— Так пусть узнает как можно позже… — будто нехотя уступил князь Андрей. — Когда его личность полностью восстановится. Никак не сейчас.
— Я увижу Сергея?
— Возможно… Если захотите. Надеюсь, вы погостите у меня подольше. Сейчас на Китеже замечательная пора. Осень только-только подкрадывается. По-летнему тепло, можно и купаться в Светлояре, и яблоки собирать. Повсюду золото листьев. Что говорить — «прощальная краса».
Марк передернулся. Не любил он осень. На Колеснице в эту пору рабы убирали на полях ле карро, и почему-то всегда было страшно холодно.
— Пожалуйте в дом, господа! — обратился к гостям князь Андрей. — Вам приготовлены комнаты во флигеле. — Хозяин первым направился к дверям.
Комнатки в доме были небольшие, но уютные. Спальня, туалетная комната, ванная. Из спальни стеклянные двери открывались в верхний парк. Обстановка выглядела почти аскетической. Ничего похожего на роскошь усадьбы Сергея не наблюдалось. Мебель, обитая белым в красную полоску шелком, массивные лакированные комоды из красной китежанской березы, тюлевые занавески на окнах, акварели в рамках на стенах. Все мило, просто, по-деревенски.
Друз проверил комнаты на наличие жучков, но ничего не нашел. Что и не удивительно. На Китеже для прослушивания используют не электронику, а местный грибок, способный передавать акустические сигналы. Практически каждый квадратный сантиметр помещения работает в этом случае как отличный микрофон. У этих микозных шпионов только один минус: любые строительные материалы они разрушают с поразительной скоростью. Так что если покои на Китеже отдают запахом свежего дерева и сверкают яркими красками, знай: твоими разговорами кто-то очень интересуется.
Комнаты во флигеле не отделывали уже несколько лет… Милые трещинки на светлой охре добродушно подмигивали жильцам: не бойтесь, здесь безопасно. На всякий случай Друз установил на дверях и окнах датчики движения. Откроет кто-нибудь незваный дверь, и датчик разразится пронзительным визгом: опыт Психеи не прошел для центуриона даром.
— Ну вот, теперь мы можем поговорить без помех! — воскликнул Друз, закончив несложную свою работу. — Что скажешь, Марк? — Он явно ожидал похвалы.
— Скажу, что ты болтун! Только твоего дядюшки нам здесь не хватало! Мы же договорились: никому ни слова, пока не найдем твоего отца!
— Но это же его родной брат! — с обезоруживающей непосредственностью возразил центурион. — Как я мог что-то скрыть от дяди?! Мы столько лет считали отца погибшим, и вдруг оказалось, что он жив!
— Что ты так шумишь, Марк? — вмешалась в разговор Лери. — По мне, просто отлично, что дядюшка Друза на Китеже послом. Он устроит нам поездку в Блистбург и аудиенцию у Великого князя. Говорят, такой роскоши, как в великокняжеских палатах, нет даже во дворце императора Неронии.
— Он будет следить за тем, что мы делаем. — Довод получился не слишком убедительный. Но Корвин и сам не знал, чем ему так не нравится прибытие на Китеж нового посла. Не нравится — и все. Знакомый голос нашептывал: «Плохо»… А почему «плохо» — не объяснял. Марк все сильнее испытывал смутную тревогу.
— Не преувеличивай его влияние, — пожал плечами Друз.
— Ты нарушил договоренность, центурион! — вмешался в разговор Флакк. — Впредь… — последовала многозначительная пауза, и Друз невольно опустил голову. — Впредь никогда этого не делай!
Друзья еще не успели закончить разговор, как появился слуга — высокий, подтянутый, с зализанными на висках волосами старик во фраке и шелковых панталонах до колен. Белые чулки обтягивали худые икры. Едва он распахнул дверь, как включилась сирена. Друз кинулся ее отключать. При этом слуга и глазом не моргнул, стоял на вытяжку, ожидая, когда вой смолкнет.
«Затея с сиреной идиотская», — подумал Корвин, краснея.
— Дорогих гостей приглашают в малую столовую, — сообщил старик с поклоном.
Корвин ожидал увидеть князя Сергея за обедом вместе с отцом и сестрой. Но нет. Андрей Константинович, Ксения, даже Стас — все господа присутствовали. Сергея не было.
— Мой сын ест в детской, — объяснил хозяин, не дожидаясь вопроса. — Ему рано садиться за общий стол.
Общий стол, длинный, накрытый хрустящей крахмальной скатертью овал, занимал почти всю площадь скромной столовой. Ножки стульев касались стен, когда гость поднимался из-за стола. Андроидов в качестве прислуги не держали: блюда подавали две краснощекие девицы в вышитых кофтах и сарафанах. По дому они расхаживали босиком, то есть совершенно бесшумно. Служанки, не скрываясь, прислушивались к господскому разговору; прыскали, заслышав удачную шутку, да и сами порой отпускали меткие замечания. Хозяин подобное поведение одобрял и красоткам подмигивал. Впрочем, такое обращение ничуть не снижало дистанцию, что лежала между аристократами и прислугой.
— Я уже два года не выезжаю никуда из усадьбы, — признался Андрей Константинович. — Затворник. Отшельник. «В забытой сей глуши».
— Похоже на изгнание, — заметил Марк.
