— Вы думаете, он намекал на то, что может убить вас?
— Совершенно верно. Но ведь вы же не знаете, — продолжал мистер Питерс задумчиво, — ни его настоящего имени, ни адреса.
Он встал и надел шляпу.
— Да, я ненавижу его. Поймите меня правильно. Я давно живу в споре с принципами морали, и все-таки я не дикий зверь, как Димитриос. Я боюсь его, хотя и сделал всевозможные предосторожности. Как только я получу деньги, я сразу же исчезну. Мне бы очень хотелось, чтобы вы, когда я исчезну, выдали его полиции. Я бы на вашем месте непременно это сделал, а уж про Димитриоса и говорить нечего. Но, к сожалению, это невозможно.
— Почему?
— Димитриос, мне кажется, произвел на вас довольно сильное впечатление, — сказал мистер Питерс, как-то странно поглядев на Латимера. — Нет, это было бы слишком опасно. Пришлось бы сказать о миллионе — ведь Димитриос обязательно упомянул бы этот факт. Да, очень жаль. Ну что, уходим? Я оставлю деньги на столе, а чемодан пусть будет за чаевые.
Они молча спустились по лестнице. Когда мистер Питерс постучал в комнату дежурного, чтобы отдать ключ, человек в нарукавниках сразу же сунул ему регистрационный лист, но мистер Питерс, махнув рукой, сказал, что заполнит его, когда вернется.
— За вами никогда не было хвоста? — спросил он, когда они вышли на улицу.
— Никогда, насколько я себя помню.
— Значит, сейчас будет. Полагаю, Димитриос не очень-то надеется выследить, где мы живем, но все-таки нам надо поостеречься — в таких делах он собаку съел. — Он поглядел назад. — Так и есть. Не оглядывайтесь, мистер Латимер. Видите, стоит человек в сером плаще и черной шляпе.
То неприятное ощущение в желудке, которое полностью прошло, когда ушел Димитриос, появилось вновь.
— Что же теперь делать?
— Идти к метро, как и договорились.
— А что это даст?
— Сейчас увидите.
До метро Ледрю-Роллен было каких-нибудь сто метров. Латимер с трудом передвигал ноги — мышцы напряглись и стали как деревянные. Ему очень хотелось бежать.
— Не оглядывайтесь, — повторил мистер Питерс.
Они спускались теперь вниз по ступенькам.
— Держитесь ко мне поближе, поплотнее, — сказал мистер Питерс.
Он купил два билета второго класса, и они зашагали по туннелю, ведущему к поездам.
Туннель был очень длинный. Когда Латимер проходил через турникет, его будто кто толкнул, и он оглянулся — за ними метрах в десяти шел невзрачный молодой человек в сером плаще. Вдруг туннель разделился на два: налево была надпись «Шарантон», направо — «Балар». Мистер Питерс остановился.
— Самое время здесь оторваться, — сказал он и, скосив глаза, посмотрел назад. — Так и есть, он тоже выжидает. Говорите, пожалуйста, потише, мистер Латимер, мне надо послушать.
— Послушать? Что?
— Поезда. Я сегодня провел здесь целый час.
— Для чего? Ничего не понимаю…
Мистер Питерс схватил его за руку и прислушался. Слышен был звук приближающегося поезда.
— Значит, «Балар», — пробормотал мистер Питерс. — Идемте. Держитесь теснее ко мне и, пожалуйста, не бегите.
Они повернули направо. Шум поезда стал громче. Туннель вдруг сделал крутой поворот. Впереди были видны автоматически открывающиеся дверцы.
— Быстрее! — крикнул мистер Питерс.
Голова поезда уже показалась из туннеля. Дверца начала медленно сдвигаться в сторону, и Латимер протиснулся вперед, к выходу на платформу. Вслед за ним и мистер Питерс успел протолкнуть свое грузное тело. Они слышали топот бегущих ног и, оглянувшись, увидели перед захлопнувшимися дверцами молодого человека в сером плаще, красного от гнева. Он махал им кулаками. Когда они уже сели в вагон, у Латимера еще долго учащенно билось сердце.
