Надеясь, что его друг не вспомнит много подобных историй, Рой велел ему вычесть из двадцати тысяч долларов, которые он должен Рою, семь тысяч долларов, которые он заплатил за юридические услуги, пытаясь свести к минимуму свое сотрудничество с большим жюри.
За несколько недель до Рождества 1982 года Рою вручили вторую повестку в суд присяжных. Адвокатом, с которым Рой теперь сражался с правительством, был Джеральд Шаргель, тот самый, который взял на себя апелляцию на приговор Нино по делу Эпполито о нападении и добился его отмены - после того, как, как Рой пожаловался Фредди, Рой дал Шаргелю сто тысяч долларов в коричневом бумажном пакете. Любимый адвокат команды Фред Абрамс, всю жизнь представлявший интересы угнетателей, мирно скончался.
Шаргель сказал Уолтеру Маку, что Рой воспользуется своим правом на защиту от самообвинения перед большим жюри по Пятой поправке, но придет в офис Южного округа и выполнит законное обязательство - предоставит отпечатки пальцев и образцы почерка, а также сфотографируется. В результате Уолтер и Рой провели короткую встречу. Рой надел свой лучший костюм и лицо продавца и вел себя как джентльмен, но при этом он также тонко пытался запугать Уолтера, показывая, что провел некоторое исследование об Уолтере и узнал об одном из его хобби.
"Я много слышал о вас, мистер Мак. Я слышал, что вы любите верховую езду. Я тоже люблю кататься. Может быть, когда-нибудь мы встретимся на какой-нибудь тропе".
Уолтер расценил замечание Роя так, как оно и было - попытка заставить его задуматься, не является ли он кандидатом на свалку на Фаунтин-авеню. Но Уолтер лишь улыбнулся и дал Рою повод задуматься. "Я много слышал о вас, мистер ДеМео, и постоянно узнаю все больше и больше. Каждый день я узнаю о вас какую-нибудь интересную деталь, о которой раньше не знал".
Политика Уолтера заключалась в том, чтобы предлагать присяжным в присутствии их адвокатов сообщать любую информацию, которую они хотели бы получить от присяжных. Рой уклонился. "Но если я могу сделать для вас что-то еще, дайте мне знать".
Позже, в "Близнецах", Кенни Маккейб насмехался над Роем, говоря, что тот скоро уедет в колледж, как его приятели Генри и Фредди.
"Я могу отсидеть, - сказал Рой. "Я могу тридцать лет стоять на голове".
Кенни рассмеялся Рою в лицо. "Ни за что, Рой, но ты не волнуйся. Если подумать, твои друзья не дадут тебе такого шанса".
"Нет проблем, я с хорошими людьми".
"Они поместят тебя в багажник твоего Caddy, Рой".
Бравурное выступление Роя в офисе Уолтера Мака и с Кенни было примечательно тем, что в других местах он вел себя скорее как человек, поднимающийся по ступеням виселицы.
Вероятно, теперь он знал, что Пол Кастеллано убийственно отзывался о нем Джону Готти, и это могло заставить его беспокоиться о Нино, который не слишком много времени проводил с Роем после выхода из тюрьмы. Нино сказал ему, что в сложившихся обстоятельствах лучше ограничить контакты. Рой, которого повсюду осаждали копы, не проводил много времени ни с Джоуи, ни с Энтони, который наконец решил выйти из укрытия и предстать перед судом по делу об оружии и кокаине.
Что бы он ни думал о Поле и Нино в начале 1983 года, он подавал внешние признаки эмоционального краха, как и было предсказано. Он был неистощим и полон предчувствий, и все чаще обращался к родственникам и друзьям за советом и утешением.
5 января он позвонил белой овце своей семьи, человеку, в честь которого назвал сына, - своему семидесятидвухлетнему дяде, Альберту ДеМео, бывшему звездному прокурору в окружной прокуратуре Бруклина, ныне преподававшему в Бруклинской школе права. Он сказал дяде, что находится под следствием , и попросил о встрече, потому что ценит его мнение. Профессор ДеМео, невысокий человек с эльфийским лицом и блестящей копной белых волос, жил с женой в Бруклине уединенно. Он не видел Роя уже два года, а до этого обычно бывал на семейных праздниках или выступал в качестве адвоката Роя по вопросам недвижимости, когда тот покупал свой старый и новый дома в Массапекуа-Парк. Он знал о своем племяннике достаточно, чтобы держать дистанцию.
Во второй половине дня Рой на своей новой машине, бордовом "кадиллаке", заехал за дядей возле юридической школы и поехал в закусочную. Профессор обратил внимание на маленький микрофон, оснащенный выключателем, который он увидел зажатым между спинкой и сиденьем со стороны Роя. Рой сказал, что теперь записывает свои разговоры, потому что опасается "ловушки" - быть заманиваемым секретными правительственными агентами в совершение преступления. Провод соединил микрофон с магнитофоном в багажнике.
В закусочной Рой приписал расследование Большого жюри "гомику", который говорит "пачку лжи". Даже зная, что Вито приоткрыл завесу над некоторыми из своих убийств, Рой притворялся, что его, как всегда, больше всего тревожат его поддельные налоговые декларации и его уязвимость перед обвинениями в налоговом мошенничестве. Как и шестнадцать лет назад, когда он обратился за советом к бывшему однокласснику, ставшему агентом налоговой службы, он хотел, чтобы дядя Альберт объяснил, как правительство собирает "дело о чистом капитале" - как доказать, что налогоплательщик потратил больше, чем заработал.
