Мари и Энтони Монтильо, а также их дети Стивен и Микеле приехали в гости летом 1972 года. Мари использовала почти всю пленку своей домашней видеокамеры на пейзажи по пути. Прибыв в Беркли, Энтони взял камеру в свои руки. Фильм, последний в семейной коллекции Монтильо, закончился тем, что Мари, скрестив два пальца правой руки в жесте надежды, постучала в дверь квартиры своего сына.
Здоровье Мари сильно ухудшилось, но об этом ничего не говорили, боясь напугать детей. Босс Доминика дал гостям ключи от меблированной квартиры, и они пробыли там шесть недель. Между болезнью Мари и разочарованием Доминика из-за очередного застоя в музыкальной карьере это было горько-сладкое время.
После того как Монтильо уехали, Доминик и Дениз отправились смотреть новый фильм "Крестный отец". Он неизбежно отождествил себя с героем Майклом Корлеоне, младшим сыном мафиози, героем войны, который впервые появляется в фильме в военной форме. Дилеммы семьи и отношений героя были ему знакомы. Героический путь, на котором он становится похожим на своего отца и берет на себя командование тем, что изображается как мрачный, но по-своему благородный мир, был непреодолимо притягательной фантазией.
"Дело было не в гангстерах, - торжественно заявил Доминик Дениз по дороге домой. "Речь шла о семье".
В течение нескольких дней пара приняла два важных решения - попытаться завести ребенка и вернуться в Нью-Йорк, где они нашли квартиру рядом с домом его умирающей матери. Бруклинская кассета "Бэкстрит Блюз Бэнд" и саксофон Доминика отправились на хранение вместе с памятными вещами "Четырех направлений" и медалями Вьетнама. Позже он впервые за долгое время побывал в церкви Святого Финбара в Бат-Бич и стал крестным отцом младшего ребенка Нино - мальчика по имени Майкл.
* * *
В декабре 1972 года Мари Монтильо попала в больницу. Она продержалась несколько недель. "Я не умру, пока не родится мой первый внук", - сказала она Доминику, после чего в возрасте 52 лет ушла из жизни.
В тот же день, слишком поздно, чтобы сообщить свекрови, Дениз узнала от своего врача, что беременна. Приготовившись к плохим новостям, Доминик попытался сосредоточиться на хороших, но это оказалось невозможным: никогда еще он так глубоко не ощущал круговорот боли и красоты в жизни.
Мари была похоронена в похоронном бюро "Кузимано и Руссо" в Бенсонхерсте. В первую ночь поминок, после того как все ушли, в дом в одиночестве вошел исхудалый мужчина с глазами пьяницы. Мортист Джозеф Кузимано попытался отогнать его.
"Пожалуйста", - сказал мужчина. "Я был женат на ней".
"Как вас зовут?"
"Сантамария. Энтони Сантамария".
"Извините, мы закрыты, приходите завтра вечером".
Ранним вечером следующего дня Кузимано сообщил Доминику, что к нему приходил "бомж", выдававший себя за первого мужа Мари: "Говорит, что его зовут Сантамария".
"Если он вернется, впустите его", - сказал Доминик. С тех пор как он вернулся домой, ему удалось выведать у матери еще несколько подробностей разрыва родителей. Ему захотелось услышать версию отца, но он откладывал поиски. В последнюю ночь поминок матери он подождал, пока все уйдут, потом еще, но больше скорбящих не появлялось, пока не ушел и он.
Через несколько минут пришел бывший чемпион по боксу в составе армейского авиационного корпуса Энтони Сантамария, и Кузимано подвел его к гробу, где он молча простоял несколько минут. "Спасибо", - сказал он, а затем, шаркая, удалился в дом сестры в Северном Бруклине.
Услышав об этом на следующий день, Доминик задался вопросом, прятался ли его отец в тени до самого отъезда, потому что хотел оплакать его наедине, или потому, что его сын переходил улицу, чтобы избежать его. Ответа он не получил, потому что вскоре отца нашли замерзшим насмерть рядом с грудой картона на пустом участке. Сестра похоронила его, ничего не сказав сыну. "Он просто решил лечь и умереть от разрыва сердца", - сказала она своим друзьям.
Смерть Мари Монтильо внесла сумятицу в жизнь семьи Гаджи. Документ на бункер был оформлен на ее имя в 1943 году. Других владельцев не было. Это означало, что у ее мужа были самые серьезные юридические права на собственность, но он никогда не поднимал этот вопрос. Официально Мари умерла без каких-либо активов. Тем не менее, если бы Гагги захотели продать дом, документ стал бы проблемой.
Когда его сестра умирала, Нино пообещал присматривать за ее детьми - Стивеном и Микеле. Доминик, по его словам, был большим мальчиком и сам о себе позаботится. "Пусть", - сказала она.
Однако через несколько дней после похорон Нино спросил Доминика о его планах. Доминик ответил, что они с Дениз возвращаются в Калифорнию, чтобы родить ребенка и снова заняться музыкальной карьерой. Он сказал это без особой убежденности.
Нино сказал, что будущий отец не может позволить себе больше дрифтовать. "Я покупаю автосервис, ты мог бы управлять им вместо меня", - сказал он.
