алентина в Чикаго. Капоне использовал для этого иногородних талантов, знаете ли".
Впервые Доминик подумал о своей родословной именно так: Лучано, Скализе, Гаджи, Монтильо. "Не знал, что наша семья так знаменита", - сказал он.
Ответ Нино выдал его собственные романтические представления. "Когда я рос, я хотел быть похожим на Фрэнка Скализе и умереть на улице с пистолетом в руке".
"Как Фрэнк".
"Фрэнк не был при себе. У него не было оружия. Но мы разобрались с парнем, который забрал Фрэнка и Джо".
"Да?" Доминик стал допытываться дальше. Нино была на грани признания, важной вехи в их отношениях.
"Парня звали Винсент Сквилланте. Мы застали его врасплох в Бронксе. Мы выстрелили ему в голову, засунули его в багажник, отвезли на Десятую улицу и бросили в печь".
Это было сказано так непринужденно, что Доминик понял: в сознании Нино убийство было не убийством, а сведением счетов, завязыванием неувязок. Он тоже так думал. Сквилланте убил двух членов его семьи. Мстить было нормально. Не мстить - ненормально.
"Я рад, что ты получил хуесоса", - сказал Доминик.
Продолжая забирать кредиты Нино, Доминик, по предложению дяди, начал подрабатывать на стоянке подержанных автомобилей на Лонг-Айленде. У владельца был кредит с Нино и Роем. "Это хороший бизнес, чтобы ты научился", - сказал Нино, владелец лотка подержанных автомобилей, когда ему было двадцать семь лет, ровесник Доминика.
Вместе с владельцем лота на Лонг-Айленде и одним из сотрудников Доминик начал посещать автомобильные аукционы в Нью-Джерси. Машины поступали от дилеров, которые хотели вывезти с лотов свои "трейд-ины". После одного аукциона он сопровождал сотрудника владельца в авторемонтную мастерскую в Канарси; как выяснилось, мастерская принадлежала другу протеже Роя, Крису Розенбергу. Человек с лота подержанных автомобилей передал ему пустые бланки, а друг Криса - пачку банкнот.
Доминик подозревал, что друг Криса покупает документы, которые он мог использовать для изготовления фальшивых титулов и регистраций. Крис подтвердил это, когда пригласил Доминика взглянуть на "мою коллекцию машин". Коллекция - пять практически новых "Порше" и "Мерседесов" - хранилась на втором этаже склада другого друга.
"Это работа по меткам", - сказал Крис.
"Что за метка?"
"Работа с метками. Мы крадем их, затем меняем идентификационный номер автомобиля и продаем их как чистые машины, с чистыми документами".
"Как вы получаете титулы?"
"Есть сто способов, - сказал Крис.
Нино и Доминик стали заглядывать в Gemini Lounge в пятницу рано вечером. По пятницам, сказал Нино, "Рой и его команда собираются вместе и режут деньги".
Бар "Близнецы" занимал половину первого этажа унылого двухэтажного прямоугольного кирпичного здания на угловом участке во Флэтлендсе; в слабой попытке имитировать шале подрядчик установил над вторым этажом наклонную деревянную конструкцию, а с каждой стороны поставил по А-образной раме. Тот, кто оформлял внешнюю часть бара, попытался воплотить тему шале, выкрасив кирпичи в белый цвет и выбрав для логотипа баварские буквы. Остальная часть здания осталась в двух оттенках коричневого.
Внутри "Близнецы" были похожи на тысячи других соседских баров в Бруклине: Здесь были музыкальный автомат, пинбол, десять потертых табуретов у бара и, возможно, еще десять столов с красно-белыми виниловыми шашечными покрытиями, расставленных вокруг крошечной площадки, на которой могла выступать небольшая группа. У барной стойки висела знаменитая передовица газеты New York Daily News , сообщающая о первой и единственной победе команды Brooklyn Dodgers в Мировой серии в 1955 году.
Рой и его команда сидели за двумя соседними столами, как члены совета директоров. Доминик узнал Криса и еще нескольких его друзей из кузовного цеха, включая того, кто платил наличными за пустые документы на машину. Другие лица были новыми и такими молодыми, что казались подростками. Доминику представили Джоуи, Энтони, Пэтти и еще нескольких человек, которых он забыл.
Находясь рядом с Нино, Доминик был встречен уважительно. Когда Нино и Рой отошли поговорить, он присоединился к остальным, чтобы выпить. Стало ясно, что Крис, Джоуи, Энтони, Пэтти и остальные знают друг друга почти всю жизнь - казалось, они общаются с помощью ворчания, взглядов и сигналов руками, как будто состоят в каком-то тайном обществе.
"Но мне они не кажутся такими уж крутыми", - сказал Нино сержант Монтильо по дороге домой.
"Ну, они есть, и я не хочу, чтобы ты с ними общался. Они панки и наркоманы. Любые контакты только на деловом уровне".
"Какое у них дело?"
"Автомобили и наркотики. Рой поддерживает их".
Доминик уже знал, что Нино наживается на краденых машинах, но наркотики - это было что-то новенькое. Нино и раньше выступал против людей, употребляющих наркотики, - недавно он вышел из кинотеатра, когда ребенок через проход зажег косяк, - но здесь он имел дело с человеком, который финансировал наркоторговцев.
