В отчаянии я попытался ввести корректирующее перепрограммирование, но без успеха. Затем — как гром с ясного неба — вы выбрались из всего этого.
— Есть какие-либо соображения, благодаря чему?
— Никаких. Это было похоже на влияние какого-то внешнего фактора. Нервные потенциалы, которые достигали пика, соответствующего уровню максимального экстремального возбуждения, внезапно снизились до состояния покоя. В следующий момент — вы были с нами.
Я качнул головой в сторону Бардела, который сидел у противоположной стены, поглаживая чашку с кофе, и выглядел обиженным.
— Чем он занимается?
— Ну, это Бардел. Временный сотрудник; он использовался как вспомогательный вектор при имитациях во время эксперимента. Что-то вроде актера, если можно его так назвать.
— Все это как часть машины сновидений?
— Ма…? О, да, очень подходящее название, Джим.
— Как она работает?
Он уставился на меня.
— Ты имеешь в виду…?
— Просто представь, что я все забыл.
— Да. Ну, тогда… ах да… это просто относится к первому запуску механизма сновидений для стимулирования визуальных, обонятельных и слуховых зон подкорки головного мозга в соответствии с предварительно обусловленной закодированной символикой, чтобы создать желаемые галлюцинаторные ощущения. Программа имитаций расположена в примыкающей ком…
— Покажите ее мне.
— Зачем… конечно, Джим. Сюда, пожалуйста.
Он подошел к пустой стене и нажал кнопку, ровная серая панель раздвинулась в две стороны, открыв вход в убогую гостиничную комнату с латунной кроватью и разбитыми окнами.
Он заметил, что я обратил на это внимание, и притворно засмеялся.
— Пару раз ты продемонстрировал ярость, Джим…
— Вы всегда называли меня Джим?
— Я. — Он остановился и сверкнул глазами, его челюсти слегка сжались. — Прошу прощения, сэр, — сказал он сухо. — Полагаю, что во время этих напряженных часов я непроизвольно отступил от протокола.
— Я просто поинтересовался, — сказал я. — Покажите мне остальное.
Он провел меня через конференц-зал, совсем не такой плюшевый при хорошем освещении, по улицам — картон и алебастр, меблированным комнатам. Все очень примитивное, сляпанное наспех, чем нельзя было одурачить и слепца.
— Все, что требовалось, — важно объяснял Ван Ваук, — это стимул для запуска; все остальное поставляло ваше подсознание.
Череда кабинетов заканчивалась тяжелой пожарной лестницей.
— Наши помещения заканчиваются здесь, — сказал Ван Ваук. — Дальше — все принадлежит другому учреждению.
Обратный путь пролегал через сцену на складе. Я толкнул носком ботинка сломанный манекен, похожий на Бардела.
— Для чего это?
Казалось, мой вопрос был для него сюрпризом.
— Это? О, сначала мы надеялись использовать манекены; но вскоре определили, что необходимы живые актеры. — Он подвигал челюстями. — Человеческое существо — довольно сложно устроенный механизм; его нелегко подменить.
— Что-то не укладывается в нарисованную вами картину. Ведь я лежал связанным в соседней комнате?
— О, это произошло в конце. После того, как вы, э… вышли из-под контроля. Начинали мы с вами в амбулаторном состоянии под легким наркозом.
— Как давно начался эксперимент?
Ван Ваук посмотрел на часы с дорогим ремешком на толстой волосатой руке.
— Почти восемь часов назад, — сказал он и покачал головой, выражая сам себе сочувствие. — Тяжелых восемь часов, Джим — то есть, сэр.
— И что теперь, доктор?
— Теперь? Ну, анализ записей, определение причины возникновения ошибки, корректирующие действия, а затем — новые эксперименты, позволю предположить.
— И, конечно, я должен санкционировать, это.
— Естественно, сэр.
— Что вы думаете о том, чтобы приостановить эксперименты?
Ван Ваук выпятил нижнюю губу и скосил на меня глаза.
— Конечно, решение принимать вам, сэр, — промурлыкал он, — если вы убеждены, что существует опасность…
— Может быть, нам нужно разбить машину, — сказал я.
— Гм, возможно, вы правы.
В соседней комнате голоса от возмущения поднялись до крика.
— …Не знаю, что вы собираетесь разыграть сейчас, — вопил Бардел, — но я в этом не участвую! Отоприте эту дверь, черт побери! Я ухожу отсюда, прямо сейчас!
Мы вошли. Бардел дергал ручку двери, его лицо покраснело от напряжения. Иридани крутился около него; Трейт гремел ручкой боковой двери. Он взглянул на Ван Ваука.
— Какой-то шутник закрыл ее снаружи, — сказал он.
Он прошел к Барделу, плечом отодвинул этого здоровяка, покрутил ручку, затем отступил и пнул дверь на уровне замка. Было похоже, что если не двери, то его ноге стало больно.
— Эй, какого дьявола, что это вы делаете, Трейт?
Ван Ваук подошел к двери, попробовал ее открыть, затем повернулся и посмотрел на меня встревоженным взглядом.
— Вы знаете… — начал он, но затем поменял галс. — Какая-то ошибка, — сказал он. — Каким-то образом, я полагаю, включилась система безопасности.
— Нам не выйти отсюда, — закричал Бардел. Он схватил металлический стул и с размаху ударил им по двери, тот отскочил, одна из его ножек согнулась. Ван Ваук промчался мимо меня в комнату, из которой мы только что вышли, бросился к разбитому окну, распахнул раму и отшатнулся.
