Вито откровенно рекламировал себя, описывая преступления, которые он совершил в течение недолгого пребывания в банде. По его словам выходило, что он всегда был самым спокойным, смелым и находчивым.
– Помните тот раз, когда вы, ребята, пришли в дом моей мамы? – спросил он Гарри Брэйди. – Я прятался в шкафу с револьвером 45-го калибра и был готов разнести тебя на кусочки.
Тем не менее Вито был ценным свидетелем. Он раскрыл этапы сделки по тачкам до бульвара Империи и назвал новые для оперативной группы имена: Рональд Устика и Джозеф Гульельмо, управляющий комнатой ужасов. Затем Вито рассказал об убийствах – в каких-то из них он принимал участие, какие-то описывали при нем Генри или Рой: Андрей Кац, Крис Розенберг, Рональд Фалькаро, Халед Дауд, Чарльз Монгиторе, Дэниел Скутаро и Джимми Эпполито – старший и младший.
О тех, о ком он знал больше всего, Вито любил рассказывать зловещие подробности, а свой вклад явно преуменьшал. Описывая Джону Мерфи, как помогал избавиться от рассованных по мешкам останков Фалькаро и Дауда, он пошутил:
– Я просто отдал головы мусорщику. Я нес ответственность только за убийства выше шеи.
Его откровения об Эпполито были особенно важными. Стрелком-убийцей в машине, скрывшимся в ночи, был Рой Демео, а не загадочный «Кенни», о чем в свое время свидетельствовал Энтони Гаджи. Кроме того, по словам Вито, через Роя Нино заплатил ему и Джоуи Ли четыре с половиной тысячи долларов за то, чтобы они помогли Рою и Нино воздать должное свидетелю по делу Эпполито, Патрику Пенни. Эти разоблачения связали крупную рыбу мафии с Роем и его подельниками, а также с действующим преступным предприятием. Оперативная группа по делам Демео стала оперативной группой по делам Гаджи.
Уолтер Мэк запросил дополнительную помощь со стороны Управления полиции Нью-Йорка, и к его команде присоединились двое следователей, отчасти знакомых с делом: Фрэнк Пергола и Роланд Кадьё. Пергола принимал участие в расследовании убийства Криса Розенберга и двойного убийства Монгиторе и Скутаро в мастерской Ричи Диноме. Кадьё расследовал двойное убийство Эпполито. Оба следователя, родом из Бруклина, с воодушевлением восприняли новое назначение. С таким свидетелем, как Вито, и с такими ресурсами федерального значения, как Уолтер и РИКО, у них наконец появлялась возможность узнать правду об этих убийствах.
С самого начала убийство было основным элементом дела, но скорее как побочный эффект массового угона автомобилей в Канарси, красной нитью проходящего через досье Мерфи. Теперь же оно стало доминирующей и гораздо более сложной темой всего дела. Еще не зная, насколько они правы, члены оперативной группы постепенно начали приходить к выводу, что Рой, вероятно, убил больше, чем любой известный на тот момент серийный убийца. Оперативная группа связывала его с двадцатью убийствами, Рой же хвастался сотней. В конце концов оперативная группа приписала ему и его подельникам семьдесят пять убийств, многие из которых не могли быть доказаны в суде. Для сравнения: самые кровавые серийные убийцы в истории Соединенных Штатов были пойманы примерно на тридцатой жертве.
Фактически Рой продолжал убивать, даже когда его проблемы неуклонно усугублялись. На какое-то время это помогло ему прийти в себя и заодно удостовериться, что власть все еще сосредоточена в его руках. Тем летом, 4 июля – еще совсем недавно этот день ознаменовывался фейерверками и праздничными вечеринками с Крисом и другими парнями, – он покинул свое укрытие, чтобы снова застрелить отца и сына, Энтони и Джона Романо. Их ошибка заключалась в том, что они просто попались под руку Рою. На этот раз им двигали подозрения о том, что они (с двумя другими людьми, к тому времени уже покойными) четыре года назад подставили того, до кого ему, в общем-то, не было дела – Питера Ляфроша.
Два месяца спустя, в конце лета 1982 года, Рой и большинство его подельников перестали скрываться. Исключением был лишь Энтони Сентер, у которого добавилось проблем с обвинениями в хранении оружия и кокаина из-за его ареста в Канарси годом ранее. В любом случае прятаться особого смысла не было, если только они не решили бы уехать из Нью-Йорка и начать все заново с новой личностью. Если копы хотят найти их, в конце концов они это сделают. Лучшим выходом, решил Рой, посоветовавшись с Нино, будет всплыть на поверхность и бороться в суде с любыми последствиями болтовни Вито. Проконсультировавшись с юристами по поводу расследования Южного округа, Рой начал считать колоссальной ошибкой свое решение приказать Фредди и Генри признать себя виновными по делу о бульваре Империи; все, что нужно было сделать властям, – это доказать, что операция была частью преступного замысла банды, и тогда Фредди и Генри придется заплатить дважды за одно и то же преступление. Рой распорядился больше не признавать вину, если кому-либо будет предъявлено обвинение.
– Я собираюсь бороться с правительством с помощью адвокатов, – заявил он своему другу детства Фрэнку Форонджи.