Частные автосервисы процветали в Нью-Йорке благодаря ухудшению состояния метрополитена и практической недоступности такси в любом районе, кроме Манхэттена. "Пора остепениться, - сказал Нино. "Твое место здесь, в Бруклине".
Двадцатипятилетний Доминик попросил время на размышление; проигрывая в уме разговор, ему было трудно не сравнить себя с Майклом Корлеоне, а Нино - с Вито, отцом Майкла. Если отбросить фантазии, автосервис был легальным предприятием. Это была достойная работа. С другой стороны, Калифорния представляла собой мутную картину. Его безвозмездная сделка закончилась, группа распалась.
После того как Доминик привел все свои доводы, только желание его покойной матери встало на пути, но он сказал Дениз, что можно работать на Нино, не погружаясь слишком глубоко в "ту жизнь". Дениз смирилась с неизбежностью этого момента еще со времен его романтической оценки "Крестного отца". Ее родители были против брака, потому что он мог оказаться похожим на своего дядю, но она вышла за него замуж и глубоко его полюбила. В ее двадцатиоднолетнем понимании Доминик мог быть негодяем, но не преступником. Через неделю он согласился на работу Нино. Мисс Му Гамма Дельта стала полноправной женой и матерью и больше не возвращалась в школу.
Обрадованный, Нино спросил: "Где ты собираешься жить? Ты не можешь остаться в Левиттауне. Почему бы тебе не переехать сюда?"
Верхний этаж дома Гагги был открыт. Дениз понравилась эта идея. Это была большая квартира. Она провела в ней много ночей, сидя с детьми, и встретила своего мужа несколькими ступеньками ниже. В начале 1973 года они переехали. Он начал жить на нижнем этаже, перебрался на средний, когда ушел его отец, и теперь, после смерти матери, оказался на верхнем - в бункере.
Нино давал ему двести долларов в неделю за управление автосервисом, но вычитал сто шестьдесят пять в месяц в качестве арендной платы. Доминик обиделся - его мать помогла выплатить ипотеку за бункер, - но принял это как еще один пример того, как Нино сбивает с толку: Он давал одной рукой, а брал другой. Нино также купил супругам мебель на две тысячи долларов, но вычел из зарплаты Доминика семьдесят пять в неделю, чтобы оплатить ее.
Дениз родила девочку 1 августа 1973 года. Они с мужем хотели почтить память его покойной матери, но подумали, что назвать младенца Мари - плохая примета. Они остановили свой выбор на имени Камари, причем буква "ка" не имела особого значения, но имя было красивым.
Ни тогда, ни когда-либо еще Нино не усаживал Доминика и не объяснял ему схему своего мира. Он не произносил речи о том, что Карло Гамбино управляет империей с помощью команд солдат, возглавляемых капитанами и капо, подчиняющихся младшему боссу. Он просто приоткрывал завесу, понемногу. Время от времени, однако, он цитировал фразы из своего любимого фильма "Крестный отец". Больше всего ему нравилась речь стареющего дона, когда он передавал факел сыну Майклу: "Я не жалею о своей жизни. Я отказался быть дураком, танцующим на ниточке, которую держат все эти большие шишки... Я не извиняюсь".
"Это я", - сказал бы Нино. "Я не извиняюсь".
ГЛАВА 4.
Качели вещей
Задержавшись в янтарном свете у входа в ресторан Villa Borghese, расположенный на углу, Энтони Гаджи, казалось, ждал сотрапезников. Некоторые прохожие, знающие соседей, могли предположить, что это азартный игрок, размышляющий о том, стоит ли возвращаться и спускать свои деньги в крэпс, который шел в доме через дверь. Никто не осознавал, насколько опасно находиться рядом с ним.
Было несколько минут до полуночи, 2 марта 1975 года, через два года после смерти Мари Монтильо. Нино жил на северо-западном углу Двадцатой и Бат-авеню в Бат-Бич. В квартале к западу по Бат происходила смена в здании 62-го участка нью-йоркского полицейского управления, "шесть-два". Нино находился в двух кварталах от дома и был близок к тому, чтобы свести старые счеты.
На углу улицы Двадцатой он увидел бордовый "плимут". Внутри через лобовое стекло пробивалась маленькая точка света; на переднем сиденье едва виднелся человек. Нино обрадовался - работа шла полным ходом. Затем он заметил, что машина незаконно припаркована у гидранта, что делает ее легкой добычей для копов из "шесть-два", заполняющих смену. Пульс участился из-за этого упущения, и он заглянул за машину, ожидая увидеть своего обычно надежного напарника Роя ДеМео. Но Роя нигде не было видно.
Нино разволновался еще больше. Рой выполнял роль заднего часового; в случае появления незнакомцев он должен был постучать по багажнику "Плимута" и предупредить сидящего в нем человека, чтобы тот погасил фонарь и пригнулся - то же самое, что и Нино на переднем крае. Человек, находившийся внутри, устанавливал взрывное устройство под передним сиденьем и прикреплял его к двери со стороны водителя.
Машина принадлежала мелкому игроку в крэпс Винсенту Говернаре, боксеру-подростку, который сломал Нино нос после того, как Нино попытался напасть на него и его друзей с молотком, потому что они грубо восхищались красивой женщиной, невесткой Нино, - двенадцать лет назад.