– А с горничными точно поможешь?
Обещание Ванзаров дал. За это взял у Вильчевского адрес мадемуазель Волант.
44
Доктор обнаружил себя в кресле. Похлопал глазами и повертел головой, словно проверяя, в каком именно мире очутился из всех возможных. Мир показался вполне сносным.
– Простите, – пробормотал он, трогая виски. – Кажется, я немного… растерялся…
Над ним склонился Лебедев.
– Как вы себя чувствуете, Мессель Викентьевич?
Вопрос был, конечно, любопытный. Погорельский ощутил во всем теле легкость, в мышцах силу, а в голове ясность. Как будто десяток лет долой. Ничего подобного он давно не испытывал. Все-таки климат и большой город сказываются не лучшим образом даже на докторах. А тут – ни капли усталости. Бодрость, только бодрость.
Он вскочил с сияющим лицом. Еще немного – и счастье посыплется искрами.
– Феноменально! – вскрикнул доктор. – Ничего подобного не испытывал! Здоров и силен, как младенец! Что за вещество?
– Мое изобретение, – скромно ответил Аполлон Григорьевич. Он был доволен, что открыл новое свойство «Слезы жандарма»: спириты после него исцеляются. Ненадолго, но все же. Наверное, их животный магнетизм прочищается.
Погорельский схватил его руку и принялся трясти.
– Великолепно! Какая сила жизни! Какой целебный эффект! Надо прописывать пациентам!
Как ни приятны были похвалы, но выпускать «Слезу жандарма» из своих рук Лебедев не собирался. Вещество секретное и недостаточно изученное. Недалеко до беды. Судя по доктору, некоторым противопоказано. Действительно, энергия Погорельского удвоилась. Он уже не мог стоять на одном месте, обошел лабораторный стол и говорил не умолкая. В основном о том, как было бы интересно применить это вещество во время спиритического сеанса. Какие бы силы открылись. Как вдруг замер и звонко стукнул себя по лбу.
– Я вспомнил! – проговорил он.
На подобный эффект Лебедев тоже рассчитывал. И вежливо уточнил, что же именно посетило извилины доктора.
– Смерти Серафимы Иртемьевой и юноши Сверчкова были нам предсказаны! – ответил Погорельский, как будто прозрел.
Брать на себя обязанности чиновника сыска криминалист не любил. Но повод был слишком важный.
– Кем и когда? – спросил он.
– На сеансах, конечно! Вчера было сказано обтекаемо, но с явным намеком! – сказал Погорельский. – И знаете, то же самое случилось перед кончиной Серафимы Павловны! Только представьте!
– Какой же вывод можно сделать? – Лебедев не заметил, как опять копирует Ванзарова.
– Непознанные сущности на самом деле знают будущее! И могут его предсказывать! Считаю это доказанным!
На этот счет криминалист был совсем другого мнения. Однако портить эффект «Слезы жандарма» не стал. Пусть минуты счастья еще продлятся. И сумасшедший доктор этого достоин. Аполлон Григорьевич не стал развивать опасную тему, а напомнил, что завтра предстоит много трудов. От доктора требуется захватить все для проведения электрофотографирования, включая новые пластинки. Дюжину, не меньше. Которые Погорельский должен приобрести самостоятельно. В полиции на такие траты средств нет.
Доктор, переполненный энтузиазмом, обещал купить хоть десять дюжин сразу. Чтобы точно хватило.
– И все-таки раскройте тайну, Аполлон Григорьевич! Где завтра будем проводить эксперимент?
– А вот прибудете и сразу поймете.
– Куда мне прибыть завтра? – воскликнул Погорельский.
– Прибывайте сюда к одиннадцати. Отправимся вместе на угол Офицерской улицы и Тюремного переулка…
– А что находится на этом замечательном месте?
– Тюрьма, – ответил Лебедев, наблюдая, как смысл медленно, но верно сжирает восторженное настроение. Действие «Слезы жандарма» закончилось. Доктор оказался в настоящем мире. В этом мире есть зло, боль, смерть и тюрьмы. Не самый устроенный мир, что и говорить. Но другого нет.
Во всяком случае, пока…
45
Пески начинались сразу за Николаевским вокзалом. Район заработал такую славу, что отмыться нелегко. Каждый в столице знал, что там располагается множество публичных домов. Выбор имелся на любой вкус и возможности: от девочки-малолетки до постаревшей шалавы, от полтинника до четвертного. Любому клиенту тут были рады. Рядом теснились доходные дома с дешевыми квартирами. В которых можно было снять комнату, полкомнаты, угол и подселение, то есть кровать, чтобы высыпаться ночью. Так что жильцов набивалось, как сельдей в бочке. Полиция знала далеко не всех жителей. Тут обитали и беспаспортные, и даже беглые. Пескам далеко было до бескрайнего ада московской Сухаревки. Но заглядывать сюда без нужды не следовало. А проживать – тем более.
Мадемуазель Волант жила на третьем этаже. Звонка на двери не было. Как и электричества. Ванзаров постучал не слишком вызывающе и прислонил ухо к двери. Судя по звукам, в квартире были гости. Двигались стулья, кто-то не слишком удачно топал сапогами. И все затихло.
– Кто там? – спросила мадемуазель, не слишком близко подойдя к двери.
