Сага разворачивается на сыром и коварном ландшафте, простирающемся от Кувейта до Беверли-Хиллз и от Нью-Йорка до Майами, и на фоне громоздкой системы уголовного правосудия, которая часто давала осечки, и не только из-за обычной бюрократической чепухи. Некоторые героические полицейские и прокуроры боролись с командой ДеМео, но некоторые копы, не столь героические, помогали и пособничали ей.
Два человека, о которых упоминал специальный агент Артур Руффелс, рассказывая о гибели мистера Тодаро, - Нино и Доминик - занимают центральное место в этой истории. Полное имя Нино - Энтони Фрэнк Гаджи; он был тем, кем Рой ДеМео хотел видеть , - главным гангстером мафии. Его корни уходят к Лаки Лучано и рассвету организованной преступности в Америке. Строго говоря, Доминик был племянником Нино, но сын был ближе к истине, к лучшему и к худшему.
Именно благодаря Доминику мы можем рассказать многие части этой истории. Мы познакомились с ним в лифте в здании федерального суда. В нашей предыдущей книге о Джоне Готти он упоминался в одном абзаце, где мы описывали его как вора, ростовщика и наркомана. Эта характеристика была взята из юридического документа.
"Так это вы те, кто называл меня вором, ростовщиком и наркоманом?" - сказал он.
Мы были рады, что с нами в лифте ехали полицейские, и он начал улыбаться. "Это еще не все", - добавил он.
Это были первые несколько секунд из сотен часов разговоров с Домиником Монтильо. Они велись в разных городах страны и в заранее оговоренное время по телефону. Он никогда не отказывался отвечать на вопросы. Как и в случае с другими источниками для этой книги, ему не было заплачено никаких денег.
"Все, чего я хочу, - это чтобы кто-то изложил все как было", - сказал он в самом начале. "Тогда, возможно, мои дети смогут понять, что со мной произошло".
Все герои этой книги - живые люди или были ими. Почти все их разговоры взяты из сотен интервью с одним или несколькими участниками или из полумиллиона страниц официальных документов, открытых и секретных. Некоторые из них основаны на воспоминаниях людей. Поскольку память никогда не бывает абсолютно непогрешимой, ни одна нехудожественная книга не может быть такой, но мы постарались сделать эту настолько правдивой, насколько позволяют опыт и суждения.
Земля полна кровавых преступлений, а город - насилия.
-Пророк Иезекииль
Только мертвые знают Бруклин.
-Томас Вулф
I
.
ЛЮБОВЬ И ВОЙНА
ГЛАВА 1.
Дядя Нино
Доминик вырос в доме, где властвовал его дядя Нино. Дом был просторным, но не вычурным, просто прямоугольник кирпича цвета засохшей крови, зажатый между другими такими же на обычной улице в Бруклине, Нью-Йорк, районе церквей и домов. Клан Гагги, в основном выходцы из Сицилии в одном поколении, занимал три этажа, но имел общую кухню и общую настороженность к миру за пределами того, что они называли "бункером". С 1947 года, когда он родился, и вплоть до эйзенхауэровских лет Доминик жил там с матерью, другим дядей, бабушкой и дедушкой, разными тетями и кузенами - но дядя Нино, у которого на все было свое мнение, всегда был хозяином бункера. В раннем детстве там жил и отец Доминика, но он был пьяницей и бездельником и сбежал, когда сыну было около трех лет, так всегда говорил дядя Нино.
Для посторонних и маленьких мальчиков Нино Гаджи был успешным продавцом автомобилей. Не имея собственных детей до девятилетнего возраста племянника, он был ласков и внимателен, хотя всегда агрессивно и грубовато выражался. "Твой отец был пьяницей, он обращался с твоей матерью, моей сестрой, как с дерьмом", - говорил он мальчику.
Повзрослев, Доминик стремился узнать подробности, но дядя Нино всегда пресекал расспросы дальнейшим осуждением. Его мать Мари была мягкой, но не более откровенной; она говорила, что ее муж был хорошим человеком, но им было трудно жить вместе, и брак просто не сложился - следующий вопрос, пожалуйста. Однако время от времени она выдавала какую-нибудь биографическую деталь. Так ее сын познакомился со своим отцом, Энтони Сантамарией, популярным мальчиком из соседнего дома, который служил в военно-воздушном корпусе, а потом влюбился в свою мать, вернувшись с войны героем.
Когда Доминик начал проявлять спортивные способности, мать подарила ему крошечную серебряную боксерскую перчатку, которую подарил ей отец. На ней было написано: "Чемпион по боксу Армейского воздушного корпуса-1943".
Боксерская перчатка стала заветным сувениром, потому что со временем Доминик вспоминал об отце так же, как человек вспоминает несколько сцен из непонятной пьесы, которую смотрел много лет назад, и поэтому не может понять, в чем заключалась сюжетная линия. Самым ранним воспоминанием было то, как однажды вечером боксер пришел домой, потрепал его по щеке, а затем, споткнувшись, пошел в ванную и проблеял, как младенец. Бомбежка из головы, заключил Доминик, по мере того как он и воспоминания становились старше.
