Джек ВэнсMACK: ТЭЙРИ
Русский перевод Александра Фета
MACK: ТЭЙРИ
Maske: Thaery
Copyright1976 by Jack Vance Translation copyright2014 by Alexander Feht
Published by agreement with the author and the author's agents, The Lotts Agency, Ltd.
Переводчик выражает благодарность Джеку Вэнсу (автору), Игорю Борисенко, Инне Ослон и многим другим за полезные пояснения, замечания и советы.
Восточные[1] пределы Ойкумены граничат с примечательным вкраплением пустоты, Большой Дырой. В этой галактической глуши почти никто никогда не бывает — ни космических торговцев, ни скитальцев там ничто не прельщает. За Большой Дырой мерцает Зангвильский Риф: волнистая полоса редких звезд зловещей репутации. Не удивительно, что окрестности Большой Дыры пустынны.
В глубине Большой Дыры горит звезда, Мора. В систему Моры входит своего рода астрономическая достопримечательность — небесное тело, состоящее из Маска и Ская, двух планет-близнецов примерно одинаковой массы, вальсирующих по орбите громоздкими эпициклами.
Скай и Маек населены. Никто не знает, сколько человеческих волн мигрантов пересекли бездну Большой Дыры, чтобы осесть на планетах Моры — возможно, не больше двух. В последнюю очередь прибыл контингент из четырнадцати кораблей догматических отказников с планеты Диософеды, обнаруживших на Маске и на Скае народ необычайной древности: сайданийцев, уже настолько отступивших от экуменического прототипа Homo gaea, что их относят к отдельному виду Homo тога.
Зангвильский Риф преградил путь отказникам, и четырнадцать звездолетов опустились на Маек. Новоприбывшие изгнали сайданийцев из обширной страны, нареченной ими «Тэйри» в честь Эйу-са Тарио, толкователя истинной Догмы. Команда тринадцатого корабля не признавала принцип троебожественности Эйуса Тарио; отступников изгнали в Глентлин, суровый скалистый край на полуострове у западных границ Тэйри. «Неискупимые» с четырнадцатого корабля отвергали и Догму как таковую, и «превозвышенность» Эйуса Тарио в частности — им запретили приземляться в Тэйри. Звездолет неискупимых, атакованный, судя по всему, парой космических шлюпок отказников, разбился в горах Дохобея и больше в скрижалях истории не упоминается.
«Двенадцать команд» разделили Тэйри на дюжину округов и сформировали государство в строгом соответствии с «Догматическими предписаниями». Диософеда, исходный мир отказников, стал образцом всего, чего следовало избегать. На Диософеде преобладала шумная городская жизнь — в Тэйри поощрялись буколические поселки и разрозненные фермы. Диософиды контролировали стихийные процессы, предпочитая искусственные среды обитания — тариоты посвятили себя сохранению естественных ландшафтов и применению материалов натурального происхождения. Диософиды легкомысленны, циничны, склонны к неуважению властей, гоняются за новинками и сенсациями, довольствуясь поверхностными, фальшивыми заменителями переживаний. Тариоты присягнули идеалам долга, простоты и умеренности, уважения к общественному положению.
Приспосабливаясь к недружелюбной природе Глентлина, отступники с тринадцатого корабля обособились от остальных тариотов — их потомков мало-помалу стали называть «глинтами». У глинтов и тариотов развились карикатурные представления друг о друге. В Тэйри слово «глинт» связывалось с понятиями хамства, неотесанности, необузданности. С точки зрения глинта быть тариотом значило быть человеком двуличным, скрытным и утонченным до извращенности.
Многие глинты занялись плаванием по Пространному океану. Со временем моряки выработали концепцию океанского национализма. Другие — главным образом кланы, населявшие верховья рек в Маркативных горах — превратились в разбойников, разорявших склады и торговые посты Айзеделя, Свейнджа и даже Гви-стель-Амета в поисках утвари, инструментов, тканей и прочего добра. Тариоты не остались в долгу, напустив на Глентлин сайданийских наемников (так называемых «перруптеров»), но глинтов удалось усмирить лишь три столетия спустя, после чего Глентлин по существу стал тринадцатым округом Тэйри.
Без перемен не обошлось и в других областях Маска. Неискупимые, выжившие при крушении четырнадцатого корабля, заявили о себе в лице потомков — ваэлей из Уэлласа и различных племен Дохобея. Сайданийцев, вынужденных довольствоваться дикими просторами Верхнего и Нижнего Джанада, прозвали «джанами». Джаны упорствовали в приверженности не поддающимся уразумению древним обычаям. Вытесненные с лучших земель планеты, они не испытывали к победителям ни любопытства, ни озлобления. Таким же безразличием отличались и сайданийцы Ская.
Шли столетия, медлительно сменялись эпохи сонного благополучия и вялого недовольства. Догматические устои отказников смягчились; теперь Тэйри пестрела множеством региональных характеров и тщательно подчеркиваемых контрастов. Вопреки традиционным запретам иные поселки разрослись, причем крупнейшим городом оказался Визрод на берегу залива Тенистерле. Тем временем умножалось и сельское население — до тех пор, пока лишним людям не пришлось искать заработок в чужих краях. Поиски нередко оставались тщетными. Взрослевшие молодые люди, как горожане, так и селяне, не находили достаточного выхода своей энергии. Натолкнувшись на наружную стену, их воображение повернуло внутрь — «Закон о чуждых влияниях» начинал вызывать раздражение.