Увлеченность деньгами, а не убийством, показывает, что Рой пытался отрицать реальность даже тогда, когда она поднималась и била его по лицу. "Думаю, я смогу показать каждый пенни", - сказал Рой.
Профессор ДеМео в основном слушал, но все же сказал Рою, что ему не стоит недооценивать свои проблемы: "Если правительство вас правильно поймает, вы можете загреметь на долгие годы". Что касается свидетеля-гомосексуалиста, бывший прокурор добавил: "Доверие к свидетелю - в глазах смотрящего".
На следующий день, 6 января, Рой посетил офис своего друга по стрельбе по мишеням Фрэнка Форонджи. Он был явно в расстроенных чувствах и по понятным Форонджи причинам так и не снял пальто. Рой сказал, что "полицейский источник" сообщил ему , что правительство заключило с ним контракт на убийство.
"Ты сошел с ума - такого не бывает", - сказал Форонжи.
"Если что-то случится, просто позаботьтесь о моем сыне и моей семье".
Форонджи встречался с Роем еще на авеню П во Флэтлендсе. Рой, которого он знал, ужасно страдал, когда Чабби ДеМео был убит в Корее; Рой, которого он знал, заботился о детях, помогал соседям и был щедр с друзьями. Его друг всей жизни, может быть, и баловался по ту сторону закона, но только как ростовщик; он был достоин уважения и сострадания. Он встал, вышел из-за стола и обнял Роя.
Обняв Роя, Форонджи, все еще заядлый коллекционер оружия, почувствовал, как из глубокого внутреннего кармана шинели Роя поднимается то, что он считал обрезком ружья.
"Зачем ты это носишь?"
"Я же говорил вам, что у правительства есть контракт на меня".
"Я же говорил тебе, что это чепуха".
Рой странно улыбнулся. "Моя мама всегда говорила, что я должен был стать врачом".
Рой сказал, что должен идти. Он пригласил Форонджи к себе домой в понедельник, 10 января, на вечеринку по случаю девятнадцатилетия его старшей дочери Дионы, студентки Технологического института моды. Как и в доме Нино Гаджи, в доме Роя всегда устраивали вечеринку по случаю дня рождения.
8 января Рой посетил загородный дом своего адвоката Джеральда Шаргеля в Куоге, Лонг-Айленд, и вручил ему рождественский подарок - двуствольное ружье 12-го калибра, которое Рой купил на свое имя. Он сказал продавцу оружейного магазина, что в Квоге зимой страшно, как на Таймс-сквер после полуночи, поэтому он покупает другу защиту от незваных гостей. "Я скажу ему, чтобы он был осторожен с ружьем, потому что, если с ним или его семьей что-нибудь случится, я не смогу жить спокойно".
В тот же день на парковке торгового центра неподалеку от их дома Форонджи увидел Роя, идущего к своей машине. Он начал подходить к нему, чтобы поздороваться, но Рой показал на внутреннюю часть своего пальто и помахал Форонджи рукой, словно ожидая, что в любой момент на него нападут кубинские убийцы.
Тем временем Рой начал беспокоиться о состоянии своих личных дел. Он позвонил профессору ДеМео, чтобы попросить его подготовить некоторые юридические документы, касающиеся его сделок с недвижимостью в Массапекуа-Парк. Они договорились встретиться возле юридического факультета в три часа дня 10 января.
10 января Рой вышел из дома в девять тридцать утра. Он сказал Глэдис, что вернется домой пораньше, чтобы отпраздновать день рождения Дионы. К семи часам вечера он так и не приехал; не состоялась и встреча с профессором ДеМео. Его сын Альберт, который вскоре должен был стать первокурсником Университета Святого Иоанна в Квинсе, начал беспокоиться; он позвонил Фрэнку Форонджи, который заканчивал работу над бумагами в своем офисе. Форонджи сказал Альберту, чтобы он расслабился, Рой скоро вернется домой.
Затем Альберт позвонил адвокату своего отца и спросил Шаргеля, бывшего студента профессора ДеМео, арестован ли его отец. Созвонившись с Уолтером Маком, Шаргель сообщил Альберту, что, судя по всему, это не так.
К десяти часам вечера, когда Форонджи приехал в дом Роя на вечеринку Дионы, Альберт, встретивший его у дверей, был в панике. "Мой отец снова пропал!" - сказал он.
"Успокойтесь, он, наверное, просто где-то застрял".
"Это на него не похоже. Он не пропускает торт, вы же знаете, как он относится к дням рождения, он не пропускает торт".
Форонджи признал, что на Роя не похоже опаздывать, особенно на день рождения дочери. Он сказал, что отец Альберта, возможно, решил на время "исчезнуть", как раньше. Он также заметил, что если Глэдис ДеМео и была обеспокоена, то никак этого не показала.
Глэдис, вероятно, почувствовала, что несчастный путь ее мужа наконец-то завершен, и, конечно же, оказалась права. Роя не могли найти в течение недели, но в тот же день он был мертв. Маленький толстый хулиган, ставший трудолюбивым, норовистым подростком, школьный ростовщик и бывший ученик мясника, ставший одним из самых печально известных гангстеров в мире, человек, убивавший чаще, чем любой серийный убийца, известный истории Соединенных Штатов, ушел из жизни, убив многих своих жертв - выстрелом в голову с близкого расстояния.