– Ванзаров, – ответил он. И прислушался.
Где-то в глубинах квартиры, не слишком отдаленных, хлопнула дверь черной лестницы. Гость явно не хотел ни с кем встречаться. Ванзаров шагнул к окну лестничной площадки и выглянул во внутренний двор. Мужчина среднего роста, одетый как фабричный, в фуражке-московке, низко натянутой на голову, закрылся воротом пиджачка и юркнул в подворотню.
Ванзаров успел вернуться, когда дверь раскрылась. Мадемуазель была в глухом черном платье, украшенном ниткой жемчуга. Волосы собраны сзади, но не слишком аккуратно. Черные локоны выбивались.
– А я рада вас видеть, – сказала она голосом, от которого многие мужчины могли потерять разум. – Проходите, не бойтесь…
По меркам Песков, это была роскошная квартира. Со спальней и кухней. Ванзаров успел рассмотреть помещения, пока хозяйка не прикрыла двери. Гостиная ничем не напоминала, что мадемуазель занимается спиритизмом. Самая обычная обстановка дамы, ограниченной в средствах. Только на обеденном столе под скатертью пряталось нечто, сильно напоминающее револьвер. Не слишком удачно укрытый газетой.
По отдельным деталям можно было узнать, что Волант так быстро прятала что-то в буфет, что ящик немного переклинило, а нижние дверцы отходили. В остальном порядок не был нарушен.
– Простите, я не вовремя, – сказал Ванзаров.
– Глупости… Я была одна. – Волант жестом указала, куда гость должен сесть. – Только вас увидела, сразу поняла: вы не так просты, как кажетесь… Простачка Прибыткова обмануть не сложно.
– А вы пробовали? – спросил он.
Мадемуазель ответила спиритической улыбкой.
– А вы дерзкий… Люблю таких мужчин… – Она накрутила длинный локон на пальчик.
– Пристав уже снял с вас показания…
– К сказанному мне добавить нечего, – опередила Волант.
– Поэтому наш разговор не носит официальный характер…
В него стрельнули глазками из-под чуть прикрытых ресниц. Обычно прямое попадание приводит к тяжелым последствиям.
– Как чудесно, – проговорила она, как будто испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Что барышни обычно скрывают. Или стесняются. – Люблю все тайное и неясное…
– Насколько я понимаю, ваша роль в кружке «Ребуса» – магнетизер, – сказал Ванзаров, не чувствуя ни ран, ни увечий от выразительного взгляда. Буквально непробиваем.
– Это не является преступлением?
– В зависимости от того, что именно вы делаете на сеансе.
Вопрос будто повис в воздухе.
Волант оставила в покое локон и подставила руку к подбородку. Как будто изучая гостя.
– Что бы вы хотели узнать, Ванзаров?
– Что именно вы делаете на сеансе, мадемуазель Волант?
– Это трудно, а порой невозможно объяснить…
– Постараюсь понять.
Она запрокинула голову, изогнув красивую шею.
– Я должна отдать магнетическую силу… Собрать всю, до капли, целиком, до полного истощения, без остатка… И передать медиуму… – говорила она медленно и завораживающе. – Чтобы волей медиума в наш мир явились иные сущности и силы… Иногда получается, иногда что-то мешает… Но я всегда честна… На сеансе нельзя врать… За это можно жестоко поплатиться…
– Вы видели, как Сверчков выстрелил в лоб? – скучно и буднично спросил Ванзаров.
Мадемуазель устала держать шею в неудобном положении. Она снова испытала силу своего взгляда.
– Порой на сеансе не могу понять, где нахожусь, не то что замечать происходящее… Это невозможно объяснить тому, кто не прошел через такой опыт. В нас гнездится таинственная сила, о которой мы ничего не знаем. Именно она создает спиритические явления… А вы знаете, почему у меня получается лучше других? Меня называют электрической женщиной… Знаете, что это такое? Я расскажу… Так вот, лучшие и самые сильные явления на сеансе случаются тогда, когда в магнетизере накоплен максимум сексуальной потенции…
Кажется, Ванзарова пытались смутить. Какая настойчивая барышня.
– А стуки? – только спросил он.
Срезанная в такой волнующий момент, обещавший, быть может, многое, Волант несколько растерялась.
– Стуки? – спросила она без чарующих оттенков в голосе. – Какие стуки?
Ванзаров отстучал пальцем три раза и один.
– Способ общения с невидимыми силами.
Магнетизерша явно была разочарована:
– Ах это… Ну и что в них такого?
– Откуда они берутся?
Она засмеялась, немного натянуто, но зато громко.
– Ванзаров, ну как можно быть таким наивным! Мы не знаем, кто говорит с нами на спиритических сеансах, мы не знаем, что за явления наблюдаем. Как мы можем знать, откуда берутся звуковые манифестации? Спросите у тех, кто отзывается… Посмотрим, что вам ответят…
– Позвольте один вывод?
Как все-таки скучны и бесчувственны эти чиновники полиции. Ему позволили выводить все что угодно взмахом ручки.
– На сеансе вы отдаете медиуму всю свою электрическую, магнетическую и сексуальную энергию…
– Это одно и то же!
– Логично… Иначе можно лопнуть от избытка энергии. Вы отдаете энергию господину Иртемьеву. Что вы получаете взамен?