– Значит, так, – произнес Сергей Владимирович, когда все расселись и затихли. – Наверное, из вас, умников, многие в курсе, что на Западе существуют такие подразделения в полиции или в их местных аналогах ФСБ, которые занимаются профайлингом. Это составление профиля или, по-русски, психологического портрета преступника. У нас это пока не ввели. Но к счастью, с нашим Управлением сотрудничают, причем исключительно на добровольных началах, консультанты. Для особо скептически настроенных сотрудников напоминаю, что помощь поступает от наших консультантов не только интеллектуальная, но и весьма практическая. Вот пример! Олег, – начальник окинул взглядом зал, будто искал кого-то взглядом.
Шериф поднялся со своего места. Он скромно сидел у стены, малозаметный для окружающих. Оксана и Анжела весело переглянулись. Это было особенное умение их приятеля превращаться в невидимку. Зато, когда Шериф вот так появлялся перед людьми, выглядело это эффектно. Некоторые сотрудники даже вздрогнули от неожиданности.
– Да, вот и Олег, – начальник отдела отнесся ко всему спокойно. – Именно он помогал в сборе улик по делу так называемого Ангела смерти и сегодня даже пытался задержать преступника. Замечу, вместо тех, кто обязан был это делать. То есть просто выполнял работу за полицейских. Спасибо вам за помощь и сведения.
Сергей Владимирович пожал Шерифу руку.
– Далее, – продолжил начальник. – Я позвал сюда и других экспертов. Анна, приятно вас видеть, – он благожелательно кивнул девушке, сидящей рядом с Костиком. – Она наш стажер. Теперь Оксана. Психолог и… кажется, это правильно парапсихологией называется? О заслугах этого специалиста можно даже не говорить, все очевидно.
Начальник многозначительно указал на улику в пакете, все еще лежащую на видном месте.
– И последний член команды, – Сергей Владимирович повернулся к Анжеле. – Психотерапевт, которая и составила профиль нашего преступника. Анжела. И сейчас мы все здесь именно ради очередной консультации. Костик жив, нападение сорвалось. Мы все этому рады, но убийца сбежал. Лично я хочу знать: каковы будут его дальнейшие действия? А если он через час снова вернется за Константином?
Похоже, сотрудники отдела, в отличие от шефа, о такой возможности даже не подумали. И после слов Сергея Владимировича по залу пронеслась волна беспокойства и тревоги.
– Вот потому я и начальник, – не без ехидства заметил шеф. – Так что я передаю слово Анжеле.
– Подождите, – вдруг прервал его Костик. – Я очень извиняюсь, но прежде у меня вопрос. Я очень рад, что жив и отделался, по сути, лишь легким испугом, но что это было?! Монетка эта…
Анжела кивнула Оксане, как бы передавая ей право слова.
– Костя, – начала девушка. – Вообще я помню, что уже объясняла тебе, как это действует. Амулет не является прямой физической защитой.
– Знаю, – кивнул Костик. – Но все не так! Ты мне уже объясняла, что всякие обереги-амулеты действуют на мозги своих хозяев. Типа, человек сам о своей безопасности больше задумывается, становится осторожнее, и если случится что-то непредвиденное, может выставить этот амулет, будто защиту. Да я сам это видел! Тогда, с Марком, когда ты ему сделала браслет, и он непроизвольно им будто закрывался! Но у меня-то все иначе! Я вообще почти без сознания был. Я сам о своей безопасности тогда не думал, а монетка сработала.
– Ты эту монетку весь день крутил в руках, – возразил ему Марк. – И вообще на себя посмотри. Ты никогда цацки не носил, а сегодня этот амулет поверх водолазки нацепил.
– Марк прав, – поддержала жениха Оксана. – Возможно, прямо в момент опасности ты не думал о силе монетки. Но ты позаботился о себе заранее. И еще есть во всем этом такой исторически-психологический момент. Помнишь, возможно, я говорила, что во время войн часты были случаи, когда вот так же нательные кресты спасали своим хозяевам жизнь.
– Да не только, – вдруг поддержал ее Вадик. – В армейке такие жетоны дают с личными данными. Их часто на шее носят, как те же амулеты. Пока я служил, много таких историй наслушался, как пули в жетоны попадали, а человек оставался жив.
– Все верно, – чуть улыбнулась ему девушка. – А почему это так, никто не задумывается. Амулеты и обереги придумали наши далекие предки, прежде всего, как защиту от зла. Тогда любая беда представлялась в виде духов или демонов. И люди носили амулеты не просто так, а на тех местах, где они могли принести максимальную пользу. Браслеты защищали руки, кулоны, ожерелья и прочие подвески – шею и грудь. Преступник собирался ударить Костика в сердце, а амулет…
– Висел у него на длинном шнурке как раз на этом уровне, – закончил за нее еще один оперативник. – Так это… Если ваш амулет сработал, а угроза еще есть, может, Косте еще один амулет сделать?
– Вы еще предложите массово закупить у Оксаны обереги на все Управление! – усмехнулся начальник.
– Обереги создаются для определенной, конкретной цели, – продолжила объяснять девушка. – И дважды это не сработает. Как нельзя закупать подобные защитные амулеты для всех сотрудников правоохранительных органов. Это создаст противоположный эффект. Человек должен верить, что вещь ему поможет. Один раз. Скажем так, на правах чуда. А если он начнет постоянно полагаться на оберег, закончится это тем, что он вообще перестанет самостоятельно заботиться о своей безопасности.
– А что до Костика, – резонно заметил Марк, – мы пока не знаем, нужна ли ему будет еще какая-то защита. Помнится, как раз в этом и состоял вопрос. Да, Анжела?
