"Она должна хорошо фотографировать, - сказал Фрэнк.
Брэди и еще один офицер отвезли Даниэль в больницу, пока она не вернулась на землю. Позже они отвезли ее в предназначенный для распространения наркотиков номер в отеле "Хилтон", чтобы дождаться Вэла; в итоге они арендовали его еще на две недели. Однако Вэл то ли почуял неладное, то ли решил кинуть своих друзей, потому что он так и не появился и не был найден. Даниэль быстро сообразила, что она всего лишь игрок и не собирается нести ответственность. В самом начале четырнадцатидневного бдения она начала наслаждаться неромантической компанией Гарри Брэди, которому это задание нравилось больше, чем его поиски Вито Арена под прикрытием в гей-барах Манхэттена. Она подарила Брейди подписанный экземпляр своего макета в "Пентхаусе", который взяла с собой в Нью-Йорк.
Брейди отнес его в Южный округ, где большинство членов оперативной группы пролистали страницы - "строго в следственных целях", - сказали они, смеясь. Их поразил контраст между уверенной в себе красавицей на бумаге и неряшливой девушкой, упавшей на пол.
Тем временем, после того как полиция Нью-Йорка получила его фотографию и отпечатки пальцев, Доминик был переведен в федеральную тюрьму и доставлен в Столичный исправительный центр. Он попросил Фрэнка не потерять автограф Джейка ЛаМотты, изъятый у него при обыске.
Фрэнк сказал ему, чтобы он не беспокоился, у Доминика есть проблемы посерьезнее. Детектив из Бат-Бич в своей экономной манере сказал: "Вот-вот упадет другой ботинок, Дом-бой".
ГЛАВА 24.
Президент класса
За два месяца до этого Доминик едва не уговорил себя сесть в тюрьму в Калифорнии, но 7 марта в Южном округе он замялся во время предварительного допроса по обвинению в вымогательстве. Помощник прокурора США Барбара Джонс провела первый допрос перед предъявлением обвинения, поскольку Уолтер был занят другими обязанностями отдела по борьбе с организованной преступностью. Доминик, который в тот день употребил немного кокаина Даниэль, ответил на личные вопросы для отчета о "родословной", который заполняла Джонс. Например, он сказал, что никогда не употреблял наркотики, что он безработный автор песен и что, хотя его родители умерли, Энтони Гаджи, дядя из Бруклина, насколько ему известно, еще жив. Однако прежде чем говорить о своем аресте, он хотел проконсультироваться с адвокатом.
Пока он ждал прибытия назначенного судом адвоката, ему разрешили сделать телефонные звонки. Первый звонок был сделан другу Баззи Сциоли в Калифорнии, молодому легальному бизнесмену, которого он называл Армянином, а не по имени, чтобы ни один киллер из Бруклина, который мог бы услышать о нем, не смог бы легко его найти. Он сказал Армянину, что его подставил друг старого обвинителя, Мэтти Рега, и арестовал по фальшивому обвинению, которое "может занять некоторое время, чтобы проясниться". Он попросил его поехать в Уэстлейк и остаться с Дениз и детьми; он позвонит туда в следующий раз.
В телефонном разговоре с мужем Дениз взорвалась. "Я же говорила тебе, что глупо продолжать прятаться в Нью-Йорке!"
"Я просто поймал неудачный момент".
"Это здорово, а что делать мне и детям, ведь удача закончилась?"
"Сиди тихо. Армянин скоро будет там, и я тоже".
Прибыл адвокат Доминика и пообщался с Барбарой Джонс, а затем отдельно с ним. В результате Доминик начал понимать, что имел в виду Фрэнк Пергола, когда говорил, что "вот-вот упадет второй ботинок". Он наткнулся не на ловушку мелкого вымогательства, а на дело о крупном рэкете против своего дяди и команды ДеМео. Он согласился, чтобы Джонс прояснил ситуацию, и был поражен, узнав, что нарушение какого-то закона под названием "РИКО" - это просто быть связанным с организованной группой, совершающей преступления. "Это странный закон, - сказал он ей.
Фрэнку и Ронни Кадье было поручено нарисовать Доминику, если он согласится на это посмотреть, эскиз расследования, которое велось до сих пор. Он согласился.
Фрэнк, с его манерами крутого парня с сердцем и итало-американской родословной из Бат-Бич, был подходящим и продуманным выбором. Он уже упоминал о своих связях с Бат-Бич, когда подозреваемого перевозили в Южный округ. Теперь, предложив Доминику марку, которую он тоже курил, - "Кэмел", Фрэнк рассказал, что, пока он рос в Бат-Бич, его мать была знакома с местным чемпионом по боксу - отцом Доминика, Энтони Сантамарией.
Если детективы уже знали, кто его отец, Доминик понял, что они, должно быть, давно ведут расследование.
"Вито рассказал нам кое-что о тебе, - сказал Ронни.
"Мэтти Рега тоже", - сказал Фрэнк. "Хотите посмотреть на фотографию Джоуи и Энтони?"
Барбара Джонс и другие заходили и выходили, но Доминик и два детектива из отдела убийств проговорили до четырех утра. Они подбрасывали ему все новые и новые фотографии с камер наблюдения - снимки Пола, Нино, Роя и, наконец, его самого.
