Он также возобновил знакомство со шведкой, бывшей королевой красоты, которая управляла спа-салоном "Спартак" - шикарным манхэттенским массажным салоном, где покойный Дэнни Грилло в июле этого года устроил ему сеанс на день рождения. Эти отношения были скорее ассоциативными, хотя женщина несколько раз приглашала его в свои частные апартаменты, и он всегда соглашался.
Хотя Нино только подозревал, Рой - благодаря Генри, который нескромно рассказывал об их с Домиником похождениях, - был прекрасно осведомлен о том, насколько развратными стали похождения Доминика. Но до сих пор он не рассказывал об этом Нино, и не только потому, что и сам иногда изменял жене. Даже с Нино Рой редко выдавал информацию, пока не получал выгоду. Кроме того, вскоре после убийства Дэнни связь Доминика со спартаковской мадам стала ценной для Роя.
В один из своих визитов в "Спартак" дуэт Westies, Джимми Кунан и Микки Фезерстоун, расплатился поддельными стодолларовыми купюрами, после чего отправился домой к своим женам; когда служащая, обслуживающая сеанс, пошла сдавать купюры, сотрудник банка обнаружил подделки и позвонил в Министерство финансов Соединенных Штатов. Женщина с сайта быстро предоставила агентам физические описания и имена своих клиентов. Вести связались со своим начальником из семьи Гамбино, Роем, который попросил Доминика попросить босса женщины попросить свою сотрудницу передумать о сотрудничестве.
В конце концов, сотрудничество женщины стало ненужным, потому что агенты Секретной службы и детективы полиции Нью-Йорка организовали операцию под прикрытием, которая связала Кунана и Фезерстоуна с бандой фальшивомонетчиков, действовавшей в Нью-Джерси и в Вест-Сайде; Италофила и его помощника из "Зеленого берета" отправят в тюрьму больше года спустя, что станет потерей для Пола, Нино и Роя, но к тому времени ближневосточная автомобильная сделка Роя будет приносить деньги как печатный станок, а дуэт Уэсти и их десятипроцентные гонорары вряд ли будут упущены.
Той же осенью Доминик узнал из первых рук о расставании своих покойных родителей, Мари и Энтони Сантамарии, и это помогло ему укрепить свое все более независимое отношение к Нино.
По иронии судьбы, счет предоставил дядя Роя ДеМео, которого Рой нанял для управления рестораном на Западной Четвертой улице в самом центре Гринвич-Виллидж на Манхэттене. Когда Доминик и Дениз, часто посещавшие джазовые клубы в Виллидже (когда позволяли его похождения с Шерил Андерсон и другими), пришли поужинать, дядя и его жена присоединились к ним за столиком; они встретились впервые. Дядя, бывший житель Бат-Бич, знал только, что Доминик - племянник "Нино", важного друга Роя.
Мужчины начали обсуждать боксеров, что заставило Доминика погрузиться в воспоминания: Когда я был маленьким, мой отец, чье прозвище было "Генерал", брал меня в бар, и я смотрел, как он избивает людей за деньги".
"Я знал боксера, которого люди называли "Генерал", - сказал дядя Роя. "Что это был за район?"
"Банный пляж".
"Парня звали Энтони Сантамария. Лучший боец, которого я когда-либо видел. Лучший друг, который у меня когда-либо был".
"Это был мой отец!"
"Господи, да ты племянник Энтони Гаджи!"
В течение следующего часа дядя Роя ДеМео рассказывал, как Энтони Сантамария и Энтони Гаджи начали враждовать из-за того, что молодой боксер не помог молодому гангстеру инсценировать автомобильную аварию и совершить страховое мошенничество. Он рассказал, как Мари встала на сторону брата после того, как ее муж начал сильно пить. Он описал отца Доминика как самого сильного, но самого мягкого человека, которого он когда-либо знал, человека, который действительно умер в тот день, когда оставил Мари и своего мальчика в бункере. В конце рассказа дядя Роя начал плакать.
Доминик уже слышал фрагменты этой истории, но никогда не слышал ее целиком и никогда с таким чувством и сочувствием. Они с Дениз на мгновение потеряли дар речи. "Я вижу, он много для вас значил", - наконец сказал он.
"Твой отец терпеть не мог, когда ты становился ребенком Тони - так мы называли твоего дядю, - но Тони держал его на привязи. Он управлял домом, потому что зарабатывал деньги. У твоего отца никогда не было всего несколько долларов, и он пропивал их. Это была самая печальная ситуация, которую я когда-либо видел".
"Мой дядя - та еще штучка", - только и смог сказать Доминик, прежде чем перевести разговор на нейтральные воспоминания о Бат-Бич.
Жизнь теперь была на редкость скучной. 5 декабря 1978 года Доминик в очередной раз победил жнеца: он ушел от жесткого лобового столкновения на съезде с Белт-Паркуэй, прибрежного скоростного шоссе, огибающего нижнюю часть Бруклина.
