"Мы совершили его самоубийство", - позже шутил Рой.
Дэнни ушел не как лопух, а как ягненок. В день его исчезновения Рой позвонил ему домой и велел прийти в "Близнецы", то есть в клуб-квартиру Джозефа Гульельмо. Самоубийца Дэнни сделал все, как было велено. Но своей жене Анджелине он сказал, что просто идет по делам, и только позже она сообразила, что он специально постарался попрощаться с ней и двумя их дочерьми. Лишь позже она обнаружила, что он вышел из дома без бумажника и часов, а также без золотой цепочки с крестиком, которую он всегда носил. Добровольно покончив с полосой неудач, бывший заключенный Дэнни отправился прямо в логово льва, чтобы быть убитым.
"Жаль, что ты не сказал мне об этом раньше", - ворчал Рой, когда преданные ему Вести, Джимми Кунан и Микки Фезерстоун, сообщили ему, что Дэнни пытался тайно занять у Роя через Кунана. "Я бы порезал его на мелкие кусочки".
ГЛАВА 13.
Прорастающие крылья
Еще до того, как его дяде предъявили обвинение и он стал озабочен своими проблемами с Westchester Premier Theater, Доминик сказал жене, что начнет создавать свои собственные "штучки", потому что Нино никогда не собирался платить ему больше денег или устраивать его в какой-нибудь бизнес. Он хотел заниматься чем-то большим, чем продажа наркотиков на своем теперь уже привычном месте у дамской туалетной комнаты в "Студии 54", и он стал еще более решительным, чтобы прорастить свои собственные крылья после того, как узнал, что Нино самовольно отклонил предложение Пола о том, чтобы Доминик стал его новым шофером.
Работа водителя освободилась, когда Пол устроил его в бетонный бизнес. Не зная, каким тусовщиком стал Доминик, потому что Нино стеснялся рассказать ему об этом, Пол по-прежнему считал Доминика своим надежным и почетным маленьким племянником.
"Что ты сделал?" огрызнулся Доминик, когда Нино сообщил ему об этом. "Водитель Пола зарабатывал штуку баксов в неделю!"
"Да, но тебе практически придется жить с ним. Тебя никогда не будет дома. Я не думаю, что это хорошая идея".
"Тебе не кажется, что сначала надо было спросить меня?"
С помощью денег и сильной воли Нино долгое время контролировал Доминика, но теперь он наказывал его за недавнее поведение. "За что? Ты работаешь на меня, помнишь?"
"Я всего лишь твоя чертова шавка".
"Это правда".
В бункере больше не было разговоров о том, что когда-нибудь Доминик получит пуговицу, кроме редких замечаний Нино, когда Доминик раздражал его тем, что мужчины должны демонстрировать ответственный характер.
"То есть, как Рой?" Доминик ответил прямым огнем.
Формально Доминик выполнил одно из условий членства - убийство Говернара, даже не нажимая на курок, он "сделал свои кости" - помог убить человека. Обычно в члены принимали только тех, кто участвовал в убийстве, потому что это делало невозможным проникновение в семью полицейских или агентов под прикрытием.
"Мне не нужна кнопка", - сказал бы Доминик сейчас Нино. "Мне она не нужна". Он говорил не так убедительно, как хотел.
Рассказав Дениз о том, что сделал Нино, Доминик добавил: "Было бы здорово когда-нибудь иметь собственный дом, но этого не случится, пока я его раб. Мне действительно придется собрать свои вещи, иначе мы навсегда застрянем в этом чертовом бункере".
"Это было бы здорово, наш собственный дом", - согласилась Дениз, которая уже давно смирилась со своим положением и поэтому не была заинтересована в подробном описании "вещей", которые Доминик имел в виду.
Проведя последние пять лет в компании Нино и команды ДеМео, Доминик даже не задумывался о том, что деньги делаются как-то иначе, кроме как незаконным путем. Схемы, аферы, обман - все это было естественным порядком вещей. Единственное, что было неестественным, - это отталкивающее варварство команды, но это, как он надеялся, не имело к нему никакого отношения.
Установив свои порядки, он вернулся в таверны, которые раньше посещал в гетто Южного Бронкса - когда работал в автосалоне Мэтти Рега (с тех пор закрытом) на Джером-авеню или заходил туда, чтобы забрать оплату, - и заново познакомился с черными и испаноязычными владельцами, казалось бы, ради песни и старых добрых времен.
Однако через несколько дней в бары неожиданно наведывались двое злоумышленников, которые говорили и вели себя как мафиози-вымогатели - выпускники Фордхэмского университета Баззи Сциоли и Генри Борелли, - и тогда владельцы жаловались единственному знакомому им дружелюбному американцу итальянского происхождения и просили его вмешаться.
"Возможно, мне удастся выяснить, какая группа пытается вас надуть, но если это определенные люди, то я мало что смогу сделать, разве что немного снизить цену", - сказал бы Доминик с видимым сочувствием.
Через несколько дней он сообщал, что такой-то и такой-то капо обычно требовал пятьсот долларов в неделю за обеспечение гармонии в своих заведениях, но теперь готов предоставить такую же защиту за две-три сотни долларов. Неизменно благодарный владелец говорил что-то вроде: "Я просто дам вам деньги, а вы отдадите их им, я не хочу, чтобы эти два парня были здесь".