Конечно, Доминик никогда не рассказывал Нино, что принимал ЛСД, что иногда курил марихуану и что, будучи в Калифорнии, несколько раз употреблял наркотик, который ему очень нравился, если только он мог себе его позволить: кокаин.
Признание Нино стало еще одним примером того, как постепенно он приоткрывал окно в свой мир. Он готовил Доминика к определенной роли. Он хотел проводить больше времени во Флориде, где у него был свой элегантный дом в Голден-Айлс, недалеко от Халлендейла, а также новая проблема с кредитами, из-за которой в его руки уже попала прачечная. Пока он был в отъезде, ему нужен был кто-то, кто мог бы собирать его нью-йоркские кредиты и, что не менее важно, быть его глазами и ушами. Это объясняло, почему он познакомил Доминика с Роем и его командой, но не хотел, чтобы тот стал слишком дружелюбным.
Однажды Нино спросил Доминика, знает ли он, что Энтони Сантамария умер.
"Я слышал, что его нашли где-то на пустом участке".
"Это хорошо, потому что я всегда мечтал когда-нибудь ему насолить. Он обращался с твоей мамой как с собакой".
Хотя теперь он знал, что Нино усугубил некоторые проблемы его отца, когда они давно жили вместе, Доминик не стал отвечать. Любая попытка нарушить факты Нино приводила к напряжению, а это было неразумно сейчас, когда он жил под одной крышей и последние два года смирился с доверием, которое оказал ему Нино.
Он так и не смог до конца определиться, было ли это делом неизбежности, удобства, отсутствия характера или, как бы смешно это ни казалось, он видел себя словно в вымышленном романтическом фильме. Он считал себя хорошим примером для исследования вопроса "Что в своей жизни человек контролирует, а что ему неподвластно?", но его ответы всегда становились слишком сложными, терялись в повседневной рутине и в конце концов переставали иметь значение. Теперь все было просто - жизнь Нино была его жизнью, и это был странный знак, что Нино был настолько уверен в своей вере, что в его присутствии Нино мог обсуждать убийство своего отца, как будто тот был каким-то больным животным.
"Теперь все это в прошлом", - добавила Нино. "Когда-нибудь ты будешь нести факел за меня".
В конце 1974 года Доминик заметил машину Винсента Говернары, попытался проследить за ней, но потерял ее в пробке. Обманув своего отчима Энтони Монтильо, все еще работавшего в Департаменте автотранспорта, он попросил его проверить номерной знак машины, которая задела его машину и скрылась. Номерной знак совпал с адресом, с которого Говернара переехал, но Доминик, проверив его, сказал Нино, что он занимается этим делом.
"Хорошо, я хочу поймать этого парня".
Все время, пока Доминик шел к этому изгибу тропы, затянувшийся стресс, вызванный Вьетнамом, становился все сильнее. Иногда по ночам он вскакивал с постели с такими яркими образами - кишки, проскальзывающие сквозь пальцы, снаряды , впивающиеся в грудь, - что боялся снова закрыть глаза. Дениз стало невозможно спать с ним, и в конце концов она убедила его обратиться к врачу из Управления по делам ветеранов, что он и сделал 20 декабря 1974 года.
В своем отчете доктор Джеймс Дж. Кэнти написал, что его пациент откладывал обращение за помощью, потому что "зеленые береты" не должны были жаловаться. Доктор Кэнти написал: "Я считаю, что этот ветеран получил обширную эмоциональную травму во время боевой службы во Вьетнаме и что его жизнь до сих пор сильно нарушена этим опытом".
Считая, что кошмары не связаны с "той жизнью", и даже веря, как он сказал Дениз, что "действие "той жизни" может заставить сны исчезнуть", Доминик продолжал жить. 2 марта 1975 года он увидел машину Говернары возле крэпса рядом с рестораном "Вилла Боргезе" и отправился домой, чтобы сообщить об этом Нино, который позвонил Рою, приехавшему с сотрясающей гранатой, которая, как предупредил Доминик, может не справиться с задачей, поскольку ее энергия может вырваться наружу, когда Говернара откроет дверь своей машины.
"Если тебя это беспокоит, дай мне знать", - сказал Нино, пока трое мужчин разрабатывали свой план. "Ты не обязан помогать".
"Нет, я сделаю это".
"Эй, Дом, это тебе не Вьетнам, - сказал Рой.
"Дайте мне эту чертову гранату".
* * *
Винсент Говернара вышел из крэпса около двух часов ночи, почти через два часа после того, как Доминик заминировал его машину. Рой направлялся домой, Нино лег спать, а Доминик сидел на крыльце дома Нино и размышлял, как извлечь гранату, если она не взорвется к утру, когда вокруг будут дети из государственной школы № 200.
Говернара открыл водительскую дверь своей машины и сел прямо над гранатой. Рыбьи крючки уже выдернули стержень. Но, вставляя ключ в замок зажигания, намеченная жертва оставила дверь открытой.
Взрыв был огромной силы и мгновенно вывел Говернара из строя. Повсюду полетели стекла, и машина рухнула сама на себя. Порыв воздуха подбросил жертву вверх и из машины на другую сторону улицы, где он приземлился, сломав ногу, но в остальном был в порядке, когда пришел в себя. Доминик оказался прав насчет сотрясающей гранаты. И он был избавлен от снов о расчленении детей.