– Вы арестованы, пройдемте с нами, – произнес Кенни, когда Ричи открыл ему дверь. – Мы сможем спасти вашу жизнь. Вас убьют, если вы не пойдете с нами.
– А я уже вам говорил, что эта стрельба не имеет никакого отношения к Джоуи и Энтони. Они мои друзья. У меня нет проблем!
Полицейские препроводили Ричи к Уолтеру, который произнес свою стандартную вступительную речь:
– Я прокурор в вашем деле. В настоящее время мы обвиняем вас в серьезных преступлениях, но я буду рад выслушать вашу версию, если вы захотите поговорить со мной об этом. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы не обязаны говорить со мной, если не хотите, но если вы это сделаете, всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде…
Ричи был последним человеком в мире, который мог бы помериться силами с Уолтером, но он все равно рискнул. Пытаясь отрицать преступления, он на самом деле признался в некоторых из них и, хотя заявил, что не будет сотрудничать, все же сообщил некоторые подробности о группировке.
На следующий вечер О’Брайен и Брэйди вместе с коллегой-полицейским Фрэнком Коллменом взяли Рональда Устику. Его бизнес по продаже подержанных автомобилей на Лонг-Айленде развалился, а участок, где раньше стояли угнанные машины, теперь служил перехватывающей парковкой для пассажиров пригородных электричек. Брэйди попытался слегка «причесать» его перед встречей с Уолтером.
– Чмо, тебе пришьют всё, что только можно, твой бизнес спущен в унитаз, и ты замешан в убийствах. Рой мертв. Ты проведешь остаток жизни в тюрьме.
В кабинете Уолтера Устика, который тоже был малость не в себе, отрицал свою вину, но признал, что состоял-таки в дружеских отношениях с членами группировки и вел с ними дела. Еще он, как и Ричи, заявил, что никогда не будет сотрудничать.
Пол Кастеллано и Энтони Гаджи теперь были практически уверены, что их в прошлом невинный светловолосый мальчик Доминик – свидетель, готовый сотрудничать. Подозрения в этом возникли у них, когда он неожиданно внес залог и был выпущен из «Метрополитена», казалось бы, в никуда. Их тревога усилилась, когда следователи принялись перелопачивать кучи старой грязи – взять то же дело Эпполито. Они также опасались, что еще один бывший «зеленый берет», Микки Физерстоун из «западлячков», даст слабину. Через несколько месяцев после условно-досрочного освобождения из тюрьмы он заявил, что завязал с преступной деятельностью.
Капо «семьи», который заменил Роя на посту связного «семьи» Гамбино с «западлячками», было приказано оценить душевное состояние Физерстоуна. Они встретились в баре на Манхэттене.
– Я знаю, почему я здесь, и я не стукач, – сразу заявил Физерстоун. – Я думаю, это Доминик, племянник Нино.
– Откуда ты знаешь?
– Вы, ребята, говорите, что это бывший «зеленый берет», а единственный «зеленый берет», кого я знаю, кроме себя, это Доминик.
Вдобавок Физерстоун уже сталкивался с Нино в тюрьме Райкерс-Айленда пару лет назад, когда дядюшку привезли из тюрьмы на судебное заседание.
– Когда я видел Нино в Райкерс, он сказал, что Доминик уже несколько лет как пропал. Так что стукач – Доминик, не я.
В то время, когда Физерстоун произносил эти слова, Доминик как раз общался с Уолтером и Арти на очередном допросе, а 19 декабря 1983 года снова встретился с ними в Атланте. На этот раз оперативная группа пригласила Дениз и детей поехать с ними в качестве своеобразного предрождественского отпуска: из-за всех поездок ее мужа Дениз чувствовала себя обделенной.
В январе 1984 года по разным причинам некоторые представители федеральных правоохранительных органов начали высказываться в том смысле, что Пола не следует включать в дело Уолтера. Соперничающие прокуроры Восточного округа и агенты ФБР, базирующиеся в Куинсе, оказались наиболее убедительны – и если бы Пол был в курсе этого, он меньше беспокоился бы о Доминике и больше – о том, что́ он говорил в последнее время в своем «Белом доме».
Тому же коллективу прокуроров и агентов, который работал над делом о торговле наркотиками против банды Джона Готти, удалось установить скрытое подслушивающее устройство в доме Пола на Статен-Айленде. Глава отряда по делам Гамбино Брюс Моу, его начальство и многие другие не хотели, чтобы Уолтер включал Пола в обвинительное заключение в основном потому, что планировали сами прижать Пола.
Федеральная группа, базировавшаяся в Бруклине, считала, что дело, которое собирается возбудить против Пола команда из Манхэттена, померкнет по сравнению с тем, которое могли бы возбудить они сами. Уолтер сказал своим коллегам в Восточном округе, чтобы они расслабились: Министерство юстиции в Вашингтоне, которое утверждает все основные обвинительные заключения по РИКО, не одобрит его план включить Пола в свое дело, и он, дескать, обратился с такой просьбой лишь для проформы.