— Добровольное. Я был горячим сторонником союза с Лацием. Но «латынь из моды вышла ныне». Настаивать на прежнем смысла нет — можно лишь испортить то малое, чего удалось достичь и сберечь. А менять свои взгляды или хулить то, что прежде любил, — не в моих правилах. Так что лучше отойти в сторону и ждать. Предаться вольной праздности.
— Чего ждать? — не понял Друз. — Изменения орбиты? Или планетарного потепления?
— Насколько я знаю, — Корвин осторожно пытался нащупать приемлемую нить разговора, — аристократы Китежа предполагали заключить союз с нобилями Лация.
— Отдельные аристократы. И отдельные патриции. «Иных уж нет, а те далече»… Сторонников можно пересчитать по пальцам, — в голосе Андрея Константиновича отчетливо послышалась горечь.
Он пожертвовал собственным положением, карьерой сына и его жизнью — почти — ради осуществления плана, который с самого начала был обречен на неудачу.
— Я слышал, у вас на Лации все патриции наделены генетической памятью? — спросил Стас. — То есть помнят, что делали их папа с мамой и даже дедушка с бабушкой?
— Это правда, — подтвердил Корвин. — К примеру, мой отец бывал у вас в усадьбе двадцать лет назад. К слову, тут мало что изме…
— И что… все-все помните? Без исключения? — перебил Стас, глаза его восторженно заблестели.
— Разумеется.
Стас хихикнул, попытался удержаться, но расхохотался еще громче.
— Получается, вы, Марк, должны помнить, как ваша сестра появилась на свет, так, что ли? — выдавил он с трудом сквозь смех.
— Дорогой мой, ты ведешь себя неприлично! — строго заметил Андрей Константинович.
— Всего лишь хочу узнать правду… разве это неприлично, дядя?
«Если парень сейчас прицепится к Друзу, они подерутся за столом», — подумал Корвин. Ему и самому хотелось надеть фарфоровую супницу на голову Стасу. Но патриций должен уметь сдерживать свои желания.
— Андрей Константинович, — сказал он намеренно громко, чтобы заставить Стаса умолкнуть, — я бы хотел после обеда поговорить с вами об одном старом деле моего отца, оно так и осталось нераскрытым.
— Я в вашем распоряжении, мой юный друг.
Стас вновь захихикал и замотал в восторге головой.
Князь Андрей сделал вид, что не слышит нелепого смеха.
«Любой нормальный человек выставил бы Стаса за дверь через пять минут… А старик к нему снисходителен, — отметил про себя Марк. — Как к сыну… Вот именно, как к сыну. Стас ведь похож на князя Сергея. Если судить по голограммам и портретам. Только выглядит моложе. Но это можно списать на курс регенерации после ранения. Положим, выстрелы из парализатора не прошли бесследно и под маской дурачка прячется князь Сергей? Тогда понятна нежность старого князя. Хотя нет, нестыковка… Зачем выдавать одного князя за другого? Ложная гордость? Надежда, что состояние Сергея-Стаса изменится и он сможет, отбросив маску Иванушки-дурачка, вновь стать Иваном-царевичем? Игра масок… Карнавал…»
«Нет, нет, — запротестовал голос предков, — здесь идет другая игра… Опасная игра. Будь начеку. И скажи Друзу, чтобы не увечил этого парня».
Ну, наконец-то! Хоть один дельный совет удосужился дать. А то я заждался твоей подсказки!
После обеда князь Андрей привел Корвина к себе в кабинет. Квадратная комната, шкафы с книгами вдоль стен, тяжелые бархатные портьеры — за двадцать лет здесь мало что изменилось. Даже кресло для гостей было тем же самым — поменялась только обивка. Корвин уселся, с удовольствием погладил подлокотники, положил ногу на ногу… И тут обнаружил, что смотрит на расположившегося за столом князя Андрея под другим углом, нежели отец: префект Корвин был куда выше ростом.
«Так и останешься недомерком», — вспомнил юноша обидную фразу Стаса. Нахмурился.
— Как я успел заметить, поведение Стаса вас раздражает, — предварил хозяин усадьбы первую фразу гостя. — Мне и самому не хватает порой терпения. Но прошу вас… быть снисходительными. Бедный мальчик этого заслуживает…
— Я понимаю… — Корвин сделал значительную паузу.
— Ну и отлично… Отлично. Честно говоря, у меня возникла слабая надежда, что вы подружитесь с моим Стасом.
Корвин отметил местоимение «моим». Неужели отгадка до неприличия проста?
— На Китеже он почти все время проводит в одиночестве или со стариками. А ему необходима компания сверстников. Племянник готов завести дружбу с каждым. Если бы вы и ваши друзья его приняли!.. Я даже подумал: может быть, вам взять его с собой на Лаций? Перемена мест пойдет ему на пользу.
— Сомневаюсь. У него слишком несчастный нрав.
— Нет, подождите, не отказывайтесь сразу, у вас будет время его оценить. Ведь вы, несмотря на юную внешность, — мудрец, проникающий в самые глубины человеческой души. Вы способны помочь. Я вам очень признателен, Марк Валерий, что вы раскрыли это дело на Психее. Я и не надеялся, что мы когда-нибудь узнаем правду.
— Признательны? За что? Нерония в ярости, не верит ни Китежу, ни Лацию… И я бы на их месте не поверил. Дело Николы приобрело огласку. Вы получили одни неприятности, когда правда выплыла наружу.