Это классическое мошенничество стало приносить соучастникам по несколько тысяч долларов в месяц - а иногда и больше - из баров в Южном Бронксе, а затем и в Нью-Джерси, рядом с дилерским центром Реги и его рестораном Bottom of the Barrel в Юнион-Сити. Им никогда не приходилось причинять никому вреда: Достаточно было увидеть выпуклость в черном кожаном портмоне Генри и холодный взгляд его глаз.
Хотя он никогда не рассказывал Нино подробностей, а только то, что у него была сделка в Южном Бронксе, Доминик был уверен, что Нино гордился бы этой операцией; названные им капитаны мафии существовали только в его воображении, а сицилийское сутяжничество Нино оценил бы по достоинству.
Деньги, однако, стали уходить так же быстро, как и приходить. По мере того как он все глубже погружался в кокаин, многое уходило через нос, но он также покупал дорогие украшения и подарки для своей жены и их детей Камари и Доминика-младшего. Он угощал их и сводных братьев и сестер Стивена и Микеле Монтильо, которым сейчас было восемнадцать и шестнадцать лет, изысканными блюдами, концертами и билетами на Бродвей. Доминик умел многое, но была одна вещь, о которой он хотел, чтобы все знали о нем. В отличие от дяди Нино, он не был стеснен в средствах.
В то время, когда Дэнни Грилло был убит своими предполагаемыми друзьями, эта шумиха шла полным ходом. Какое-то время Доминик считал себя отчасти виноватым. Сказав Нино, когда он уезжал в дом Грилло после панического звонка Анжелины Грилло, что там "какая-то проблема", он нечаянно предупредил Нино, а значит, и Роя, о том, что Дэнни может быть "слаб".
Однако когда Рой рассказал ему, что Дэнни уничтожил несколько маркеров, помогая западникам убить и расчленить Руби Стайн, он перестал чувствовать себя виноватым. Хотя они с Дениз дружили с Анджелиной, он больше никогда с ней не разговаривал. Много раз после убийства она звонила в квартиру Монтильо, чтобы спросить, не знает ли Доминик, где Дэнни, но тот отвечал Дениз, что его нет дома и он понятия не имеет, где Дэнни.
"Пусть зовет "Петухом", - добавил он, используя прозвище , вдохновленное зачесанными назад волосами и двойным подбородком Роя, которым они с Генри иногда называли Роя, разумеется, за его спиной.
Наутро, узнав об убийстве, Доминик все же ответил на телефонный звонок: "Генри. Ты слышал, что случилось? Я следующий?"
"О чем ты говоришь?"
"Похоже, Нино и Рой убирают всех, кто употребляет наркотики".
"Поймите правильно, у них не осталось бы ни одного экипажа".
Генри попросил Доминика встретиться в небольшом баре, который они стали часто посещать в Сохо, колонии художников к югу от Гринвич-Виллидж на Манхэттене. Подъехав к бару, Доминик обнаружил Генри на улице, стоящего с заложенными за спину руками в жесткой позе.
"Какого хрена ты делаешь? Ты похож на одного из тех индейцев из сигарного магазина".
"Если я буду следующим, я предпочту, чтобы это сделал ты, а не кто-то другой. Так что действуй".
"Ну ты и блядь", - сказал Доминик с грустью, которую Генри не смог уловить. "Пойдем в дом". Доминик был расстроен, потому что особая связь, которую он чувствовал с Генри, только что оборвалась. Поскольку Генри верил, что Доминик может его убить, это означало, что Генри не доверял ему абсолютно, а он больше не мог абсолютно доверять Генри.
В баре Доминик скрывал свое разочарование. Он сказал Генри, что убийство Дэнни не имеет к ним никакого отношения, "если только Рой не думает, что мы развалимся".
"Никаких шансов. Я умру раньше, чем стану крысой. Я разрешаю тебе убить меня, если я когда-нибудь кого-нибудь сдам".
"У тебя есть и мое разрешение. Но я думаю, что мой дядя тебя опередит".
Через два месяца Мэтти Рега пригласит всю банду "Дырка в стене" на неделю Суперкубка в Майами, но дружба Доминика и Генри (хотя каждый из них оставался неотъемлемой частью вселенной другого, поскольку занимался подковерной борьбой в Южном Бронксе и Нью-Джерси) станет скорее ассоциацией.
Бегая по улицам, Доминик собирал удивительный ассортимент дружеских связей и ассоциаций. В WPA, другом баре-ресторане в Сохо, он столкнулся с Ричардом Эммоло, старым другом с подростковых лет в Левиттауне и в средней школе МакАртура. Ричард работал официантом в WPA, а его девушка и впоследствии жена была официанткой. Ее звали Джина Дэвис; она была общительной, остроумной и нестандартно красивой, с большими губами и глазами и, в те времена, черными волосами. Она училась на актрису, и Ричард всегда говорил, что она станет звездой.
Доминик и Ричард возобновили дружбу и стали встречаться время от времени. Джина обычно работала или училась. Пару раз они с Ричардом приезжали в Бат-Бич, чтобы посидеть с Камари и Домиником-младшим, когда Доминик хотел пригласить Дениз на ужин и в джаз-клуб, а рядом никого не было. Понятно, что он никогда не говорил ни будущему лауреату премии "Оскар", ни своему старому школьному другу, что, когда они заходили в спальню Камари, чтобы проведать ее, если они заглядывали под ее шкаф, то находили еще один тайник, который он соорудил, где хранился армейский пулемет, который ему дал кокаиновый дилер Педро "Паз" Родригес, четыре других оружия, патроны для всех и все остальное, чего у него не должно было быть.