Как осенней дымкой, страна подернулась горьковато-приторным ощущением недомогания, людьми овладевали противоречивые влечения — наслаждение пасторальным покоем, ностальгия и еще живые догматические доктрины не вязались со всепроникающей умственной затхлостью и духовной клаустрофобией. Появились мечтатели, помышлявшие об эмиграции. Изредка небольшим группам смельчаков удавалось совершить этот трагически необратимый шаг — о них больше никто никогда не слышал.
Брожение умов вызывалось еще одним тревожным влиянием — ходили слухи о тайной организации «пансайданийских байнадаров», по-видимому посвятивших себя идее изгнания тариотов с Маска. Байнадары ставили в тупик ответственных должностных лиц, так как ни джаны, ни скайские сайданийцы не проявляли склонности к плетению интриг. Кто, в таком случае, подстрекал байнадаров? Кто формулировал их планы, поддерживал в них боевой дух? Подобные вопросы изрядно отягощали умы сотрудников тариотских разведывательных служб, но никакой осмысленной информации им добыть не удавалось.
Глава 1
Распространяясь на запад, Маркативные горы, отделяющие Тэйри от Джанада, выступают в Пространный океан почти бесплодным Глентлинским полуостровом, дающим пропитание немногочисленному населению, с учетом скудости ресурсов не менее плотному, однако, чем тариотское.
На северо-западной оконечности Глентлина, где нагорье Ледоколов, сужаясь, переходит в мыс Стрещения, находятся поместья клана Дроудов, принадлежавшие Бейруту, патриарху по праву первородства, то есть дроуду клана Дроудов. Согласно действовавшим в Тэйри неумолимым законам о распоряжении имуществом, рано или поздно владения Бейрута должен был унаследовать его старший сын Трюэ. Младшему же сыну, Джубалу, будущее не внушало оптимизма.
Тем не менее, наделенный от природы крепким здоровьем и уверенностью в себе, Джубал приятно провел детские годы, оживленные еженедельными пирами Бейрута, развлекавшего родню из клана Дроудов и праздновавшего сладостную мимолетность бытия. Застолье нередко принимало буйный характер, веселье гостей граничило с дерзостью. Однажды кто-то из шутников зашел в проказах слишком далеко. Бейрут осушил бутыль вина и упал на пол в судорогах. Брат его Вайдро немедленно влил Бейруту в глотку смесь растительного масла с сахаром и принялся энергично разминать ему живот. Отравленного вырвало — к несчастью на бесценный джанский ковер[2], с тех пор красовавшийся темно-желтым пятном.
Вайдро попробовал кончиком языка каплю вина из бутыли Бейрута и тут же выплюнул. Он не высказал никаких замечаний — в них не было нужды.
Несколько недель Бейрут страдал желудочными коликами, а бледность его прошла только через год. Все сходились в том, что шутка с ядом переходила границы любого разумного определения юмора. Кто позволил себе столь безответственную выходку?
Среди пировавших в тот день была ближайшая родня Бейрута — его супруга Войра, Трюэ с молодой женой Зонной и дочерьми Мерлией и Теоделью, а также Джубал. Кроме них присутствовали Вайдро, Кадмус офф-Дроуд (незаконнорожденный сын Бейрута от девушки-тариотки из клана Каргов, проводившей Яр[3] на мысу Стрещения) и четверо горцев-Дроудов, в их числе некий Раке, известный бесшабашностью и непристойным нравом. Раке наотрез отрицал свою причастность к возмутительной проделке, но его протесты сочувствия не вызывали. Впоследствии Раке вернулся к цитадели Дроудов лишь однажды, чтобы участвовать в событиях еще более судьбоносных.
С тех пор Бейрут пировал редко, да и веселья прежнего уже не было. Предводитель Дроудов стал чахнуть и лысеть. Через три года после отравления он умер. На похороны явился Кадмус офф-Дроуд в компании визродского горожанина лукавой наружности, по имени Зохрей Карг, назвавшегося генеалогом и арбитром по спорным делам о наследствах. Тело Бейрута еще не возложили на погребальный костер, когда Кадмус выступил вперед и объявил себя дроудом клана Дроудов по праву первородства. Взобравшись на помост для сожжения усопшего, чтобы его все видели и слышали, Зохрей Карг поддержал притязание Кадмуса, ссылаясь на несколько прецедентов. Трюэ и Джубал застыли, онемев от такой наглости, но Вайдро, сохранивший невозмутимое спокойствие, подал знак кое-кому из родичей. Кадмуса и Зохрея схватили и вытолкали, причем Кадмус упирался, грозя кулаком и выкрикивая проклятия. Так же, как пресловутый Раке Дроуд, Кадмус впоследствии вернулся в цитадель Дроудов лишь однажды.