— Странно… — сказал Флакк. — На Китеже озерники собирались травить кабинет-министра геногазом. У нас плебеи травят какой-то мерзостью наших детей. Как похоже…
— Закон парности случаев, — отозвался склонный к мистике Сулла.
— Видимо, повсюду внешнее благополучие было только видимостью, — выдвинул свою версию Корвин. — Случайно лишь совпадение методов. Если Лаций этого не осознает, нам действительно конец.
Через десять минут, когда центурия вигилов прибыла, чтобы усилить охрану, патриции покинули просторный кабинет консула.
— Он точно не сбежит? — спросил Сулла.
Внезапно Флакк схватил Суллу за грудки и рванул к себе.
— Противоядие!
— Что? — тот не понял или изобразил, что не понял вопроса.
— Противоядие от вашего треклятого эликсира! Оно должно быть!
— Увы, его нет. Во всяком случае, до моего зачатия отец его не изобрел… И отпусти меня. Ткань вот-вот порвется.
— Погоди, Флакк! — остановил трибуна Корвин. — Сулла сказал — до его зачатия… Твой отец вел после этого свои работы?
— Не знаю… возможно… Как я могу это помнить?
Корвин спешно вытащил из капсулы трубочку памяти, приложил зажигалку и затянулся… Марк гораздо моложе Суллы, и его отец мог помнить… дело не его… но слишком громкое… слишком… Сейчас… вот…
— Судя по всему, твой отец еще полгода трудился над своим эликсиром. Ты ничего об этом не знаешь… Но если Флавий продолжал делать записи, то их копии должны сохраниться у его сына. К тому же Флавий отправился в изгнание спустя два года. К тому же настоящий создатель эликсира — он.
— Возможно, противоядие существует, — согласился Сулла. — Я как-то не подумал об этом. Могу просмотреть последние записи из лаборатории… Ха, это даже забавно! Патриций воспользуется искусственной памятью плебея для спасения патрицианской памяти! Кстати, слышали последний анекдот? Встречаются два плебея. Один говорит: «Здравствуй, Марк…» Второй отвечает: — «Здравствуй Марк…» — «Я не Марк, а Гай», — возражает ему первый. — «Неважно, — отвечает второй, — теперь, когда все лишились памяти, это неважно. Да, кстати, я на самом деле Тит».
— Хороший анекдот, — хмыкнул Корвин. — Его рассказывал еще мой дед во время плебейских беспорядков.
У ворот консульской усадьбы их поджидал флайер вигилов. Машина висела в воздухе, под днищем тлели фиолетовые струи нагнетателей. Префект Главк в нетерпении расхаживал взад и вперед подле машины.
— Полагаю, совершенный муж, кое-что удалось нащупать? — поинтересовался Корвин.
Услышав обращение к своей особе по всей форме, Главк прямо-таки расцвел.
— Именно так, совершенный муж, — отвечал он, не скрывая самодовольства.
— Что именно?
— Я проверил камеры слежения на соседних усадьбах, но это ничего не дало. Опросил соседей — опять безрезультатно. Тогда я задействовал наши камеры слежения на дорогах, сделав запрос на маленького Луция и на его няньку. И что же? Сразу несколько камер зафиксировали девчонку на дороге, ведущей в Верону. Она летела на одноместном скутере. Без всякой охраны. Малыша с ней не было. Но это была она — совершенно точно.
— Возможно, ее отпустили… — предположил Корвин.
— Как бы не так! — Главк приосанился. — Я проследил ее полет до места назначения. Она прибыла в усадьбу, подаренную несколько месяцев назад сыну консула Домиция его отцом…
— Где сам хозяин?
— Исчез тридцать часов назад. К сожалению. — Главк помолчал, проверяя эффект от сказанного. — Судя по всему, вас это не удивляет. Итак, продолжаю… Я выяснил, что туда же прибыл двухместный скутер, и на нем привезли грузовой кокон. А первый раз этот скутер камеры засекли недалеко от усадьбы Флакка.
— Мой сын там! — воскликнул военный трибун. — Немедленно вызываю своих легионеров для штурма усадьбы.
— Хорошо, — согласился Корвин. — Но не забудем обеспечить побег твоего брата.
— Мы их нашли. К чему терять время на сомнительный план? Освободим заложников, и тогда…
— Возможно, в усадьбе держат далеко не всех. Дернуть за другую ниточку никогда не помешает. Да, кстати, Главк! Найдите надежных людей для охраны Суллы. И пусть толковый вигил отправится в дом Флавия и хорошенько там все обыщет.
— Вы хотите подключить этого человека к следствию? — Главк окинул Суллу подозрительным взглядом.
— Уже подключил. Его помощь неоценима, поверьте.
— О да, это любимое выражение патрициев — «поверьте»! — воскликнул саркастически Главк. — И нам, плебеям, все время приходится верить на слово патрициям.
— Неужели мы вас обманываем? — изумился Сулла. Он был сама невинность.
— Как раз это мы и не можем проверить! — воскликнул в отчаянии Главк.