— Это ваших рук дело? — спросил он сдавленным голосом.
Я подошел и посмотрел, на что он уставился; сплошной бетон, заполняющий пространство, где раньше был проход.
— Все правильно, — сказал я. — Пока мы наблюдали, как Рыжеволосый пинает дверь, я заказал два ярда раствора и залил его сюда. Прошу прощения за то, что забыл нацарапать на нем свои инициалы.
Он огрызнулся и бегом вернулся в лабораторию с зеленым кафелем. Иридаци, Трейт и все остальные стояли кучкой; Бардел, у дальней стены, наблюдал за каждым из них. Я подошел к двери, которую он пытался открыть первой и постучал; она отозвалась мощным звуком, как будто ударили по стене бронированного блиндажа.
— Телефона здесь нет? — спросил я.
— Нет ничего, — быстро ответил Иридани. — Специальные изолирующие условия…
— Нет ли чего-нибудь, что можно использовать как рычаг?
— Вот — запорный засов картотеки. — Трейт взвесил в руке четырехфутовый в дюйм толщиной прут, как будто размышлял, не испробовать ли его на моей голове; но подошел к двери, просунул плоский конец между косяком и дверью и нажал. Дерево треснуло; дверь распахнулась.
Сплошной бетон заполнял весь проем.
Трейт отшатнулся назад, как будто это его ударили ломом. Бардел издал крик и забился в угол.
— Вы планируете убить меня, — заорал он. — Я с вами теперь, но это не сработает. — Он замолк, уставившись на меня. — Ты, — сказал он. — Они доберутся и до тебя тоже, ты не в большей безопасности, чем я! Может быть, вместе мы сумели бы…
Ван Ваук повернулся к нему.
— Ты, чертов идиот! Не проси о помощи его! Мы все его жертвы! Из-за него все это и произошло! Это дело его рук.
— Лжец! — закричал Бардел и — повернулся ко мне. — Вы — тот, кто им был нужен! Они обманом подсоединили вас к машине сновидений! Они намеревались свести вас с ума — в полном смысле слова. Это был единственный способ расправиться с вами, не убивая…
В этот момент Трейт дотянулся до него, ударив его в живот кулаком, затем выпрямил хуком слева. От этого он не свалился, но заткнулся. С открытым ртом он мешком навалился на стену.
— Хорошо! — сказал Ван Ваук, его голос звучал немного высоковато и чуть-чуть дрожал. Он тяжело вздохнул и опустил голову, как будто я был кирпичной стеной и он собирался протаранить меня.
— Прекрати это, — проскрипел он. — Что бы ты не намеревался делать, прекрати это!
— Попробуйте вместе с ним заставить меня, — сказал я.
— Я говорил вам, — сказал Иридани. — Мы экспериментировали с такими силами, которые не в состоянии контролировать. Я предупреждал вас, что он берет верх!
— Он ни над кем не берет верх, — огрызнулся Ван Ваук, покопался под пиджаком и вытащил плоский пистолет, который был уже мне знаком.
— Прекрати все это, Флорин, — проскрипел ой. — Или я убью тебя, как змею, клянусь в этом!
— Я думал, что Флорин — это фольклор, — сказал я. — И твой игломет не сработает, я сломал его.
Он вздрогнул, и дуло пистолета немного отклонилось в сторону от цели. Раздалось «вжжик», и что-то взвизгнуло у моих коленей, в то время, как я ударил его как раз под ремень, он упал на спину и, скользнув по полу, врезался в стену. Он довольно сильно стукнулся головой и обмяк, я подхватил пистолет и распрямился, повернувшись лицом ко всем остальным до того, как они покрыли половину разделявшего нас расстояния.
— Баловство кончилось, — сказал я. — Назад, все вы. — Я показал пальцем на дверь в соседнюю комнату. — Всем туда.
Рыдая приблизился Бардел.
— Послушай меня, Флорин, ты совершаешь ошибку, я всегда был на твоей стороне. Я предупреждал тебя, помнишь? Я старался помочь, делал все, что было в моих силах…
— Заткнись, — обрезал Трейт, и Бардел заткнулся. — Флорин, тебе каким-то образом удалось овладеть машиной сновидений и использовать ее против нас. Я не претендую на то, чтобы узнать каким образом; я всего лишь человек, который исполняет письменные инструкции. Но Иридани прав: ты имеешь дело с такими силами, которые слишком велики для тебя. Хорошо, ты закрыл нас стенами из бетона. Ты показал, на что способен. Но ты-то тоже пойман! Через несколько минут мы почувствуем недостаток кислорода, а через пару часов будем мертвы — все! Поэтому отступись до того, как все зайдет слишком далеко, пока все не исчезнет вместе с тобой! Выведи нас отсюда, и я клянусь, что мы найдем компромисс с тобой! Мы были неправы…
— Заткнись, ты, чертов идиот! — заорал Ван Ваук. — Ты наизнанку вывернешься ради него. А он нам не нужен! Разбейте машину!
Я не целясь выстрелил в пол у его ног; он опять обмяк, и красное пятно появилось на его голени.
— В следующий раз я выстрелю повыше, — сказал я.
— Вязать его! — пронзительно взвизгнул Ван Ваук, но сам не двинулся с места; я поднял прицел и начал нажимать на крючок, когда он затих и поспешно бежал. Трейт попятился к указанной двери. Иридани, бледный, но спокойный, стал изготавливаться к броску, но я прострелил дверной косяк за его спиной, и он отступил.