Второе воспоминание было скорее последовательностью сцен, вероятно, относящихся к четвертому году обучения, 1951 году, когда после выхода отца из бункера им разрешили видеться по воскресеньям. Отец жил в нескольких кварталах от дома, у своих родителей, но после того, как Доминика высаживали, встречи обычно приводили в "Волшебный фонарь", шумный местный кабак, где чемпион армейского авиационного корпуса побеждал всех желающих, с голыми кулаками, за деньги и выпивку.
Доминик никогда не забудет, как отец сказал ему во время одного из таких поединков, что он предпочел бы жить с ним, но это невозможно, так как означает, что придется жить и с дядей Нино. "Он хочет, чтобы я делал то, против чего я выступаю, - сказал он.
"Например?"
"Некоторые вещи ты еще не можешь понять".
Зять Энтони и его отвергнутая жена пришли в ярость, узнав о "Волшебном фонаре", поэтому Доминик больше никогда не разговаривал со своим настоящим отцом. Боксер еще некоторое время жил по соседству, и иногда сын видел его проходящим мимо, но, как велели дядя Нино и мать Мари, переходил улицу и избегал его, словно тот болел ветрянкой.
Мальчик чувствовал себя ужасно, но его мама сказала, что жизнь иногда бывает ужасной. "Этот человек - чертов бездельник", - добавил дядя Нино, усаживая маленького бамбино себе на колено. "Теперь я о тебе позабочусь".
Очевидно, что Доминик был слишком бессилен, чтобы протестовать, и слишком невежественен в вопросах семейной истории, чтобы задуматься о том, правильное ли это направление для его жизни.
* * *
Антонино Гаджи появился на свет жарким летним вечером 1925 года. Он был третьим и последним ребенком Анджело и Мэри Гэджи, живших в холодном доме на Нижнем Ист-Сайде Манхэттена, в районе иммигрантских разборок. Со временем его имя стало Энтони, но его первоначальная форма дала ему прозвище - Нино.
Некоторые проспекты в Нижнем Ист-Сайде обозначались буквами, поэтому у района было прозвище "Алфавитный город". Гагги жили на Двенадцатой улице, рядом с авеню А и шумным центром района - Томпкинс-сквер-парком. Анджело Гагги, спокойный человек из Палермо, держал парикмахерскую. Его жена, обладавшая железным характером, была потогонной швеей и бросила работу, чтобы остаться дома с Нино и другими детьми - двухлетней Мари и годовалым Розарио, которого позже назвали Роем.
Это была тяжелая жизнь в тяжелом районе. Супруги хотели поскорее выбраться отсюда, но наступила Депрессия, и дела пошли еще хуже. Мужчины перестали так часто стричься, и Анджело уволил нанятых им парикмахеров. Как только маленький Нино стал способен, его отправили на работу подметать и полировать обувь мужчин, которым повезло с работой.
Из-за подозрительных кланов, сгрудившихся вместе, с общими тревогами, но разными языками и странными ритуалами, густые улицы всегда были полны разногласий. Дети практически в каждом квартале образовывали банды, известные как "мафии". Детям, у которых не хватало духу драться, везло, если они приходили в школу с деньгами на молоко.
В 1932 году семилетний Нино позировал для своей первой фотографии на Святом причастии в римско-католической церкви через дорогу; на снимке не было ни следов трусости на его лице, ни свидетельств проигранной битвы. Камера запечатлела удивительно красивого, абсолютно жесткого ребенка, который, казалось, обладал огромной дисциплиной. Это было доказательством того, что он унаследовал волевой характер своей матери.
С другой стороны, брат Нино Рой по внешности и поведению напоминал их отца - стройный мужчина с ярко выраженным адамовым яблоком и слабым подбородком. Сестра Нино Мари была чем-то средним - твердой и простой, как ее мать, но, как и ее отец, сдержанной и склонной смиряться с ситуацией.
Мэри Гаджи так поразила фотография Нино - он был таким мужественным мальчиком, что она потратила несколько скудных долларов и сделала из нее открытку, которую разослала родственникам. Поскольку мама его опекала, а Нино пользовался этим, сестра Нино считала его маменькиным сынком. От этого обвинения всегда набухала заметная вена слева от яремной ямки - по ее толщине люди определяли степень гнева маленького Нино.
Как и его сестра и брат, первые три класса Нино ходил в государственную школу, а затем перевелся в приходскую школу за церковью, расположенной напротив его дома. После уроков он подрабатывал в магазине отца и разносил цветы. К десяти годам он уже уверенно бродил по Нижнему Ист-Сайду и тусовался на Томпкинс-сквер, районной пьяцце на углу Авеню А и Десятой улицы.
Здесь орудовала самая жестокая банда Алфавитного города - мафия Десятой улицы; ее боссом был дикий тринадцатилетний Рокко Барбелла, свирепый боец, который на глазах у толпы в парке сражался с мальчишками постарше. Позже, под именем Рокки Грациано, он стал чемпионом мира по боксу в среднем весе.
Из этого района вышло много бойцов, но только Десятая улица породила двух чемпионов в среднем весе. Вторым был Джейк ЛаМотта, с которым Нино подружился до того, как Джейк, как и Рокко, был отправлен в исправительную школу. Профессиональное прозвище Джейка - "Бешеный бык" - передало всю ярость Алфавит-Сити.