Валик помог Дане встать.
– Это еще Балябино? – Даня огляделся. Единственным признаком цивилизации был водоотводный туннель, прошивший холм.
– Балябино-Балябино, – сказал Валик. – Здесь рунный камень нашли. Слышишь?
Совсем близко проехал состав.
– Пошли скорее домой, – сказал Даня, отряхиваясь.
– Сюда! – Валик побежал к туннелю, оперся о его выступающий край и начал карабкаться по крутому холму.
Даня остановился напротив туннеля, ожидая, пока освободится подъем. Из метрового жерла тянуло запахом тины и гнили. Сквозняк обдал Данино лицо. Во мраке туннеля полыхнул багровый свет, загрохотали колесные пары. Даня отшатнулся и почти сверзился с обрыва, но удержал равновесие. Свет сделался ярче, он залил осклизлые стенки и земляную площадку перед туннелем. Даня увидел прелые листья и мусор, скопившийся в цементной трубе. По водоотводному туннелю, как в метро, несся поезд, и Даня не сомневался, что это СО. Единственный в мире локомотив, способный уменьшаться в размерах.
Свет ослепил и дезориентировал Даню. Как кролик перед удавом, он замер перед рокочущей дырой.
– Данька! – завопил Валик.
Даня опомнился и рванул на голос. Камни сыпались из-под подошв, холм вибрировал вместе с туннелем, норовил сбросить в реку, но лучше уж туда, чем прямо к трубе, под колеса локомотива!
Валик поймал руку Дани и выдернул его на ровный участок земли. Даня согнулся пополам, уперся ладонями в бедра и тяжело дыша посмотрел вниз. Тормоза завизжали в недрах холма. Туннель превратился в прожектор, рассекающий сумерки лучом. Но не локомотив вылетел из него, а какая-то скомканная тряпка, белая в черную полоску.
«Будто кошка выкашляла шерсть», – подумал Даня.
И все закончилось. Утих шум, погас свет. Валик потянул Даню за футболку, и мальчики помчались на звук нормальных человеческих поездов. Через пять минут они выбежали к частному сектору.
– Вот же привязался как банный лист. – Валик погрозил темноте кулаком. – Такой день испортил!
– Ты меня дважды сегодня спас! – Даня порывисто обнял друга.
– Прекращай, раздавишь! – сказал Валик польщенно. – Я ж не бесплатно, я за сырники.
– Считай, я перед тобой в сырниковом долгу. – Даня подумал о тряпке, выпавшей из туннеля. Что-то она напоминала… полосатая, как… Даня подскочил.
– Ты чего? – спросил Валик. – Ты куда?
Даня, не ответив, помчался по улице и выбежал на вокзальную площадь. Паровоз-памятник стоял на своем месте. Черная морда циклопа будто бы усмехалась.
«Но как он может быть одновременно в двух местах? – спросил себя Даня. – На постаменте и в трубе, на постаменте и в моей комнате?»
Даня решил, что паровоз не перемещается физически, но умеет создавать свою призрачную копию. И вообще, дело не в паровозе, а в том, кто им управляет. Даня показал СО фигу и посеменил к «Орландине». Сердце забилось быстрее. Возле кафе стояла полицейская машина. Дядя Вова задумчиво вышагивал по летней террасе.
От волнения Даня забыл о манерах. Не поздоровавшись, выпалил:
– Пропал кто-то еще?
Дядя Вова удивленно воззрился на Даню и на подоспевшего сына.
– А почему ты спрашиваешь? – Он нахмурился. – Парни, вы что-то знаете?
– Так пропал или нет? – Даня не сдавался.
– Говорить рано, но… – Дядя Вова поколебался. – К нам обратилась официантка, уверяет, что владелец кафе пошел на кухню за куском пирога для клиентов и как сквозь землю провалился. Ну, или вылетел в форточку. В зале есть камера наблюдения, видео подтверждает слова официантки: из кухни он не выходил. – Он выглядел сбитым с толку. Дане стало жаль его. – Наверняка, – неуверенно продолжил дядя Вова, – мы имеем дело с каким-то недоразумением. – Он вперил взгляд в Даню. – Или нет?
– Или нет, – повторил Даня.
– И у вас, парни, есть теория?
– Нет, – промямлил Валик, трогая Даню за плечо.
– Есть, – решился Даня. – Мы думаем, людей похищает паровоз. – Даня ткнул пальцем в памятник, подслушивающий их разговор.
Валик поежился, наверное, думая о коллегии мозгоправов. Дядя Вова одарил СО долгим внимательным взглядом, посмотрел на мальчиков и терпеливо вздохнул.
– Займитесь-ка делом, парни. Мне сейчас не до ваших игр.
– Конечно, – сказал Даня. – Только один момент.
– Да? – рассеянно спросил дядя Вова.
– Мы только что были у реки. Возле старой цементной трубы лежит тельняшка. И что-то мне подсказывает, что она принадлежит пропавшему мужчине.
Глава 14Попался, колдун!
– Алло, – пробормотал Валик в телефон заплетающимся языком. – Ты знаешь, который час? – Но он тут же вспомнил, что они в Балябино – поселке, где людей уносят через форточки мертвые машинисты. – Блин, ты в порядке? Что-то случилось?
– Нет, – сказал Даня, рисуя пальцем по стеклу. – Все нормально, извини, что разбудил.
Часы отсчитали полночь. За окном купалась в зелени площадь. Шуршали кроны. Подгоняемые ветром тучи скользили по желтому пятаку луны. Казалось, она двигается из стороны в сторону, как зрачок, высматривающий добычу.
