Ответом был очередной вскрик Эллины, согнувшейся от удара.
Челюсти соэра сжались:
- Не смей её трогать, мразь!
Хаатер рассмеялся:
- Давайте, давайте, господин Брагоньер, защищайте любимую.
Рукоять меча тут же оказалась в руках Брагоньера.
- Ну же, трус! Или ты только и можешь, что убивать женщин?
- Это вызов? - продолжал потешаться Хаатер.
- Тебе письменный послать? - бесноваться соэр. - Не имею возможности. И я сказал: отпусти её!
Убийца расхохотался, толкнув Эллину. Та, не удержавшись на ногах, упала.
- Как потешно! Вот уж не думал, что сумею сорвать маску с Главного следователя. Браво, господин Брагоньер! - Хаатер захлопал в ладоши. - А теперь серьёзно: в живых я вашу зазнобу оставлю только при соблюдении моих условий. Попытаетесь меня убить - убьёте её.
Соэр проигнорировал его реплику и решительно шагнул вперёд. Меч Хаатера тут же завис над шеей Эллины.
Минуту они простояли так, не меняя позы, а потом Брагоньер, скривившись, положил меч на землю и отошёл в сторону.
- Чудесно! Только я просил кинуть его мне.
Соэр покачал головой:
- Сам поднимешь и заберёшь. Дальше!
- А дальше - ваш инквизиторский перстень.
Брагоньер кивнул, насупившись, наблюдая за тем, как Хаатер направляется к нему, чтобы получить искомое. Дождавшись, когда преступник удалиться на безопасное расстояние от Эллины, соэр выхватил из-за пояса кинжал и метнул в Хаатера. Легко раненный убийца ответил двумя бросками. Один достиг цели.
Эллина завизжала, завопила:
- Не надо из-за меня, господин Брагоньер, прошу вас!
Но было поздно: мужчины сцепились. Один мешал другому дотянуться до меча, который в пылу борьбы оказался откинутым в кусты.
Перекатившись, Брагоньер ушёл от удара кинжалом и, выбив его из рук Хаатера, кувырнулся, пытаясь подобрать оружие. Правое плечо оказалось чуть ниже левого, тело будто лизнуло землю. Коснувшись твёрдой опоры, вес тела тут же переместился с руки на ноги, а ладонь скользнула по траве. Хаатер ударил ногой, помешав сжать рукоять, и повалил соэра. Брагоньер ответил ударом локтем и тут же заставил противника выругаться от боли в лодыжке: не только Матео Хаатера учили приёмам рукопашного боя.
Озверев от боли, убийца потянулся к горлу соэра, решив взять ловкостью и молодостью. Брагоньер успел пропустить руки под захват противника и, поворачиваясь слева направо, подложил тыльную часть кисти правой руки под кисть левой руки Хаатера и потянул её на себя вниз, освободившись от хватки. Теперь пришла очередь убийцы хрипеть, пытаясь отстоять свою жизнь.
Брагоньер чувствовал: ещё чуть-чуть, и Хаатер задохнётся. Сосредоточенный на горле противника и пресечении его ударов ногами, он не заметил, как рука Хаатера нащупала камень. Собрав все оставшиеся силы, убийца ударил им по голове соэра. Убедившись, что Брагоньер без сознания, преступник отдышался и забрал перстень инквизитора.
Хаатер обернулся к скулившей на земле Эллине:
- Не предполагал, будто он так сглупит. Из-за тебя. Ради такой любви даже добивать не стану. Как и обещал, похороню рядышком. В одной могиле только супругов хоронят, так что блудить даже после смерти не дам.
Когда Хаатер, ругаясь, поднял Эллину и уложил в гроб, гоэта поняла, он не шутил. Она отчаянно заголосила, задёрнулась, но бесполезно - крышка захлопнулась. Стук молотка возвестил о том, что буквально через пару минут её похоронят заживо.
Перевязав рану, поминая недобрыми словами Брагоньера, Хаатер столкнул гроб в могилу и закопал. Затем, не церемонясь, скинул в соседнюю яму соэра и закидал землёй. Сверху набросал мелких камушков и комья глины, поднятые со дна ямы деревенскими копателями.
Не обращая внимания на сдавленные стоны из-под земли, Хаатер вернулся к лошади и достал из дорожной сумки книгу. Полистал и, заложив, потянулся за накопителем гоэты.
- Счастливой загробной жизни! - усмехнулся Хаатер и скрылся из виду.
Кладбище на миг озарила вспышка света, сопровождавшаяся хлопком. Потом всё стихло.
Быстро поняв, что её никто не слышит, Эллина замолчала и задумалась, насколько хватит воздуха в гробу. И сколько она уже сожгла.
Гоэта с трудом выровняла дыхание, заставив себя делать глубокие вдохи и медленные выдохи. Это не только продлевало жизнь, но и унимало истерику.
Если бы Эллину не связали, она бы попыталась выбраться. Но, увы, в нынешнем положении оставалось отдаться на милость богов.
Сердце бешено колотилось, перед глазами пронеслись все тридцать пять лет существования. Серо, уныло, обыденно - не за что зацепиться, но так хочется вновь окунуться в эту повседневность!
Гоэта мысленно попрощалась со всеми друзьями и знакомыми. Пошевелилась, попытавшись сесть и выбить крышку, но мышцы затекли, а побои не прошли бесследно. Острая боль заставила сжаться калачиком и тоненько завыть.
Эллина терпеливо ждала смерть. Воздуха становилось всё меньше, дышать - всё больнее. Близился конец.
Хаатер не рассчитал удара: Брагоньер очнулся до того, как умер.
