В ту ночь он сидел в своей квартире в бункере и размышлял , что делать. В детстве он жил с матерью и отцом на первом этаже, в юности - с матерью на втором, в зрелом возрасте - с женой и детьми на последнем. Чем больше ступенек он преодолевал, тем хуже становилось положение дел. Единственным логичным решением было уехать - не только из бункера, но и из Бруклина.
Когда час встречи наступил и прошел, он принял решение. В общих чертах он держал Дениз в курсе ситуации с Регой, и сейчас он сказал ей: "Мэтти и его отец говорят так много лжи; похоже, если они говорят достаточно, то некоторые из них прилипают. Если я не умер сейчас, то умру обязательно. С меня хватит. Поехали в Калифорнию".
Дениз, находившаяся на четвертом месяце беременности, не возражала. Она устала отвечать на гневные телефонные звонки Нино по поводу Доминика, устала от того, что ее муж так часто уезжает, гоняясь за своими "делами". Когда-то они уже начинали в Калифорнии заново, и у них могло бы получиться, если бы бруклинский блюз-бэнд Доминика не сорвался, если бы его мать не заболела и если бы не был снят "Крестный отец". До этого Калифорния была всем, чего они хотели, - сказочной жизнью, и поэтому она была счастлива снова стремиться к ней.
Дениз начала собирать чемоданы. Доминик подошел к ловушке в спальне своей дочери Камари, пересчитал наличные - пятнадцать сотен долларов - и взял оружие, в том числе автомат, который ему подарил Педро Родригес. Затем он разбудил шестилетнюю Камари и сказал, что они отправляются в путешествие в Калифорнию.
"А как же завтрашняя школа?"
"В Калифорнии хорошие школы, дорогая".
После того как она полностью проснулась, Камари заволновалась и не могла дождаться отъезда. "Мы отправляемся в путешествие!" - сказала она двухлетнему Доминику-младшему.
Доминик и Дениз усадили детей в "Мерседес" Рега; машина стоила тридцать тысяч долларов - сумма, в краже которой его обвинили, а теперь еще и плата за усугубление ситуации. Как и в 1971 году, когда они поженились, они отправились в Калифорнию и пустились наутек, полагая, что все плохое осталось позади в Бруклине. На этот раз навсегда.
Во всяком случае, они на это надеялись. Но, как показало время, последние несколько месяцев нарастающей депрессии, тревоги и паранойи вывели мальчика из Бруклина, а не Бруклин из мальчика. Однажды он проберется обратно и, сначала против своей воли, а потом и от всей души, примкнет к новой команде и начнет забивать гвозди в гробы всех хороших парней, включая настоящих и почетных дядюшек. Что происходит, то происходит; что поднимается, то опускается.
III
.
ПОГОНЯ
ГЛАВА 17.
Пародия на правосудие
Пока Доминик был на волоске от гибели, многое произошло: и трагически знакомое, и удивительно непохожее, и совершенно коварное. Следующие несколько лет станут долгим началом конца, когда кости начнут выпадать со змеиным глазом - не всегда, но достаточно, чтобы предвещать перемены в судьбе Пола, Нино, Роя и команды ДеМео.
Во-первых, силы правопорядка, противостоящие "этой жизни", стали больше сотрудничать и стали более эффективными - правда, не в каждом случае, так что еще больше жертв погибнет, прежде чем трещины в тонкой синей линии будут заполнены.
В конце концов, человек, не похожий ни на кого в "той жизни", должен был выйти вперед и возглавить историческую и монументальную попытку сокрушить империю зла. Но все это было в будущем и не могло прийти в голову Энтони Гаджи, который с началом 1980 года пытался выбить дело Эпполито и разобраться со свидетелями против него.
В Бруклине прокурор и детектив, занимавшиеся убийством Эпполито, приложили немало усилий, чтобы сохранить дело против Нино и Питера Пьяченте. Прокурором был Стивен Сэмюэл, помощник окружного прокурора, которого отмазал полицейский Норман Блау, чьи показания в последнюю минуту позволили Питеру ЛаФрошиа выйти из зала суда с улыбкой на лице и незаслуженным оправданием по делу об убийстве Джона Куинна.
После убийства Эпполито Сэмюэл объявил о своих планах заняться частной практикой, но отложил их, чтобы попытаться отомстить за поражение в деле ЛаФрошиа, осудив такого крупного мафиози, как Нино. Детективом был Роланд Кадье из 10-го отдела убойного отдела; он помог Сэмюэлю выиграть его первое дело об убийстве пять лет назад.
Один из двух свидетелей Эпполито, грабитель Патрик Пенни, продолжал досаждать Сэмюэлю и Кадье, а другой, полицейский Пол Родер, не хотел давать показания против двух мафиози, особенно против Нино, чья репутация теперь опережала его, из-за дела "Вестчестер Премьер Театра" и слежки, собранной Кенни Маккейбом и его неофициальным партнером из ФБР Тони Нельсоном.
Сбежав из-под стражи после выступления в суде присяжных, Пенни был пойман, но затем снова сбежал. Когда его снова поймали, он оказался в тюрьме. Он настолько смутил полицию, что его везли в цепях и кандалах на ногах, когда его привозили для подготовки к суду. Сэмюэль и Кадье не хотели, чтобы со свидетелем так обращались, но начальство заявило, что не может позволить себе содержать Пенни и платить офицерам за его охрану.