— Великолепно! — сказал мистер Питерс, отдуваясь. — Теперь вам понятно, что я имел в виду, мистер Латимер?
— Вы здорово это придумали.
Шум поезда мешал разговору, и они молчали. Именно сейчас Латимеру вдруг стало ясно, что имел в виду полковник Хаки, когда сказал, что история никогда не кончится. Если бы Димитриосу удалось подкупить мистера Питерса, то погиб бы рассказчик, а Димитриос продолжал бы жить и, быть может, дожил до преклонных лет. Ну что же, он зарабатывает на жизнь тем, что пишет детективные романы, а в них всегда есть начало, середина и конец. В них всегда есть труп, расследование и возмездие. От него, как автора, требуется, чтобы он показал, как находят следы преступления, как торжествует справедливость и как пышно цветет зеленое дерево жизни. И пусть читатель останется в полном неведении относительно таких фигур, как Димитриос, и относительно таких учреждений, как Европейский кредитный трест. Ведь детективы прекрасно помогают убить время.
Мистер Питерс коснулся его руки — им надо было выходить. Выйдя на станции Порт д’Орлеан, они пересели на другую линию и доехали до остановки Сан-Пласид. Когда они уже шли по Рю де Ренн, мистер Питерс стал что-то тихо напевать. Они проходили мимо кафе. Мистер Питерс остановился и сказал:
— Может быть, зайдем, выпьем по чашечке кофе?
— Спасибо, но мне не хочется. Вы написали письмо Димитриосу?
Мистер Питерс похлопал себя по груди.
— Написал. Встреча назначена на одиннадцать часов вечера на углу авеню Де ла Рен и бульвара Жана Жореса. Может быть, придете посмотреть, или вы завтра утром уезжаете?
Он заторопился, видимо боясь, что Латимер прервет его:
— Мне так жаль, что вы меня покидаете. Вы такой симпатичный, с вами было так приятно, несмотря ни на что, работать, и притом так прибыльно. — Он вздохнул. — Я очень виноват перед вами, мистер Латимер, потому что ваше старание и терпение останутся без всякого вознаграждения. — Он вдруг заволновался. — Не могли бы вы принять от меня тысячу франков? По крайней мере оплатите свои расходы!
— Нет, спасибо, не надо.
— Ну что ж, я так и думал. Позвольте мне хотя бы угостить вас стаканом вина. Да-да, надо это дело спрыснуть! Именно так. Не могу же я отпустить вас, так ничего для вас и не сделав. Давайте получим деньги вместе. Я думаю, вам будет приятно видеть, как мы выпотрошим миллиончик из этой свиньи. А потом мы с вами отпразднуем это событие. Ну что скажете?
Они остановились как раз перед входом в тупик.
— Мне кажется, — сказал Латимер, глядя прямо в слезящиеся глаза мистера Питерса, — вы не хотите отпускать меня потому, что боитесь, как бы Димитриос, убедившись, что вы остались одни, не посчитал бы все блефом. Я вам нужен как гарантия, что деньги попадут к вам в карман.
— Мистер Латимер, — сказал мистер Питерс горько и почему-то закрыл глаза, — мне кажется, что ваша речь…
— Ну хорошо, я остаюсь, — перебил его Латимер. В конце концов одним днем больше, одним меньше. — Но только при одном условии: вы угощаете меня настоящим французским шампанским розлива 1919 или 1920 года. Думаю, — добавил он мстительно, — бутылка обойдется вам не меньше чем в сто франков.
— Это я вам гарантирую, — сказал мистер Питерс и улыбнулся, очень довольный собой.