Затылок ныл, будто его разрывала мигрень. Лёгким не хватало воздуха.
Земля забилась в рот, нос, уши. Собственно, первым непроизвольным действием в сознании и стала попытка организма от неё избавиться. Разумеется, рот тут же наполнился суглинком.
Открыв глаза, соэр сообразил, что произошло. Он задержал дыхание, унимая рвотные порывы, и, не медля, попытался сесть. Рыхлая земля поддалась, частично осыпалась, образовав лакуну для воздуха.
Соэр прокашлялся, сделал несколько жадных вздохов и начал разгребать руками кладбищенскую почву. Она осыпалась, сводя на нет все усилия.
Накатило удушье, а вместе с ним и судороги. Понимая, что дорога каждая секунда, соэр вновь задержал дыхание и кое-как, с трудом, отвоевал вокруг себя немного свободного пространства.
Брагоньер скрестил руки на груди и, ухватив ладонями плечи, стянул сюртук. Теперь нужно было исхитриться завязать его узлом над головой.
Запас воздуха в лёгких практически исчерпался, у соэра была всего одна попытка. Повисший мешком сюртук защищал от асфиксии и дарил возможность раз за разом делать вздох, не опасаясь, что он станет последним.
Когда, наконец, могила отпустила жертву, пройдясь холодком ночи по затылку, Брагоньер сорвал с головы сюртук и рывком выбрался из смертельной ловушки. Жадно, тяжело дыша, огляделся, перетягивая более-менее чистым куском рубашки раненное плечо, и заметил вторую свежую могилу... Сомнений в том, кто там похоронен, не возникало.
- Ты сдохнешь на дыбе, Матео Хаатер, я сам тебя вздёрну, - в ярости прокричал соэр, ища глазами хоть что-то, что помогло бы разрушить земляную преграду. Ему ещё повезло: Эллину не закопали на положенные шесть футов. Пять футов могилы и один - могильного холма.
Позабыв об усталости и боли, он принялся откапывать Эллину. Сначала лопатой, затем руками. Пот градом стекал со лба, разъедал раны, но Брагоньер ни разу смахнул его, моля богов успеть.
Лишь бы она ещё была жива, лишь бы дышала!
Наконец показались доски гроба.
Сдирая и царапая кожу, соэр рванул крышку на себя. Она не поддалась. Тогда он изо всех сил ударил по ней кулаком. Доски треснули.
Побледневшая Эллина скрючилась в неестественной позе. Связанные конечности посинели. Глаза были широко раскрыты, в них застыл ужас.
- Сейчас, подожди минутку! Теперь хотя бы дышишь... Надеюсь, что дышишь, - пробормотал соэр.
Подтянувшись, он выбрался из разрытой могилы. Мельком глянул на руки - все в кровоподтёках и занозах.
Отыскав свой кинжал среди кладбищенской травы, Брагоньер спрыгнул обратно к Эллине и осторожно перерезал верёвки. Помассировал посиневшие конечности гоэты, поднял её и положил на край могилы.
Соэра душил страх: кожа у Эллины была такая холодная, и он не видел, не чувствовал дыхания.
Оттащив гоэту подальше от зияющей ямы, Брагоньер разорвал на ней рубашку, не раздумывая, освободил грудь от корсажа. Приложил ухо к коже, пытаясь уловить отголоски дыхания.
Убедившись, что позвоночник и ребра целы, соэр опустился перед Эллиной на колени и вдохнул воздух в её лёгкие. Два вдоха - проверка пульса - массаж сердца. Две дюжины быстрых толчков прямых, т-образно положенных на грудь гоэты рук - и снова дыхание.
После третьего цикла череды действий Эллина дёрнулась. Появился слабый пульс.
Соэр замер, не сводя взгляда с лица гоэты. Ему показалось - или дрогнули ресницы? Так и есть - она закрыла глаза.
Теперь Эллине нужен был врач: следы побоев Хаатера синими и багряными пятнами расцветили тело.
Брагоньер поднялся на ноги, припоминая, далеко ли ближайший город или деревня. В полутора милях отсюда. Ничего, он дойдёт. Не имеет права не дойти.
Укрыв Эллину сюртуком, соэр взял Эллину на руки и, бережно прижимая к себе, понёс прочь от залитого магическим светом кладбища. На собственное, заставлявшее кривиться плечо не обращал внимания - сущая мелочь по сравнению с жизнью гоэты.
Эллина очнулась в светлой, залитой солнцем комнате. Приглядевшись, поняла, это больничная палата. Только в Сатии лазарета нет. Вернее, есть, даже два, но для заключённых и для третьего сословия. Представителей второго и первого лечили на дому. Сомнения разрешило открытое окно, в которое было видно часть каменных учебных корпусов. Университет.
Но каких баснословных денег стоили её перемещение и магический уход, да и за какие такие заслуги?
Гоэта с удовольствием вздохнула, пытаясь избавиться от кошмара гроба. Наверное, он ещё долго будет сниться...
Рёбра фиксировала тугая повязка, живот тоже обмотан. Губа чуть саднила, но это ничего - главное, Эллина могла дышать, её больше никто не бил, а тьма не сгущалась над головой оскалом смерти.
Мысли непроизвольно возвращались к той страшной ночи.
Гоэта тревожилась, где теперь Хаатер, не ворвётся ли в палату, чтобы добить жертву. И что стало с Брагоньером?
Открылась дверь, и в палату вошёл мэтр Олиох. Главный целитель магического мира Тордехеша приветливо улыбнулся пациентке и пощупал её пульс.