«Меня в «МВ» всегда все устраивало, – объясняет Ефремов, – и по части музыки, и во взаимоотношениях с теми, с кем я играю, за исключением, возможно, Пети. С ним у меня кое-какие конфликты происходили. Причем строились они на том, что он пытался каким-либо образом лезть в мою личную жизнь, влиять на нее, что-то кому-то про меня рассказывать достаточно грязные истории. Или поступал так, как вменяемые люди не поступают. Угонял, например, мою машину. Брал ключи без спроса и ехал кататься».
«После 30-летия «Машины Времени» я общался и с Петей, – продолжает Капитановский. – Он сетовал, что все «машинисты» – непрофессионалы, не знают нотной грамоты, а он в группе был единственным участником с музыкальным образованием. Однако его хорошие песни Макаревич отодвигал, не ставил в программу, а ставил свои плохие. Ну, то есть Подгородецкий имел в виду, что у Макара есть песни хорошие и плохие. И вот, вместо последних в репертуаре «Машины» вполне бы сгодились Петины сочинения. В общем, существуют две правды – «машиновская» и Подгородецкого. А истина, как обычно, где-то посередине».
Через много-много лет после расставания с «МВ», накануне своего 60-летия, Петр в одном из наших разговоров вновь вернулся к тем давним событиям. «После написания книги я ни с кем из «машинистов» не встречался, и что они думают о «Машине» с евреями» не узнавал. Но, наверное, они очень сильно обиделись. Хотя я пытался описывать всё с юмором и без лишних «наездов». Я ведь взялся за книгу через семь лет после моего увольнения, когда все в душе улеглось и мстительных чувств не возникало. Только поэтому и согласился на предложение издательства. В болезненном психологическом состоянии такие вещи писать нельзя.
А сейчас уже не важно, кто и как те воспоминания воспринял. С Сашей Кутиковым мы, например, опять регулярно общаемся. И я не заметил с его стороны каких-то претензий. И с Женькой Маргулисом общаемся. Поздравлял его с 60-летием. Да и с Макаром иногда встречаемся где-нибудь в музыкальном магазине или на какой-то тусовке. Нормально всё, даже за руку здороваемся. Вот только с Валерой Ефремовым после ухода из группы ни разу не виделся. К слову, мне приятно, что столько лет спустя, многие поклонники «МВ» подходят ко мне и говорят, что именно я многое дал «Машине Времени» в музыкальном плане. Хотя это естественно. Я пришел в группу с классическим музыкальным образованием, с огромным профессиональным багажом. Понятное дело, что с моим появлением музыкальная палитра «МВ» обогатилась».
Один из членов команды вдруг на пару дней выпадает из жизни, у него выключены все телефоны, и мы гадаем: умер он или нет?
Глава 20Не старика Державина заметили
Я не поеду в метро, поскольку это не комфортно, – поясняет Макаревич. – Не люблю, когда меня узнают, беспардонно начинают хватать за рукав, дышать в лицо, держать за пуговицу. Мне это просто неприятно.
НОВЫЙ ВЕК «МАШИНА» ВСТРЕТИЛА С ДРУГИМ КЛАВИШНИКОМ. ВПЕРВЫЕ ЗА МНОГИЕ ГОДЫ В КОМАНДЕ ПОЯВИЛСЯ МУЗЫКАНТ, ДОСТИГШИЙ ПОПУЛЯРНОСТИ ЕЩЕ ДО СВОЕГО ПОПАДАНИЯ В «МВ».
Правда, ценила его творчество совсем не та аудитория, что слушает «Машину». На место Пети заступил хедлайнер дискотек последних лет «совка», экс-фронтмен группы «Сталкер» Андрей Державин. Неожиданная прописка бывшего поп-кумира в стане «олдовых» рокеров вызвала у консервативного крыла поклонников «МВ» прогнозируемое недоумение.
Концертный дебют Державина в «Машине Времени» состоялся 16 января 2000 года, менее чем через месяц после расставания группы с Подгородецким. Однако, вопреки опасениям скептиков, все оказалось не так страшно и даже конструктивно. Андрей быстро вписался в коллектив звездных ветеранов и начал привносить в него собственные аранжировочные задумки.
«Кандидатуру Андрея предложил я, поскольку знал его с 86-го года, – говорит Маргулис. – Объяснил примерно так: В мальчика-красавчика Державин наигрался, а музыкант он ломовой.
Давайте, посмотрим, что из этого получится. За ним к «Машине» может подтянуться новая публика, что опять же интересно».
«Да, о Державине заговорил Женька, – подтверждает Сапунов. – Мы обсуждали этот вариант еще в 99-м, на гастролях в Америке, когда уже решили, что расстанемся с Петром. Разговор происходил, насколько помню, в гостинице «My fl ower», где все когда-то задалось у Клинтона с Моникой Левински. Сидели выпивали, и Гуля упомянул Державина. А я знал Андрея по команде эстрадных звезд «Старко», которой некоторое время занимался».
«Как-то во второй половине 80-х «Сталкер» проехал с гастролями всю страну, – говорит Державин. – В Свердловской филармонии мы вообще за месяц дали шестьдесят с лишним концертов и жили в гостинице, куда в один прекрасный день пожаловала «Машина Времени». Мы пересеклись с «машинистами» рано утром, в заштатном гостиничном буфете со стандартным советским меню: кефир, яйца под майонезом, столичный салат, холодная курица, масло, хлеб, чай. В очереди за всеми этими гастрономическими изысками и познакомились. Точнее, мы-то и так понимали рядом с кем стоим, а они увидели длинноволосых парней и решили, что это тоже музыканты. Узнав, что мы – группа «Сталкер», они сказали: «Мы про вас слышали». – «Интересно, говорим, тогда приходите на наш концерт». – «А вы на наш», – последовал ответ». Так общение и завязалось.