"Что, черт возьми, происходит!" пожаловался Сэмюэль начальнику. "Мы взяли двух мафиози с поличным за двойное убийство, а вы жмете копейки!" После этого Пенни перевезли в мотель.
Кадье пытался загладить вину перед Пенни и успокоить своего коллегу-полицейского Пола Родера, который постоянно твердил, что дача показаний по делу об убийстве мафиозного капо - это не то незамысловатое будущее, которое он представлял себе, когда десять лет назад покинул полицейскую академию и был направлен на работу с неорганизованной преступностью в Управление жилищного строительства. Тем не менее Родеру никто пока не угрожал, и Кадье несколько раз отмечал, что причинять вред полицейскому, исполняющему свои служебные обязанности, запрещено правилами мафии.
По мафиозной традиции, это было верно, потому что считалось, что это причиняет горе; пригрози копу, и каждый букмекер, ростовщик и продавец в округе начнет преследовать его.
Однако не существовало правила, запрещающего пытаться подкупить полицейского. Поэтому 3 января 1980 года Джоуи Теста, который ранее занимался обращением к брату Пенни, получил задание позвонить Родеру домой. Демонстрируя, что он по-прежнему уверен в своем решении выбрать Джоуи вместо Генри, чтобы заменить Криса, Рой сказал Фредди: "Джоуи - единственный парень, которому я могу доверять в таких делах".
Джоуи сказал Родеру, что двое его друзей готовы заплатить ему двадцать пять тысяч долларов, если он солжет о важнейшем элементе дела: "Вместо того чтобы говорить, что ты был офицером полиции в ту ночь, просто скажи, что ты сказал: "Эй ты, стой". Не говорите, что вы представились офицером полиции".
К несчастью для Роя и Нино, попытка дать взятку оскорбила Родера и ожесточила его. "Я полицейский. Я буду давать показания так, как это произошло. Я не возьму и ста тысяч, и можете сказать своим друзьям, что я получу пулю, прежде чем возьму их деньги".
На следующий день, после того как он сообщил о звонке, полицейский департамент перевел Родера в подполье - разумный шаг, ведь и Нино, и Рой показали, что способны нарушить традиции мафии.
Поскольку Пенни и Родер были недосягаемы и собирались давать показания, дело против Нино оставалось прочным. И все же, когда 30 января 1980 года он в третий раз в своей жизни вышел на скамью подсудимых, окружная прокуратура Бруклина все еще испытывала опасения. Альберт ДеМео, дядя Роя, за много лет до этого ушел из офиса, чтобы преподавать право, но мудрость того времени все еще была актуальна: В делах мафии случается непредвиденное.
Поэтому прокурор Сэмюэл и его начальники попросили судью Эдварда Лентола изолировать присяжных на весь процесс, а не только на время совещания, как это было принято. По их мнению, риск подмены присяжных был слишком велик. Судья Лентол, американец итальянского происхождения, согласился. Такого в Бруклине не случалось со времен дел "Убийства, Инкорпорейтед" 1940-х годов (обвинителем по которым выступал, в частности, Кенни Маккейб-старший).
Постановление судьи исключало последний возможный ход Нино ex parte - подкуп присяжных, поскольку присяжные будут находиться под круглосуточной охраной. Не имея возможности купить выход из положения, Нино остался самый рискованный вариант: Заставить присяжных поверить в его историю о том, что в него стрелял тот же преступник, что и в Эпполитоса, и что он сбежал с одним из пистолетов нападавшего и выстрелил в Родера в порядке самообороны. Фальшивая пуля, пронесенная ушедшим Домиником, делала эту историю правдоподобной, но она была крайне неправдоподобной; хуже того, требовалось, чтобы Нино дал показания в свою защиту и рассказал эту историю, не попав впросак на перекрестном допросе.
На самом деле его дилемма была еще хуже. Нино не знал, что прокурор Сэмюэль готов устроить засаду с фальшивым доказательством пули. Рентгеновский снимок шеи Нино, сделанный вскоре после инцидента, показал, что пуля, застрявшая под поверхностью кожи, отличается от той, которую он перевернул позже. Хотя следы от нарезки на пулях, убивших Эпполито, и на той, что якобы вышла из шеи Нино, были одинаковыми, их формы отличались, поскольку они были выпущены в разные поверхности - плоть и воду. В конце концов, подмена пуль оказалась не такой уж умной идеей. Рентгеновские снимки доказывали, что в Нино стрелял Родер, а не стрелок. Вопрос для присяжных сводился к простым формулировкам: Кому верить - гангстеру или полицейскому?
Только удача могла спасти Нино, и на третий день отбора присяжных он поймал ее, когда присяжный номер девять приносил присягу. Ее звали Джуди Мэй, она была симпатичной, голубоглазой помощницей юриста. Она собиралась выйти замуж, и, как ей не было известно, отец ее жениха был одним из старейших клиентов Энтони Гагги по кредитам. Когда ее будущий свекор, Сол Хеллман, узнал от сына, что она является присяжным заседателем по этому делу, он поспешил сообщить Рою эту сенсационную новость.