На самом деле Уолтер был уверен в весомости своего дела против Пола – равно как и в том, что высшие чины Министерства юстиции согласятся с ним. Причина этой уверенности заключалась в следующем: один из руководителей министерства Рудольф Джулиани недавно был назначен государственным прокурором Южного округа. Менее чем за год до этого Джулиани, уроженец Бруклина, занимал в Министерстве юстиции должность номер три – начальника уголовного отдела. Он пользовался бо́льшим вниманием Вашингтона, чем его коллега в Бруклине, и Уолтер говорил ему, что при составлении обвинительного заключения можно указать Пола в качестве босса лишь преступной группировки Демео, а не всей «семьи» Гамбино. Таким образом, бруклинские прокуроры смогут возбудить против Пола собственное дело.
Ирония ситуации была очевидна: манхэттенское отделение Министерства юстиции, державшее на прицеле бруклинское крыло «семьи» Гамбино, сражалось с бруклинским отделом, пытавшимся извлечь максимальную выгоду из дела, которое началось как нападение на манхэттенскую бригаду.
В ожидании решения территориального вопроса оперативная группа не сидела сложа руки. Вслед за арестами Уолтер убедил присяжных предъявить обвинения Ричи Диноме и Рональду Устике, изолировав их на время от банды. Оба снова отказались сотрудничать и были выпущены под залог.
Кенни сказал Ричи, что это был плохой ход:
– Теперь ты один на улице. Не дури хотя бы сейчас, заключи сделку.
– Перестань верить во всю эту чушь о моих друзьях, – ответил Ричи.
На следующий день, 4 февраля 1984 года, в районе Бруклина, известном как Грейвсенд, Ричи был убит в гостиной квартиры, которую он снял после того, как бросил жену ради кокаина. Двое мужчин, живших неподалеку и случайно зашедших к нему в гости в это время, также были «казнены». Ричи впустил в свой дом хорошо знакомых людей, которые сработали очень профессионально: не забыли глушители, стреляли довольно метко и, кем бы они ни были, уходя, предусмотрительно заперли двери.
Если за убийствами стояла банда, в чем никто не сомневался, то это был еще один отчаянный и глупый шаг. Оперативная группа вернула Фредди в «Метрополитен», чтобы работать с ним дальше, а 16 февраля Джоуи и Энтони навестили его в тюрьме и попытались сделать то же самое со своей стороны. Энтони недавно отсидел несколько месяцев по делу об оружии и кокаине в Канарси. Они сказали Фредди, что им жаль и что они тоже ни в чем не виноваты. Фредди слушал, но с недоверием. Он был уверен, что слушает людей, которые убили его брата.
Пришло время приступить к аресту других объектов. Последние несколько дней специальный отряд полицейских вел постоянное наблюдение за группой из Канарси, надеясь поймать их в разгар сделки по наркотикам: большая партия кокаина всегда является убедительным вещественным доказательством в суде. Копы видели, как новичок банды Карло Профета – грузный, покрытый шрамами от прыщей, – который в свое время начал с того, что помогал Джоуи Тесте собирать платежи по старым займам Роя, принимал посылку от Джоуи и Энтони, но в тот раз не стали вмешиваться, потому что обстоятельства были не самыми подходящими.
Однако 17 февраля, на следующий день после визита Джоуи и Энтони к Фредди (и после того, как информатор сообщил, что в этот день банда будет перевозить наркотики), большая оперативная группа расположилась вокруг «Р-Твайс Коллижн», автомастерской в Канарси, где в эпоху после Демео проводили время Джоуи, Энтони и другие головорезы. В состав группы входили два федеральных агента, не привыкших к облавам по делам с наркотиками, – партнер Арти по ФБР Мэрилин Лакт и почтовый инспектор Лесли Лозьер, но Уолтер навязал своей команде модель оперативной группы.
Команда на нескольких легковых машинах и фургоне, оснащенных рациями, по очереди вела и передавала Джоуи, когда он выезжал из «Р-Твайс», затем возвращался и парковался. Сержант Джозеф Коффи из убойного отдела и лейтенант Джон О’Брайен из отдела автопреступлений, старшие по операции, взяли его след последними. С ними был Гарри Брэйди.
– Джоуи взял пакет из багажника! Пошли! – крикнул Коффи по рации.
Как только машина Коффи под прикрытием с визгом подъехала к Джоуи, он кинулся внутрь «Р-Твайс». Трое копов выскочили с пистолетами наготове и бросились за ним, в то время как другие машины под прикрытием запускали двигатели. Устремившись к «Р-Твайс» от бензоколонки через дорогу, Фрэнк Пергола наехал на «лежачего полицейского», пробил шину и проехал остаток пути на рваной резине.
Внутри автомастерской первые прибывшие полицейские наставили пистолеты на Энтони и других бандитов.
– Стоять! Не двигаться! – кричал Брэйди. – Иначе я на хрен вышибу ваши долбаные мозги!
У некоторых копов, давно ожидавших этого момента, адреналина оказалось куда больше, чем у преступников. Особенно отличился Джозеф Коффи, который застал Джоуи в туалете и успел увидеть, как тот спускает в унитаз что-то похожее на кокаин.
– Ты, ублюдок! – заорал он, ударил Джоуи пистолетом по голове, схватил его за шею и толкнул головой в унитаз. – Ты спустил кокаин, придурок. Теперь давай доставай его!
– Ты охренел? – гаркнул Джоуи, пытаясь высвободиться.