Глава пятнадцатаяСтранный город
В половине одиннадцатого мистер Питерс и Латимер появились на углу авеню Де ла Рен и бульвара Жана Жореса. Ночь была холодная, начал накрапывать дождь. Пришлось укрыться в подворотне дома на авеню Де ла Рен.
— Как думаете, они скоро появятся? — спросил Латимер.
— Часов в одиннадцать. Надо дождаться посланцев, потом посмотреть, нет ли за ними хвоста, и если нет, то ехать сюда. Я дал им на это полчаса. Наберитесь терпения. Машина — обычный «рено».
Они молчали. Мистер Питерс вздрагивал всякий раз, как на дороге появлялся «рено», идущий со стороны Нейи. Дождь пошел сильнее. Вода с улицы стекала в подворотню — около их ног образовалась лужа. «Не схватить бы простуду», — подумал Латимер и пожалел, что не остался дома. Он уже купил билет на завтра. Впереди у него было три дня путешествия в мягком вагоне Восточного экспресса — нехорошо, если он разболеется. Надо будет принять таблетку аспирина, когда вернется.
Для ушедшего в себя Латимера было полной неожиданностью хрипло прозвучавшее: «Внимание!»
— Едут?
— Да.
Мимо них проехала большая машина. Водитель притормозил, словно раздумывая, останавливаться ему или нет. Капли дождя ярко блестели в свете автомобильных фар. Наконец машина остановилась. Виден был силуэт человека, сидящего за рулем. Задние стекла были зашторены, так что нельзя было рассмотреть, кто еще в машине.
— Подождите меня здесь, пожалуйста, — сказал мистер Питерс и, сунув руку в карман пальто, пошел к машине.
— Порядок? — услышал Латимер вопрос мистера Питерса и спустя секунду «да» водителя.
Мистер Питерс открыл заднюю дверцу и наклонился вперед. Он тотчас выпрямился — в левой руке его был сверток.
— До встречи, — услышал Латимер.
— Все в порядке? — спросил он, когда мистер Питерс вернулся.
— Видимо, да. Зажгите спичку, пожалуйста.
Латимер подчинился. Мистер Питерс разорвал голубую обертку на углу свертка, напоминавшего книгу большого формата, и в свете спички стали видны пачки тысячефранковых бумажек.
— Чудесно! — выдохнул мистер Питерс.
— Будете пересчитывать?
— С удовольствием занялся бы этим, — на полном серьезе заявил мистер Питерс, — но придется отложить до дома.
Запихав сверток в левый карман, он вышел из подворотни и поднял правую руку — машина тотчас снялась с места и, сделав широкий круг, помчалась обратно.
— Замечательная красавица, — сказал мистер Питерс, улыбаясь. — Интересно, кто она. Конечно, миллион лучше. Ну а теперь, мистер Латимер, едем, я угощу вас вашим любимым шампанским. Вы его вполне заслужили.
Они поймали такси у Порт де Сен-Клу, и всю дорогу мистер Питерс распространялся о своем успехе, о своих планах и взглядах:
— Когда имеешь дело с людьми типа Димитриоса, необходимы лишь два фактора: твердость и предусмотрительность. Мы изложили ему суть дела и, когда он понял, что ему не вывернуться, согласился на все наши требования. Миллион франков — это же прекрасно! Конечно, два миллиона было бы еще лучше. Но, как известно, жадность до добра не доводит. Наверное, он думает, что мы, как и Виссер, опять потребуем от него денег, и тогда он уберет нас. Это его ошибка. Зато я горжусь собой и своим успехом. В некотором смысле бедняга Виссер отомщен. Кое-кто думает, что Всемогущий забыл о нас, своих детях. Но только в такие минуты, как эта, понимаешь, что это мы забыли Его. Да, я страдал. И вот, наконец, награда за мои страдания. — Он похлопал себя по карману. — Приятно все-таки сознавать, что мы провели Димитриоса. Как жаль, что нельзя посмотреть на его лицо!