Сосед увидел убегающего мужчину и позвонил в офис шерифа округа Вентура. Доминик и его сообщники тоже скрылись, но были пойманы через пятнадцать минут, потому что сосед тоже увидел машину беглеца, и ее заметили и остановили. Молодой, взволнованный помощник шерифа приставил дробовик к голове Доминика, а затем рефлекторно закачал его; из патронника выскочил неразорвавшийся патрон. Доминик представил себе свою голову в виде взрывающегося шара красного тумана. "Спокойно, никаких проблем", - сказал он.
В офисе шерифа он представился продавцом "Мерседес-Бенц", затем набрался наглости, отказался от права хранить молчание и попытался усовершенствовать потенциальное алиби , которое объясняло его присутствие в машине для побега, но в момент ограбления он находился дома. Вместо этого он запутался и указал себя в машине в момент ограбления.
Детектив, допрашивавший его, затем отправился в Уэстлейк к Дениз. Поначалу она вела себя спокойно. Она сказала, что не знает, во сколько друзья ее мужа пришли в дом в тот день и во сколько он ушел с ними.
Детектив почуял неладное. "Ваш муж и без вашей помощи уговорит себя сесть в тюрьму", - сказал он, а затем начал уходить.
"Ладно, я солгала", - обратилась к нему Дениз. "Я был напуган и не знал, что сказать".
"Правда", - сказал детектив, но Дениз снова солгала и сказала, что друзья Доминика приходили в дом, потом ушли на некоторое время, а потом вернулись и забрали его. "Когда они пришли во второй раз, они выглядели расстроенными и чем-то недовольными".
Для истории, придуманной на скорую руку, она была хороша. Из-за этого, а также из-за того, что никто из жертв или других свидетелей не смог указать его на месте преступления, власти округа Вентура решили, что дело против Доминика не имеет успеха, и распорядились освободить его. С большой помощью Дениз он снова избежал неприятностей.
Дениз лгала, потому что Доминик был ее кормильцем, отцом ее троих детей и мужем, но впервые она заговорила и пожаловалась на его выходки и преступное поведение. Все ее недовольство тем, как они жили, выплеснулось наружу. Она почувствовала себя одинокой и загнанной в ловушку, что стало темой их ссор в течение следующих семи недель.
"Тебя никогда нет дома!"
"Я зарабатываю деньги!"
"Задерживать покупателей кока-колы? Какая прекрасная жизнь!" По мере того как она продолжала жаловаться, Доминик впервые задумался, не растратил ли он все ее терпение и лояльность; некоторые из ее замечаний можно было истолковать двояко: "Если бы не дети... я не знаю, что бы я делала".
Доминик тоже попал в ловушку, в развратную паутину собственного плетения, но ему было слишком весело, чтобы меняться; он был мальчиком, запертым в кондитерском магазине, где было столько шоколада, сколько он хотел. Даже постоянная необходимость делать ежемесячный орех была для него забавной игрой.
В начале марта он, Даниэль Дено и еще один человек задумали план по добыче денег, который предусматривал поездку в Нью-Йорк. Они знали этого человека только как "Вэл" и познакомились в баре в Вествуде; он был беглецом из тюрьмы в Канаде. Он сказал, что у него есть знакомый в Монреале с большим запасом таблеток Quāalude. Доминик сказал, что знает людей в Нью-Йорке, которые могли бы купить тысячи. Даниэль сказала, что переправит их через границу, зашив в подкладку норковой шубы, которую ей подарили как питомцу года.
"Отличное прикосновение", - сказал Доминик.
"Здесь он не очень-то нужен".
Даниэль была непредсказуема и часто сидела на кокаине, но его влекло к ней так же, как к Шерил Андерсон. Она была забавной и смелой - за несколько месяцев до этого ей удалось выкрутиться из серьезного ареста за употребление кваалуда в Огайо и отделаться лишь штрафом, - и она была такой знойной, когда наряжалась в один из своих нарядов в стиле Покахонтас.
Чтобы профинансировать поездку и покупку наркотиков, Даниэль также продала роскошный спортивный автомобиль, выигранный ею в конкурсе Penthouse. Они с Вэлом прилетели в Монреаль, получили наркотики и отправились в Нью-Йорк. Накануне вечером, когда Доминик должен был покинуть Уэстлейк, чтобы встретиться с ними, Дениз, как и в тот раз, когда он отправился туда с Шерил, сказала ему, что ехать в город, где люди хотят его убить, - ненужный и глупый риск.
"Это необходимо, и это большой город".
"Не твоя часть".
"Я скоро вернусь".
ГЛАВА 23.
Другая туфля
Не дожидаясь новых открытий, оперативная группа Гаджи продолжала заниматься утомительным делом - проверять информацию Вито Арена и определять, какие из описанных им преступлений они могут доказать. Члены оперативной группы пришли на задание как отдельные личности, но теперь это была сплоченная команда. Все они получили множество наград за храбрость и высокие результаты; они были моральными противоположностями тех копов, которые помогли команде окрепнуть. От Вито хорошие копы начали узнавать о плохих копах - в первую очередь об убитом детективе Питере Калабро и Нормане Блау, патрульном из Канарси, который помог Питеру ЛаФрошиа раскрыть убийство.
