Южном округе собиралось большое общество, состоящее из представителей сил правопорядка, а значит, открывались хорошие возможности для налаживания контактов. Как и его начальник, государственный прокурор Джон Мартин, Уолтер стремился продемонстрировать эффективность «оперативной группы», в которой ресурсы федеральных и местных ведомств использовались бы для скоординированного наступления под надзором прокурора, который будет рассматривать дело в суде после того, как большое жюри проголосует за предъявление обвинения.
Мартин пытался воплотить эту идею в течение года. «Опытным образцом» должно было стать дело о машинах Джона Мерфи, но поскольку оно тянулось вяло и долго, у Мэка нашлось чем заняться, особенно с Управлением полиции Нью-Йорка: начальник Мерфи Джозеф Хардинг был даже готов взять дело Южного округа и попросить окружного прокурора Бруклина представлять сторону обвинения.
Одной из причин повышения Уолтера была его способность организовывать совместную работу. Он обладал всеми необходимыми для этого качествами: серьезный, умный и, главное, радеющий за результат. Начиная с 1974 года он работал помощником окружного прокурора и выиграл множество самых разных дел. В зале суда он был здравым и консервативным, методичным и деловым – так его воспитали, таков