Следуя по ступенькам, команда вскоре обнаружила пустой бункер. Оказалось, что он соединен с туннелем, который, вероятно, вел к пещерам, где враг прятался во время американских бомбовых ударов. Доминик решил, что враг сейчас прячется, и пустил люрповцев вверх по склону. Он сказал дяде Бену, командиру группы LURPs: "Они не собираются нас бить. Они, блядь, и не хотят".
"Пока нет, - согласился дядя Бен.
"Здесь плохие предчувствия", - сказал Кости, радист команды.
Продвигаясь вверх, разведчики обнаружили еще больше пустых бункеров, туннелей и, наконец, вражеский базовый лагерь, недавно покинутый, судя по пеплу костра. Оценив полученные данные, командиры в Дак То решили, что противник действительно держит на холме или под ним силы для прикрытия отступления через границу. Они приказали 2-му батальону 503-й пехоты, тысяче человек, отправиться к подножию холма. Они должны были выдвинуться утром и искать боя. Люрпам было велено провести ночь там, где они находились, на полпути вверх.
На рассвете джунгли зашелестели, когда подготовительный обстрел бункеров, отмеченных ЛУРПами, возвестил о начале штурма. В 9:43 утра около пятисот человек - роты C и D 2-го батальона - начали выдвигаться вперед. Командиры должны были наблюдать за происходящим сверху. Уже одиннадцатый день подряд они находились в буше; Доминик заметил, что у него заканчиваются запасы еды и воды.
Вскоре рация Боунса затрещала от назойливых голосов. Наводчик одной из штурмовых рот был ранен в упор. Когда его друзья отправились за ним, появились вражеские пулеметчики и перестреляли их. Другие пытались продвигаться вперед в большем количестве, но были прижаты к земле и понесли тяжелые потери. Рота А 2-го батальона, защищавшая тыл, была уничтожена подразделением NVA, зашедшим в тыл.
По рации Кости лурпы слышали, как командир обреченной роты "А" неистово кричал, что его обстреливают со всех сторон и ему грозит опасность быть поглощенным. Послышались автоматные очереди, ругательства, крики, а затем только помехи.
"Ни хрена себе", - сказал Доминик. "Они пьяны".
Внизу на холме остатки 2-го батальона были окружены. Каждый раз, когда солдаты пытались продвинуться в каком-либо направлении, их вырезали. Противник был гораздо многочисленнее, чем предполагали командиры Dak To, он был повсюду: бежал по ступенькам, мчался по туннелям и высовывался из бункеров, чтобы помешать бегству. Они избегали контактов с LURPs, пока у них не появилось то, за что можно было рискнуть умереть: сотни американцев, попавших в засаду.
2-й батальон был втиснут в сужающийся периметр и подвергся минометному дождю. Тела лежали в воронках. Живые пытались спрятаться под мертвыми. Взводы по сорок человек превратились в отделения по десять человек; одиннадцать из тринадцати санитаров погибли; все шестнадцать офицеров погибли, восемь - безвозвратно. Десять вертолетов, пытавшихся доставить боеприпасы и эвакуировать раненых, были сбиты в дымном небе.
ЛУРПы не могли ничего сделать, кроме как наблюдать за бойней по рации. Поскольку между ними и батальоном шли бомбежки и обстрелы, они не могли помочь. Поскольку холм находился под контролем NVA, они не могли бежать. Они чувствовали себя пленниками, когда в соседней камере пытали их друзей, но теперь на кону стояла и их жизнь. Даже если бы им удалось добраться до Дак То, не подслушивая захваченные радиостанции NVA, у Дак То не было возможности их забрать. Вертолеты все еще летали, пытаясь помочь людям под огнем. ЛУРПы оказались в затруднительном положении и, по всей вероятности, тоже были окружены.
С наступлением ночи они переместились в заросли и заложили "зону поражения" из оборонительных мин-ловушек. Бойня внизу продолжалась несколько часов. Когда взрывы прекратились, ветер донес стоны растерзанных людей до укрытия LURP. Некоторое время раздавались одиночные выстрелы: раненых десантников, которых еще не успели оттащить в укрытие, добивали NVA. После того как выстрелы стихли, ветер донес запах горящего опиума - вражеского транквилизатора. Теперь ЛУРПы знали, что у них будет несколько часов покоя.
На холме 875 царил сырой холод. Когда настала очередь Доминика попытаться поспать пару часов, он свернулся калачиком и плотно натянул на себя пончо. "Я - лев и лиса. Я лев и лиса. Я лев и лиса".
ЛУРПы оставались в своем укрытии два дня и израсходовали остатки еды и воды. Утром третьего дня, когда джунгли окутала призрачная голубая дымка, они услышали приглушенные голоса и звуки - враг выводил свежие войска из пещер и спускался с холма, где все еще продолжалось сражение.
4-й батальон, посланный на выручку 2-му, также был прижат к земле. Еще несколько вертолетов были сбиты, и раненые умирали из-за отсутствия медицинской помощи. Когда вражеские горны возвестили о начале нового боя, Дядя Бен, командир LURP, созвал совещание, чтобы оценить их положение. Без еды и воды оставаться в укрытии было бесполезно. Они должны были попытаться сбежать, пока у них были силы бороться.