Туман клубился над черным паровозом, но крабо-жабо-муравьед не появился. Даня гадал, чем занимается монстр в железной гробнице? Точит зубы? Маринует с лучком бабу Шуру и кошатника-бородача?
– Ты меня напугал. – После фразы в телефоне зачавкало.
– Приятного аппетита, – сказал Даня.
– Мгм… спасибо. Завалялась под подушкой плитка шоколада. Так чего ты звонишь?
– Я тут не мог уснуть… размышлял… Ты говорил, нужен толчок, чтобы машинист воскрес. Токсичные отходы, удар молнии или жертвоприношение.
– И что?
– Что за жертвоприношение? – Голос Дани дрогнул. – Убийство?
– Не обязательно, – ответил Валик. – Это может быть что угодно. Лоскут одежды, ломтик хлеба, куклы. Символические дары духам. У варягов, до того, как они приняли христианство, был ритуал «блот»: в жертву приносились мед и мясо.
– И что надо делать с этими дарами? – Даня отыскал взглядом рунный камень. Луна серебрила шершавую поверхность, иссеченную буквами древнего алфавита.
– По-разному. – Валик зевнул. – Их вешали на дерево, сжигали, закапывали.
– Закапывали… – повторил Даня.
– Ты о чем?
– Завтра. – Даня задернул штору, отринув опасный порыв немедленно идти на площадь. – Возле рунного камня в восемь.
– Я хотел выспаться…
– Выспишься, когда победим крабо-жабо-муравьеда.
В динамике зашуршало.
– О, – сказал Валик. – У меня тут еще пряник.
В восемь друзья сошлись у «Орландины» – осиротевшее кафе не обслуживало клиентов. Обменялись рукопожатиями и решительно направились к двухметровому валуну.
– При чем здесь рунный камень? – спросил Валик.
– А это мы и должны выяснить. – Даня провел умозрительную линию между валуном и паровозом-памятником. Они стояли друг напротив друга: если бы глазами были фара СО и луна, вырезанная над рунами, локомотив и камень играли бы в гляделки.
Даня опустился на колени и порылся в земле.
– Может это быть жертвоприношением? – спросил он, показывая Валику пластиковые головешки кукол Барби. – Их закопали прямо под камнем.
– Точно! – ахнул Валик. – И как я сразу не подумал!
– В Балябино есть колдуны? – Даня пальцами углубил ямку.
– Официально – нет.
– А заезжие? – Даня вытащил из почвы что-то маленькое и круглое, напоминающее сливовую косточку. Это она и была. Мальчики переглянулись.
– Ян Кукуцапольевич! – шепнул Валик.
– Нужно срочно его найти! – воскликнул Даня, вскакивая.
Долго искать не пришлось. Голова с взъерошенными черными перышками маячила над штакетником. Специалист по рунам вытащил во двор стул и, взобравшись на него, обчищал сад пропавшей бабы Шуры.
– Попались! – крикнул Даня, распахивая калитку.
– А я вам верил! – завопил Валик оскорбленно. – Думал, вы ученый, а вы! Колдун!
– Какой еще колдун? – опешил профессор Черныш и, как цапля, подтянул одну ногу.
Он балансировал на стуле, а мальчики воинственно потрясали кулаками.
– Не пытайтесь отвертеться! Сливы и руны, все совпадает! Вы зарыли головы под камнем?
– Головы? А… – Профессор хлопнул себя по взмокшему лбу и выдохнул облегченно. – Так вы всего-навсего про ритуал, который я провел! Боже, я испугался, что это как-то связано с теми злосчастными снимками!
– Снимками из музея? – спросил Даня.
– Что? Нет! Снимками, на которых я в нижнем белье. Представляете, какие-то негодяи отправили моей университетской коллеге порочащие честь фотографии, естественно, сфабрикованные! С моей же странички, вообразите себе скандал! Чтоб я, светоч лингвистики, носил розовые трусы со стразами? И посылал подобные фото порядочной женщине?
– Что вы нам мозги пудрите! – перебил профессора Даня. – Какие трусы? Вы сами признались, что куклы – ваших рук дело.
– Моих, – согласился профессор. – Не отрицаю. Но что же здесь преступного, господа?
– Как что? – изумился Даня. – Криминальную ответственность за колдовство еще никто не отменял!
– Вообще-то отменили, – подсказал Валик шепотом.
– И все равно!
– Но я не занимался колдовством! – возразил Черныш. – Позвольте мне слезть и все объяснить!
Мальчики обменялись недоуменными взглядами. Профессор спрыгнул со стула.
– Прошу – в мой кабинет.
– Вы первый, – буркнул Валик.
Вслед за профессором мальчики вошли в дом бабы Шуры. Арендованная комната была завалена бумагами и сливовыми косточками. Профессор освободил диван от папок и пригласил гостей сесть, а сам занял место в кресле.
Валик с благоговением оглядел профессорский бардак.
– Вы расшифровали надпись?
– Сегодня ночью закончил перевод. – Черныш задрал длинный нос.
– Круто!
Даня толкнул Валика:
– Хорош его хвалить. – И недобро зыркнул на профессора. – Выкладывайте.
– Что ж, начать придется издалека. – Черныш сцепил замком пальцы. – В девятом веке нашей эры Дания официально приняла христианство, позже к ней присоединились Норвегия и Швеция. Подавляющее большинство надписей, высеченных на камнях – дело рук викингов-христиан. Это молитвы, упоминания о предках и почивших воинах, даже признания в любви. Но отдельные скандинавы упрямо продолжали поклоняться идолам. Балябинский рунный камень – не просто книга с текстом, он сам по себе – объект поклонения. Валентин, вам знаком термин «ландвэттир»?