Приятельница кивнула ему, чуть иронично улыбаясь; она прекрасно понимала, что сейчас полицейский просто отвлек всеобщее внимание от его невесты. Ведь Оксана на самом деле чувствовала себя неуютно на этой импровизированной пресс-конференции, девушка не любила большого внимания к своей персоне, как и публичных вступлений, да еще и на подобные темы.
– Прежде чем решить, угрожает ли еще преступник Косте, – спокойно начала Анжела, оглядывая свою аудиторию, – давайте еще раз рассмотрим факты и их значение. С нашим общим другом у убийцы сразу все пошло не так. Костя первый из намеченных преступником жертв, кто вдруг ответил на сообщение. И уже в первый раз этот Андрей вступил в диалог. Значит, нарушил схему. Уже тогда было понятно, что мы не имеем дело с фанатиком или шизофреником, подчиняющимся голосам или выполняющим миссию. Второй раз Костик просто вывел убийцу из равновесия. Более того, разозлил его настолько, что убийца вообще изменил весь свой план действий. Это говорит о том, что Костя стал для Андрея противником. Настоящим. Его личной мишенью. Убийца получил личный интерес и эмоциональную связь с жертвой. Извини, Костя, что применяю это слово к тебе.
– Переживу, – добродушно отшутился Костик. – Я же и добивался этого срыва. Только не рассчитал, что он пойдет за мной даже сюда. Хотя сейчас, анализируя ситуацию, думаю, это было ожидаемо. Капризный мальчик, он всегда получал, что хотел. Да еще и практически полностью лишенный понятия обычной морали. Он, наверное, даже и не подумал о возможных последствиях. Вообще не думал. Обиделся и пошел бить совочком по голове.
– Если бы совочком, да по твоей самой ненужной части тела, – язвительно заметил ему Сергей Владимирович. – А то в сердце и заточкой.
– Извините меня, пожалуйста, – робко вмешалась Анна, подняв руку, как школьница на уроке. – Можно вопрос? Мне с самого начала хочется это понять… Ведь преступник… Он же начал убивать, чтобы отомстить за несправедливость, как он считает. Ну, за смерть жены. Но ведь он раньше обвинял в этом вполне конкретных людей. А сейчас вдруг убивает совершенно ему незнакомых. В чем смысл? Разве он не должен был найти тех же пятерых человек и наказать именно их?
– Это не совсем ему подходит, – ответил ей Марк. – Понимаешь, для него это слишком сложно. Искать, как-то готовиться… Он слишком непоседлив и спонтанен. А если окажется, что кто-то из тех людей уже умер? Это же надо что-то менять, решать. Это не в его характере.
– К тому же, – Оксана как-то неприятно улыбнулась, – давай будем честными, Аня. Он и тех-то пятерых не то чтобы очень хорошо знал. Иск написать можно и без личного знакомства. Ему и те люди были незнакомы. Так какая разница?
Это прозвучало довольно цинично, и люди в зале немного опешили.
– Верно все это, – решила спасти ситуацию Анжела. – И Марк, и Оксана правы. Вообще вопрос был очень даже хороший и своевременный. Он нам поможет при дальнейшем рассмотрении. А сейчас давайте представим такую ситуацию. Есть капризный мальчик лет пяти-шести. Он хочет новую игрушку, но мама ему отказывает. Что сделает мальчик? Он накажет маму за это. Актом непослушания. Например, придет домой и сломает все свои игрушки. По принципу, они все старые, теперь еще и сломанные, мама обязана будет купить новую. В обычной семье ребенка наказали бы. Но в этом случае мама, скорее всего, на самом деле купит новую игрушку. Так ребенок привыкает, что наказание мамы ведет к получению желаемого. Позже, вырастая, он проецирует эту ситуацию на жизнь в целом. Я хочу – дайте, а то хуже будет.
– Этот повзрослевший мальчик и есть Андрей? – спросил Михаил, еще один сотрудник отдела.
– В целом, да, – подтвердила Анжела. – Но давайте рассмотрим еще один сценарий. Он сломал свои игрушки. Мама повела его в магазин. А там желаемые новые игрушки закончились. Мама вроде бы и не виновата, но кто-то же должен быть крайним? И им станет, например, продавец. Причем ребенок не запомнит лица этого человека. Ему это неинтересно. Ему достаточно того, что виноват некто в униформе.
– Вот это точно наша ситуация! – подтвердил Костик. – Потому ему не важно, кто были те люди, которых он посчитал настоящими виновниками. Они – некто в униформе! А значит, это любой человек в том же наряде, если выражаться образно.
– И на сегодня вся сцена выглядит так, – снова подхватила психотерапевт. – Мальчик Андрей захотел новую игрушку. Марину. Мама была против «неподходящей» жены. Потому он захотел игрушку еще сильнее. И конечно, ее получил. А тут еще и выяснилось, что игрушек может стать две. Марина забеременела. Но… игрушка повела себя как-то неправильно и сломалась. Акт неповиновения – иски в суд на тех, кто якобы виноват. Мать-то винить трудно, вторую игрушку она сама хотела. Да и мальчик несколько повзрослел, чтобы образ щедрой матери расширить до щедрости мира в целом. Акт неповиновения не возымел действия. Довольно часто маленькие капризные дети в таких случаях, особенно если у ребенка есть психологические отклонения или патологии, оставляют себе сломанные игрушки. Именно для того, чтобы те напоминали о нанесенной обиде. О несправедливости. Такой… антифетиш. То же самое делает и Андрей. Он оставляет Марину. При этом он с ней не общается, просто держит ее в клинике. Она – символ. Но приходит время, и символ тоже ломается. И снова акт неповиновения. Убийства.