Поскольку Калабро был бывшим полицейским, занимавшимся автопреступлениями, Джон Мерфи и Гарри Брэди чувствовали себя особенно преданными. Поэтому Уолтер с чувством поэтической справедливости направил их в отдел внутренних расследований полиции Нью-Йорка в Бруклине, чтобы получить документы на Калабро и Блау; в отделе внутренних расследований мало что знали о Калабро, но расследовали дело Блау и признали его виновным только в том, что он не сообщил, что его информатор Вилли Кампф курит марихуану.
Высокопоставленный офицер в ОВД отказался передать записи, потому что Мерфи и Брейди были просто "полицейскими в форме". Они попытались объяснить, что в данном случае они тоже просто посыльные - для Уолтера Мака, помощника прокурора США.
"Как он посмел послать ко мне двух полицейских?"
"Мы позвоним ему и расскажем о ваших чувствах", - сказал Брэди.
"Я сейчас приду", - сказал Уолтер.
Уолтер доехал на метро до Бруклина и вместе с Мерфи и Брэди вошел в кабинет начальника ОВР, готовый отбросить свою обычную прямоту, потому что это был один из тех важных моментов, которые он держал в резерве - время наступать на пятки. "Причина, по которой я послал сюда этих двух офицеров, заключается в том, что я не хочу, чтобы ОВР провалил это дело, как он провалил дело Блау!"
Мерфи и Брейди вышли из комнаты, услышали внутри много криков, а затем увидели Уолтера, выходящего с улыбкой и несколькими папками под мышкой. "Поехали, ребята!"
Через несколько месяцев Уолтер привел Блау в суд присяжных; Блау сослался на привилегию Пятой поправки против самообвинения. Тогда судья предоставил ему иммунитет от преследования со стороны Южного округа, но не от обвинений со стороны департамента полиции Нью-Йорка, и обязал его дать показания. Блау сделал несколько поразительных признаний. Однако ОВР так и не предпринял никаких действий, и он остался на службе. Полицейское начальство так и не смогло толком объяснить, почему. Копы из оперативной группы предполагали, что Блау обладает порочащей информацией против вышестоящего руководства.
Хотя Джон Мерфи устал и практически облысел, он больше не жаловался, что дело затягивается. Он и остальные были на задании; хотя дело оказалось еще более масштабным, чем они себе представляли, они считали, что это один из тех моментов в карьере, когда что-то стоит делать не ради награды, а ради смысла.
За исключением свадьбы дочери, Мерфи не брал выходных уже полгода. А теперь Вито навалил на него еще столько всего - например, Ричи Динома. Вито назвал Ричи партнером по автомобильной сделке, и Мерфи решил оказать на него косвенное давление.
Однажды он и Фрэнк Коллман, еще один полицейский из группы по борьбе с автопреступлениями, навестили отца Ричи в Бруклине. "Приятели вашего сына убьют его, если он не придет и не поговорит с нами", - сказал Мерфи Ральфу Диноуму.
Если это случится, я буду знать, что это с "Близнецов", и позабочусь об этом".
"Тогда мы арестуем вас за убийство. Почему бы вам не избавить себя от лишних хлопот и не попросить сына позвонить нам?"
Возвращаясь в Манхэттен, Мерфи почувствовал слабость, его желудок заурчал. "Я чувствую головокружение, должно быть, я голоден", - сказал он Коллману. Они остановились у "Макдоналдса", и он заказал то, что всегда называл "лекарством для копа" - картофель фри, четвертьпаудер и кофе. Позже, поднимаясь по ступенькам, ведущим к офисам Южного округа, он почувствовал, как лучевая боль прострелила левую руку до груди. Час спустя, в комнате для совещаний оперативной группы, его лицо стало пепельным.
"Мы отвезем вас в больницу", - сказал Фрэнк Колман.
В больнице врачи подключили сорокадевятилетнего Мерфи к электрокардиограмме. "Почему вы так долго ждали?" - спросил один из врачей. "У вас сердечный приступ".
В палату вошла медсестра: "Извините, доктор, этот аппарат не работает должным образом".
Мерфи положили на другой аппарат. "Теперь, похоже, проблем нет, вы в порядке", - сказал врач. Затем медсестра сказала, что не уверена, какой аппарат работает, а какой нет.
"Отдайте мне пальто, я ухожу", - сказал Мерфи.
Коллман отвез Мерфи к его собственному врачу, который положил его в другую больницу и диагностировал сердечный приступ. Неделю спустя, в больнице, сердце Мерфи снова дало сбой и привело его прямо к порогу смерти, но не мимо.
Спустя несколько месяцев, когда он уже достаточно поправился, чтобы встать с постели, врачи полиции Нью-Йорка отказались подтвердить его возвращение на действительную службу, и он вышел на пенсию по инвалидности. Уолтер предложил ему остаться в оперативной группе в каком-нибудь административном качестве. "Я найду способ получить за это деньги. Вы сыграли важную роль в начале этого дела, могли бы и закончить его".
Мерфи почувствовал еще одну боль, признав, что не может закончить. "Уолтер, я бы сделал это бесплатно, если бы мог, но я просто физически не в состоянии".