«Машинисты» научили нас правильно выпивать. Мы это как-то бессистемно и по-дурацки делали. А у них все происходило основательно. Уже следующим вечером мы выпивали с ними и слушали, так сказать, рассказы бывалых. Надо отдать им должное, дистанции между нами в общении не ощущалось. И на концерт к нам они пришли. Мы играли тогда нечто среднее между Depeche Mode, Erasure, Duran Duran. Такая электронная штука. На сцене стояло много синтезаторов, работали только «живьем». Поскольку секвенсоры у нас были двухтрековые, и помещалась на них лишь одна песня, то чтобы играть следующую, ее нужно было перезаряжать с какого-то носителя. У нас находился на сцене специальный человек с высшим музыкальным образованием, который этим занимался. Он сначала играл на гитаре, а потом мы решили, что это необязательно, поскольку все запрограммировано. Вот такая интересная «колбаса» была. Думаю, Саша Кутиков после этого решил провести эксперимент со своим сольным альбомом.
Еще через день уже мы приехали на концерт к «Машине» во Дворец спорта. Они выступали в каком-то городе под Свердловском. Мы были в восхищении. Тогда они с Зайцевым работали, и саунд у них был с электронным уклоном, что нам, конечно, импонировало.
С «машинистами» я в последующие годы периодически пересекался. Москва, как выяснилось, не столь крупный город. Скажу так, мы были друг другу не противны. С Кутиковым и Маргулисом я участвовал в записи их сольных альбомов, и как музыканта они меня знали. Приглашение в «Машину» поступило в тот период, когда закончилась история моих сольных выступлений, и я сидел в студии, сочинял какую-то музыку просто для себя. Кое-что из тех наработок потом пригодилось и в «МВ». «Машинисты» коллективно позвонили мне домой, и общались со мной по громкой связи. Тоже, к слову, судьбоносное совпадение. Не на мобильник мне звякнули, а на домашний телефон, и застали меня в квартире, хотя в то время я бывал там очень редко. Ребята спросили: «Хотел бы ты играть в «Машине Времени»? Мой положительный ответ был спонтанным, как прыжок со скалы в море, когда бросаешься вниз, не зная, какое там дно, мелко ли, глубоко.
О реакции фанов и прочих глупостях думать было некогда. Сразу возникла масса дел. За несколько дней требовалось выучить большую программу, включавшую порядка 25–30 песен. У «Машины» уже был составлен плотный график выступлений, в том числе на крупных фестивалях. Я на ходу вливался в сыгранный коллектив, подстраивал инструменты, программировал какие-то звуки. В общем, поверь, мне было чем заниматься, кроме рефлексии на тему отношения ко мне поклонников «Машины». У меня своя студия и когда, например, мы записывали первый альбом «МВ» с моим участием, я сидел в ней в течение трех месяцев часов по 14 в день».
Это был альбом «Место, где свет», завершавшийся смачным «машиновским» заявлением – «звезды не ездят в метро». Столь гламурная сентенция, вкупе с присутствием в команде Андрея Державина, для чувствительных адептов «Машины» стала знаком полного опопсовения заслуженной рок-группы. Замечу, однако, что «Место, где свет» впоследствии выиграл опрос на звание «лучший альбом «МВ» на одном из самых популярных сайтов поклонников «Машины Времени».
«Звезды не ездят в метро» – моя фраза, и я предполагал другое развитие этой песни, – говорит Маргулис. – Но Макар у меня строчку тиснул и написал свой вариант. Ничего обидного, пусть будет так. И все авторские отчисления – его. Я просто придумал заглавную фразу, а остальные слова и музыку сочинил Андрей. Звезды действительно не ездят в метро и поступают правильно. Не хрена там делать».
«Я не поеду в метро, поскольку это не комфортно, – поясняет Макаревич. – Не люблю, когда меня узнают, беспардонно начинают хватать за рукав, дышать в лицо, держать за пуговицу. Мне это просто неприятно. А имиджевые игры я не люблю: когда человек предстает борцом за нужды народа, а джип свой оставляет за два квартала от концертного зала или собственного подъезда, чтобы не разочаровать фанов. Мне скрывать нечего.
Я никого не обкрадывал. Все, что имею – заработал, и чего тут стыдиться?»
В альбоме «Место, где свет» впервые с незапамятных времен, когда «Машине» приходилось в качестве компромисса исполнять песни советских композиторов, появилась вещь «Крылья и небо», написанная не Макаревичем, Кутиковым или Маргулисом, а Державиным в тандеме со своим давним другом-песенником Сергеем Костровым.
«С песней «Крылья и небо» я совершил глупую ошибку, как теперь понимаю, – анализирует Державин. – Андрей перед записью предлагал немного отредактировать ее текст, поскольку считал его слабоватым. Макар – очень дипломатичный человек, он мягко говорил: «Слушай, я понимаю, ты работал с Костровым много лет, тебе неудобно ему высказывать какие-то замечания, но надо бы слова в этой песне поправить…». Я отказался, подчеркнув, что не хочу обидеть друга, нас столько связывает и т. п. Андрей не настаивал. «Ладно, сказал, хозяин – барин». Но когда мы записали эту тему, и я как бы со стороны на нее взглянул, то сразу почувствовал, елки-палки, Макар был прав, надо был