Авария произошла на восходе солнца, когда он в одиночестве ехал домой после очередной ночи мошенничества в Южном Бронксе. Мэтти Рега выдал там несколько собственных кредитов, а Доминик был его инкассатором. Когда один из клиентов ставил прочерк рядом со своим именем, они становились фактическими владельцами открытого на всю ночь социального клуба, обслуживающего чернокожую общину; именно там Доминик проводил большую часть вечера. Собственно, новый "линкольн", который он вел на большой скорости, был взят для него в аренду тем же задолжавшим клиентом.
Оба водителя рассказали полиции разные версии аварии, но каким-то образом они оказались в противоположных направлениях на одной и той же полосе на съезде с дороги, ведущей к Бат-Бич. Их машины столкнулись с такой силой, что второго водителя отбросило через лобовое стекло его Chevrolet Vega на лобовое стекло Lincoln, передняя часть которого спрессовалась, как гармошка, когда он отскочил вверх и в сторону. Мужчина получил серьезные травмы, но в конце концов поправился; у Доминика несколько дней болела шея, но на этом все закончилось.
"Я снова ходил, - сказал он Баззи.
"Ни фига себе..."
"Это был четвертый раз, когда я, забыв обо всех сражениях, просто считал аварии и бомбы, которые я должен был потратить впустую".
"Было бы нелепо попасть в аварию в нескольких кварталах от дома".
"Тот парень наверху никогда бы не сделал это так просто для меня. Когда я уйду, Бог приготовил что-то особенное". Упоминание о Боге - это все, что Доминик, Нино, Рой или другие итало-американские члены команды вынесли из своего римско-католического воспитания. Бог отвечал за все смерти, вот и все. Он либо забивал тебя, либо делал поблажку.
Когда Доминик в то утро наконец добрался до дома, Нино презрительно скривился. "Вот что ты получаешь за то, что просиживаешь всю ночь за выпивкой. Твоя удача закончится".
"Я не так уж много выпил".
"Конечно, Дом".
Проведя всего несколько часов в тюрьме, несмотря на то что его криминальная карьера длилась три десятилетия, Нино стал счастливчиком. Через несколько дней после аварии он узнал, что ему больше не придется покупать "Уолл-стрит джорнэл", прежде чем каждый день являться в суд. Прежде чем дело Westchester Premier Theater дошло до суда присяжных, судья окружного суда США Роберт Свит заявил, что правительство не смогло доказать, что Энтони Гаджи было достаточно известно о готовящемся банкротстве театра, и поэтому он не может быть осужден за мошенничество.
Голос Нино звучал на нескольких записях, воспроизведенных на суде, но ни разу он не доказал, что знал о происходящем. Направленный оправдательный вердикт (судья постановил, что десять других обвиняемых действительно знали) позволил Нино представить себя жертвой государственного гнета. Ревностные прокуроры дважды пытались подставить его - один раз за кражу "Кадиллака" в Бруклине, другой раз за мошенничество в округе Вестчестер, - но вопреки огромным шансам он оба раза одержал победу.
"Я же говорил, что ты его одолеешь!" - кричал опьяневший Доминик, который на мгновение вернул себе расположение Нино, появившись на праздничном ужине с Полом и семейным капо в ресторане Tommaso's.
"Да, ладно, мясной болван, значит, ты был прав. Теперь мы должны вернуться к нормальной жизни, верно? Ты будешь приходить в клуб каждый день, и мы будем ладить, верно?"
"Верно".
Чтобы Нино почувствовал себя еще лучше и продемонстрировать свое уважение к традициям, которое, однако, ослабевало, Доминик предложил Нино немного денег из одного из своих счетов в Бронксе. Он продолжал делать лишь туманные замечания о своих делах; Нино, который настаивал, чтобы племянник узнавал об их жизни, читая между строк, не нуждался в деталях, чтобы понять, что Доминик в своей неустойчивой манере пытается создать собственную криминальную личность, как когда-то сам Нино, чтобы продемонстрировать свои способности наставнику, Фрэнку Скализе. Он приветствовал такое развитие событий. Но, несмотря на это, запертый в рамках своего поколения и своей личности, он все еще не понимал всей разрушительной степени употребления Домиником наркотиков или женщин.
"Нет, нет, оставь себе, мне это не нужно, оставь себе, ты это заработал", - сказал он, когда Доминик предложил ему деньги.
Великодушие Нино было трогательным. Доминик и его дядя находились на противоположных сторонах каната, и младший, как ему казалось, выигрывал. Но тут его потянуло в противоположную сторону. "Ну, у меня есть кое-какие дела, - сказал Доминик, - если тебе когда-нибудь понадобится немного".
"Забудьте об этом, я хочу, чтобы вы наблюдали за Роем поближе, вот и все. Я беспокоюсь о нем. Мне интересно, сколько денег он на самом деле зарабатывает".
"Я тоже об этом думал".
"У него есть что-то новое и большое, связанное с автомобилями, нам придется за ним следить".
"Как скажете, босс".
Через несколько дней Доминик снова был на ногах, но на этот раз он вернул бизнес для Нино и Роя: его приятели по кокаину Мэтти Рега и Педро "Паз" Родригес из Квинса спросили его, не знает ли он кого-нибудь , кто мог бы срочно одолжить им девяносто шесть тысяч долларов.
"Возможно", - с удовольствием ответил он. "Но, Паз, поскольку мои знакомые в Бруклине тебя не знают, они могут потребовать залог".