По рации группы передавали, что холм контролируют многотысячные силы NVA. По словам дяди Бена, NVA вполне могли выделить целую роту - двести человек - только для того, чтобы следить за LURP и "быть уверенными, что мы не уйдем".
"Они знают, где мы находимся. Они знают, что мы должны двигаться. Когда они ударят по нам, мы должны рассредоточиться и продолжать двигаться. Двигаться и стрелять. Мы не собираемся ложиться перед этими ублюдками".
ЛУРПы выдвинулись. В десяти минутах ходьбы по склону холма напротив места сражения они услышали движение и нырнули в укрытие как раз в тот момент, когда впереди раздался автоматный огонь. Доминик слышал, как пули, пролетая мимо его ушей, издавали щелкающий звук, преодолевая звуковой барьер, а затем шлепались, врезаясь в бамбук.
ЛУРПы разбежались. Один из них начал стрелять из всемогущего пулемета М-60, который разбрасывал во все стороны смертоносные осколки стеблей и веток. Доминик поднял голову и увидел еще одно жуткое зрелище: вражеские мертвецы свисали с деревьев вверх ногами, как бычки на бойне. Они привязали себя к ветвям, чтобы простые раны не свалили их с высоты.
"Расходитесь!" крикнул дядя Бен. "Двигайтесь и стреляйте!"
ЛУРПы мчались сквозь заросли, пригибаясь и поливая их огнем. Меняя направления, чтобы запутать противника, они натыкались на него, и Доминик, вскинув дробовик, уничтожил нескольких с близкого расстояния. Бойцы по очереди спасали друг другу жизнь, отстреливаясь от NVA, которые появлялись сзади. Они бежали, пригибались и стреляли в течение сорока минут - казалось, часов, - пока не прекратился ответный огонь.
Промокшие и измученные, лурпы собрались вместе. Джунгли были абсолютно неподвижны. Все птицы и животные уже давно покинули их, оставив людей. По радио они узнали, что еще один батальон продвигается по их склону, а это значит, что скоро они подвергнутся подготовительной бомбардировке и обстрелу. Дядя Бен наметил маршрут отхода, который пролегал через самые тяжелые бои последних дней. Когда боеприпасы кончились, они снова двинулись в путь.
Продвижение было медленным. Они пробирались через дурно пахнущую местность, испепеленную напалмом, порошкообразные остатки которого проникали в их комбинезоны. С наступлением ночи они снова спрятались. Доминик дрожал от наступающего обезвоживания; губы его потрескались и окровавились; ноги саднило. Но больше всего у него болели уши из-за непрекращающихся взрывов по всему холму. Он закрыл их руками, пытаясь локтями вырыть яму в джунглях. Через несколько мучительных часов шум прекратился, он перевернулся на спину и уставился на звезды - тело, ожидающее закрытия гроба.
С первыми лучами солнца, потрясенные снарядами и умирающие от жажды, лурпы двинулись в путь. У Доминика оставалось три патрона к дробовику и одна обойма к пистолету 45-го калибра. Они сразу же попали под обстрел: в деревьях взрывались гранаты. Доминик видел, как упал радист Кости. Он увидел, как дядя Бен побежал к Кости, а потом упал. Из куста выскочил солдат NVA и прицелился в Доминика, но дядя Бен выскочил обратно и застрелил его. Доминик нырнул за дерево, выстрелил в шевелящиеся кусты, потом остановился, приберегая последние патроны на случай, если враг настигнет его. Когда патроны кончатся, он отстегнет мачете, которое носил с собой, и умрет в рукопашной, как самурай.
Когда наступило кажущееся затишье, он понял, что его ноги подставлены, и встал, чтобы двигаться, как раз в тот момент, когда в пяти метрах позади него взорвалась граната, мгновенно сбив его с ног. Осколки разорвали его спину и ноги, а порыв воздуха подбросил его ноги вперед и поднял на несколько футов в небо, после чего он рухнул на землю, как рейнджер ВДВ, чей парашют так и не раскрылся. Это было 22 ноября 1967 года, за день до Дня благодарения.
* * *
В жизни Нино появились военные черты, которые удивили бы его племянника. С самого начала мафиозные боссы организовывали свои семьи по жесткой командной цепочке. Она начиналась снизу, с таких "солдат", как Нино. Они объединялись в отряды , которые подчинялись "капо" или "капитанам", которые подчинялись "младшему боссу", который подчинялся боссу.
К выгоде Нино, система была изменена, когда Карло стал генералом. Чтобы умиротворить сторонников Альберта Анастасии, Карло назначил протеже Анастасии на должность младшего босса, но ограничил его полномочия определенными командами, которые со временем стали известны как "манхэттенская фракция". Пол Кастеллано, капо Нино, подчинялся непосредственно Карло, и со временем шурин, двоюродный брат и давний доверенный Карло стал фактическим заместителем босса "бруклинской фракции" семьи.
Нино, конечно, был в любом случае в выигрыше, поскольку работал на Карло и Пола с начала 1950-х годов. Теперь они с Полом были близкими друзьями; Пол, которому в 1967 году исполнилось пятьдесят два года, был крестным отцом сына Нино - Фрэнка; его дочь Конни была крестной матерью дочери Нино - Регины. Недавно Нино приобрел участок на частном острове во Флориде, неподалеку от кондоминиума Пола в Помпано-Бич, и планировал построить там дом в стиле Роя.