Тем временем к оперативной группе по делам Гаджи присоединились агенты налоговой службы, чтобы определить, как в его «семье» обстоят дела с налогами. На борт машины правосудия также поднялись почтовые инспекторы США, чтобы выяснить, использовала ли банда почту или иную связь между штатами в своих мошеннических схемах выплаты страховых возмещений. Большое жюри, которое собрал Уолтер, начало выдавать повестки в суд, требуя от членов группировки, их жен и других родственников дачи показаний или предоставления образцов почерка и отпечатков пальцев. Уолтер пытался определить, кто еще приложил руку к операции на бульваре Империи и ее «предшественницам».
– У нас нет к вам претензий, – вежливо сказал Гарри Брэйди, когда жена Джоуи Тесты, Джоанн, явилась в суд для проверки почерка и отпечатков пальцев. Эти свидетельства были приобщены к делу, а затем помещены на хранение в быстро заполнявшемся материалами офисе Южного округа, который получил название «военная комната».
В телефонных коммутаторах возле домов членов преступной группировки оперативная группа установила устройства, которые записывали номера, набранные ими на своих телефонах. Эти списки, называемые «записными книжками», не были таким мощным оружием, как прослушивание телефонных разговоров и скрытые записывающие устройства. Однако для прослушивания требуется больше, чем просто подозрение: нужно разрешение суда, которое выдается только при наличии доказательств того, что объект действительно совершает преступление или собирается его совершить. Для этого обычно требуется информатор, имеющий доступ к секретной информации, как это было в случае с постоянным электронным наблюдением ФБР за бандой Джона Готти.
Тем не менее «записные книжки» помогли оперативной группе идентифицировать родственников и друзей участников банды – всех, кто подлежал допросу или мог стать свидетелем, – и дали представление о повседневной жизни ее членов, находившихся под наблюдением. Той осенью Арти Раффлз, Брюс Моу и другие полицейские и агенты побывали в качестве незваных гостей на роскошном свадебном приеме Реджины, дочери Нино – молодой женщины, по которой много лет назад сох Баззи Шоли, – в гостинице «Плаза» на Манхэттене. С разрешения отеля гостей снимали на видео из небольшого помещения над потолком танцевального зала. (Обычно там прятались агенты секретной службы, в обязанности которых входило защищать президента или других высокопоставленных лиц.)
– Вот идет Рой вместе с Джоном Готти, – указал Моу. – Джон вошел к нему в доверие, чтобы убить.
Примерно через полтора часа после начала приема кто-то из персонала отеля – вероятно, член профсоюза – сообщил Нино, что у потолка есть глаза. Нино и еще один капо «семьи», Дэнни Марино, пробрались к тайному помещению и ворвались внутрь. Нино выглядел так, будто был на грани сердечного приступа.
– Ты испортил свадьбу моей дочери! – заорал он на Кенни. – Эти долбаные доносчики в отеле! Как тебя сюда пустили! Я не дам им ни сраного цента!
Кенни пытался его успокоить, но Нино продолжал бушевать. Повернувшись к Марино, Кенни сказал:
– Я не могу говорить с этим парнем, Дэнни. Он не в себе. Уберите его отсюда, и мы все обсудим.
– Как бы тебе понравилось, если бы мы заявились на свадьбу твоей дочери?! – вскричал Нино.
Кенни, который был ростом шесть футов пять дюймов, произнес с явным наслаждением:
– Если бы ты пришел на свадьбу моей дочери, я бы тебя пристрелил.
Джеймс Ля Росса, адвокат Нино по делу Эпполито, вошел в комнату и вежливо попросил нарушителей спокойствия удалиться, что они в конце концов и сделали. Вечер был испорчен, Нино был взбешен, и все это было записано на видеопленку.
Улики в штабе оперативного штаба продолжали накапливаться. В список целей теперь входили двадцать четыре члена преступной группировки – как основных, так и второстепенных. Оперативная группа расследовала сотни предполагаемых новых преступлений и повторно рассматривала десятки старых дел и арестов. Уолтер разворошил всю историю банды – и среди прочего получил в свое распоряжение записи ростовщика Энтони Сентера, тайно скопированные двумя полицейскими в Канарси, досье Вестчестерского театра на Энтони Гаджи, записи о президентстве Роя в Кредитном союзе боро Бруклина и тысячи других документов, в которых прослеживался кровавый почерк банды в Нью-Йорке.
Хотя главной целью был Нино, оперативная группа сосредоточилась на Рое, надеясь, что он сдастся властям. Большое жюри вызвало в суд друга Роя, Фрэнка Форонджи; он не был членом банды, но располагал полезной информацией. Он показал, что однажды взял с собой Роя, сына Роя Альберта, Фредди, Генри и других, чтобы пострелять по мишеням на принадлежавшей ему земле на севере штата Нью-Йорк. Поэтому Уолтер планировал обыскать эту собственность на предмет пуль, которые могли быть использованы в орудиях убийства.
В надежде, что его друг вспомнит не слишком много таких историй, Рой велел ему вычесть из двадцати тысяч долларов долга семь тысяч на юридические услуги, которые тот потратил, пытаясь свести к минимуму свое сотрудничество с большим жюри.