Марк еще раз обошел комнаты усадьбы. Все разворошено, перевернуто. И никаких следов. Ни самих членов секты, ни похищенных детей, ни оружия, ни инфокапсул… Ничего, что могло бы навести на след и указать, где искать малышей или как обезвредить похитителей. Богатый дом, обиталище молодого бездельника. Неужели сына консула купили на сладкозвучное слово «равенство»? Не похоже, что молодой Домиций мечтал именно об этом. Одежда, головидео, изысканные блюда в холодильнике — все говорило об обратном. Этот парень явно хотел получить все по максимуму.
Марк плюхнулся на широкий диван с бархатной обивкой. Вигилы обивку вспороли, просканировали внутренности. Могли бы и не стараться. В диванах не устраивают тайников. Особенно молодые люди без определенных занятий.
— Встреча заговорщиков в усадьбе — дешевый обман, — сказал Секст Главк, останавливаясь перед Марком. — Грузовой кокон оказался набит белковыми пакетами. А девица сменила личину и исчезла. Нас обманули.
— Здесь все не так просто… Не думаю, что консул или его сын были членами секты. Скорее всего, сынишка консула ввязался в аферу ради денег. Взгляните на этот телеголограф. Это же последняя модель, три тысячи кредитов. А видеокартина… порнушка… но стоит немало. «Очистители» нам «сдали» Домиция, направляя следствие по ложному следу.
Главк поднял с полу осколок разбитой вазы, повертел в руках:
— Теперь префектуре придется заплатить владельцам дома уйму денег.
— Думаю, консул Домиций откажется от компенсаций. Как и его сын… — Марк посмотрел на часы. Домосед, безвылазно живущий на одной планете, для удобства вшивает себе биологический счетчик времени. Но тот, кто на Звездном экспрессе скачет с планеты на планету, пользуется автономными часами. — К сожалению, мы потеряли три часа… Три часа, за которые могло произойти непоправимое…
Если сказать честно, он уже не надеялся вырвать из рук похитителей мальчишку с неповрежденной памятью.
— Какие будут указания? — спросил Главк.
— Все те же… проверьте камеры слежения, возможно, вновь обнаружите след. — Марк не верил, что это удастся. — Кстати, установили личность убитого в ресторане?
— Без труда. Типичный излишек. Вырос в приюте, потом работал на Петре. Вернулся два года назад. Работал там и здесь, потом стал невидимкой.
— У вас сколько братьев и сестер, Главк?
— Трое. Две сестры и брат.
— Близнецы?
— Конечно. Но излишков у нас в семье не было.
— Вы уверены? Ведь вы можете и не знать об этом.
Главк нахмурился…
— Орк… А я был уверен…
— Ладно, Главк, оставим этот разговор. Займитесь пока дорогами.
— У меня у самого трое детей. Но я никого не отдал в приемыши.
— Главк, я ни в чем вас не обвиняю. Займитесь дорогами, — перебил его Корвин.
Марку сейчас меньше всего хотелось заниматься этическими проблемами семьи Главков. Матери в плебейских семьях не обязаны, в отличие от патрицианок, сами вынашивать своих детей. Для удобства в семье плебеев дети обычно появляются одновременно: несколько яйцеклеток оплодотворяются и помещаются в искусственные матки. Двое, трое, четверо… сколько запланировано детей в семье — столько и будет близнецов. Когда-то римляне полагали, что близнецы — это особая милость богов. Но теперь ничего сверхъестественного не было в том, что в лацийской семье одновременно появлялось пять или больше малышей. В первые годы жизни малыш требует постоянного внимания. Зачем раз за разом проходить через бессонные ночи, плач, испачканные подгузники, когда можно прожить это всего за один год? Но многие плебейские мамаши переоценивали свои возможности. Двое или трое близняшек — трудно. Но пятеро… или шестеро… Промучившись пару недель, заплаканные мамочки несли «лишних» деток в приемные семьи. Их брали неспособные иметь детей, или сердобольные, или даже патриции… Кому как повезет. Некоторым не везло совсем, и они росли в приютах. Таких несчастных подкидышей презрительно именовали излишками. Убитый в ресторане был из их числа.
Интересно, почему этот парень, хлебнувший немало бед в своей жизни, возненавидел патрициев, а не плебеев? Ведь именно плебеи причинили ему столько зла. Патриции к его судьбе не имели никакого отношения.
— Нужно установить подлинное имя убитого, — сказал Марк.
— Полагаете, это может привести нас в секту? — в голосе Главка звучало явное сомнение.
— Зацепку может дать все что угодно. Любая мелочь. Ничем не надо пренебрегать. Кстати, каково фальшивое имя погибшего?
— Леонтий. Всем выходцам из его приюта дают имя Леонтий.
— Надо проверить его друзей — тех, с кем он рос, в основном одногодков, но не забудьте и тех, кто старше на год или два и кто младше. При хорошей программе поиска работы — на двадцать минут.
— У меня служит один Леонтий. Его тоже проверять? — спросил Главк.
— Всех… Кстати, это дурацкая практика!.. — покачал головой Корвин.
— Вы о чем, совершенный? — не понял вигил.
— Мерд! Глупо давать воспитанным в приюте одинаковые имена. Это как тавро. Узнаешь, что человека зовут Леонтий, и сразу думаешь: ага! Он приемыш, излишек…
— Лациец никогда не скрывает своего происхождения, какое бы оно ни было… И потом, это вопрос не ко мне.
— Почему не к вам? А?
Главк нахмурился:
— Не сейчас, — буркнул. — Времени мало.