Теперь Доминик признал, что жизнь в кондитерской Беверли-Хиллз подошла к концу. "Я мог бы сделать несколько вещей для своего дяди", - наконец сказал он. "Может быть, несколько пикапов".
Это было признание в ростовщичестве, одном из "предикатных актов", предусмотренных законом РИКО. Для того чтобы доказать, что обвиняемый, признанный участником преступного сообщества, занимался от его имени "рэкетом", необходимы только два. С учетом того, что уже было известно о нем, Мэтти Реге и наркотиках, Доминик был мертвым человеком, с юридической точки зрения. Ему сказали, что его будущее - это как минимум двадцать лет тюрьмы, если он не станет сотрудничающим свидетелем.
Сеанс закончился тем, что он обдумал предупреждение и задумался, сможет ли он когда-нибудь выступить против кого-либо, особенно против Нино. Он никогда никого не "сдавал" - ни в школе, ни в армии, ни в "той жизни". Он придерживался этого правила с детства, с четвертого класса, когда Нино приказал ему уйти с поста президента класса, потому что "никто в нашей семье не может быть голубем".
Фрэнк и Ронни отправились домой к своим женам, а Доминика отвезли в исправительный центр Метрополитен, который недавно освободил Фредди ДиНом. Его одежду и другие вещи проверили, выдали оранжевый комбинезон - такого цвета бывают только опасные или важные заключенные - и отвели в камеру в крыле строгого режима. Копы всегда говорят, что только виновный спит, когда его в первый раз сажают в тюрьму, а он сразу же задремал.
Позже в тот же день во время трапезы в MCC он встретил нескольких сокамерников и заново познакомился с ярким наркодилером, с которым встречался в клубах во время своей ночной жизни на Манхэттене, - Джином Грином, членом печально известной гарлемской группировки и еще одним примером эклектичного спектра связей Монтильо в Нью-Йорке.
"Чувак, я слышал, что ты разделил город", - сказал Грин, после того как они преодолели иронию, что снова столкнулись в тюрьме.
"Да, но я вернулся, чтобы забить".
"Не очень круто".
"Спасибо, Джин. Вы с моей женой поладили бы".
"Неприятности в кроватке?"
"Серьезно. Эй, Джин, не говори никому здесь, кто я. Знаешь, мой дядя, он не знает, что я вернулся".
"Все в порядке, не волнуйтесь".
По телефону для заключенных, с которого разрешены только коллективные звонки, Доминик снова набрал Дениз. Он сказал ей, что ситуация "немного" серьезнее, чем он думал, но, решив, что лучше не вдаваться в подробности, продолжил рассказывать о "знаменитых преступниках", с которыми он встречался.
"Я столкнулся с Джином Грином. Он был самым большим наркоманом в Гарлеме. Я встретил людей из Weather Underground , которые захватили бронированную машину и убили несколько охранников. Я встретил..."
"Доминик, заткнись. Меня тошнит от этого дерьма. Ты сам себя поставил в ситуацию, которая кардинально изменит нашу жизнь. Я предупреждал тебя, что это глупо, но ты не послушал. Что теперь будет? Как я буду кормить детей? Где мне жить?"
"Расслабься, держись. Мы что-нибудь придумаем".
Положив трубку, Доминик понял, что федеральное правительство - не единственная его насущная проблема, но Дениз была расстроена больше, чем он предполагал. Повесив трубку, она сказала The Armenian: "Я должна радоваться, что он сидит в тюрьме со всеми этими маньяками? Он все испортил и делает вид, будто он на вечеринке. Меня тошнит от его поведения".
Позже в тот же день Доминика привели в офис Уолтера Мака, который расширил предложения о сотрудничестве, сделанные Джонсом, а также Фрэнком и Ронни накануне. Если Доминик решит стать сотрудничающим свидетелем, ему придется говорить правду обо всех и обо всем. Кроме того, ему придется признать себя виновным в участии в предприятии RICO; обвинение отметит его сотрудничество, но если судья захочет, то сможет приговорить его к тюремному заключению - вероятно, не на такой срок, как если бы Доминик не пошел на сотрудничество и был признан виновным, но Уолтер не мог сказать наверняка. А пока, до окончания суда, Служба маршалов Соединенных Штатов - агентство, которое занималось программой защиты свидетелей, - найдет для него и его семьи безопасное убежище в каком-нибудь отдаленном городе.
"Если вы сделаете это, суд состоится примерно через шесть месяцев, и тогда вы получите приговор и будете знать, что вам нужно сделать, чтобы привести свою жизнь в порядок", - сказал Уолтер.
Доминик спросил, что будет с Даниэль Дено. Уолтер ответил, что пока не уверен. Доминик сказал, что ему нужно время подумать.
Позже он предстал перед федеральным судьей для предъявления обвинения в вымогательстве. Оперативная группа не сообщала о его аресте, потому что хотела, чтобы он принял решение о сотрудничестве до того, как Энтони Гагги узнает, что он находится в МКЦ, и пришлет к нему кого-нибудь вроде Джеральда Шаргеля.
Однако в суде, перед несколькими адвокатами защиты, молодой помощник прокурора США, дежуривший в тот день на предъявлении обвинения, назвал Доминика особым видом обвиняемого , поскольку он был племянником капитана могущественной организованной преступной семьи Гамбино. Помощника никто не предупредил об этом, и он лишь прочитал из выданного ему отчета о родословной.