Димитриоса я предупредил, и нас с гробом ждал катафалк. Я был доволен успехом, но Димитриос при встрече только пожал плечами и резонно заметил, что я не смогу каждый месяц таскать во Францию гробы. Думаю, он посчитал всю затею не слишком практичной. И конечно, оказался прав. Тем не менее у него было свое предложение. Раз в месяц один грузовой пароход ходил из Варны в Геную. Наркотики можно было перевозить в маленьких коробках и декларировать как специальный табак, предназначенный для отправки во Францию. В таком случае итальянская таможня не станет его проверять.
В Ницце жил человек, который смог договориться о перевозке наркотиков из Генуи. Подкупив работников склада, чтобы избавить товар от закладных, он хотел тайно переправлять наркотики по железной дороге. Я спросил, как это отразится на мне в финансовом плане. И Димитриос заверил, что я ничего не потеряю: для меня найдется другая работа.
Любопытно: мы все без вопросов приняли его лидерство. Да, у него водились деньги, но дело было не только в этом. Он контролировал нас, потому что точно знал, чего хочет, и точно знал, как получить это с наименьшими проблемами и затратами. К тому же он знал, как найти людей, которые будут на него работать, и когда он их находил, то точно знал, как ими управлять.
Нас было семеро. Мы получали указания непосредственно от Димитриоса, хотя были не из тех, кто с легкостью исполняет приказы. Например, Виссер, голландец, продавал немецкие пулеметы китайцам, шпионил на японцев и отбывал срок за решеткой за убийство чернорабочего в Батавии.[27] Управлять им было нелегко. Именно он договаривался с клубами и барами, где мы находили наркоманов.
Существовала тщательно налаженная система распространения. Ленотр с Галиндо несколько лет продавали наркотики, которые покупали у человека, работавшего на большой оптовой французской фабрике по производству лекарств. До 1931 года провернуть такое дело было проще простого. Потом затянули гайки. Но эти люди прекрасно знали, кому именно нужны наркотики и где их найти. Пока на сцене не появился Димитриос, они в основном промышляли морфином и кокаином и всегда были связаны по рукам ограниченными поставками. Когда же Димитриос предложил им неограниченные поставки героина, они с готовностью бросили своего химика и переключились на героин.
Но это была лишь одна сторона дела. Знаете, наркоманы страстно желают, чтобы другие люди тоже стали принимать наркотики. В результате круг потребителей постоянно растет. Очень важно убедиться в том, что новые клиенты, которые пытаются вступить с вами в контакт, не представители Управления по борьбе с наркотиками.
Первым делом потенциальный клиент приходил, ну, скажем, к Ленотру, по рекомендации постоянного покупателя. Но когда он спрашивал про наркотики, Ленотр делал удивленные глаза. Какие наркотики? Ему ничего о таких вещах не известно, лично он даже никогда не пробовал. Впрочем, ходят слухи, что если вы употребляете, нужно идти в такой-то бар. В этом баре потенциальному клиенту отвечали почти в том же ключе. Какие наркотики? Нет никаких наркотиков, в нашем баре такие вещи не водятся. Но если следующей ночью получится забежать, возможно, здесь будет человек, способный помочь. На следующую ночь появлялась Великая Княжна.
Эту экстраординарную женщину привел в дело Виссер; кажется, только ее нашел не Димитриос. Она была чертовски умна. А ее способность оценивать любых незнакомцев выходила за грани разумного. Думаю, она могла раскрыть самого искусно переодетого сыщика, лишь бросив на него взгляд через комнату. В ее задачу входило оценить человека, который хотел купить наркотики, и решить, удовлетворить ли его или ее просьбу, и если да, то в каком количестве. Великая Княжна приносила неоценимую пользу.
Еще один из нас, бельгиец Вернер, работал с некрупными распространителями. Химик в прошлом, он, по-моему, разбавлял героин. Но Димитриос об этой стороне дела умалчивал.
Вскоре все равно потребовалось разбавлять наркотики. За шесть месяцев я увеличил поставки героина до пятидесяти килограммов. И это не все. Ленотр и Галиндо с самого начала заявили: если занимать всю нишу, потребуются морфин и кокаин, которые нужно продавать наравне с героином. Наркоманам, сидящим на морфине, не всегда подходит героин, а кокаинозависимые пойдут туда, где они могут достать не только героин, но и кокаин. Тогда мне пришлось наладить поставки морфина и кокаина. Проблема с морфином решалась просто: его могли продавать те же люди, что и героин. Кокаин — совсем другое дело. Нужно было ехать в Германию. Работы стало невпроворот.
Естественно, возникали проблемы. И обычно на моих участках. Через год я нашел несколько альтернативных путей. В дополнение к маршруту перевозки героина и морфина из Генуи, который контролировал Ламар, я договорился с проводником спального вагона в Восточном экспрессе. Он загружал в Софии наркотики, а в Париже, когда переводили стрелки на подъездных путях, отгружал их. Не самый безопасный способ, конечно. Мне пришлось предпринять ряд замысловатых мер для своей защиты. Зато получалось быстро. Кокаин ввозили из Германии в коробках с машинным оборудованием. Еще мы начали получать героин с фабрики в Стамбуле. Его везли на грузовых пароходах, потом, не доходя до Марсельского порта, сбрасывали в воду в контейнерах, прикрепленных к якорям. А Ламар ночью их подбирал.
Однажды на нас свалилась куча неприятностей. В последнюю неделю июня 1929 года в Восточном экспрессе задержали пятнадцать килограммов героина, и полиция арестовала шестерых моих людей, включая проводника вагона. Плохо, конечно, но можно было справиться. В течение этой же недели Ламару пришлось оставить партию груза — сорок килограммов героина и морфина — возле Соспеля. Мы оказались в весьма затруднительном положении: потеря пятидесяти пяти килограммов означала, что у нас осталось только восемь… а требовалось более пятидесяти. Со стамбульского маршрута поставок не ожидалось еще несколько дней, и мы были в отчаянии. Ленотр с Галиндо переживали ужасное время. Два клиента Галиндо покончили жизнь самоубийством, а Вернеру в одном из баров в драке разбили голову.
Я делал все, что мог. Сам поехал в Софию и привез в чемодане десять килограммов, но этого было недостаточно. Должен сказать, что Димитриос меня не винил. Но он разозлился и решил, что на будущее нужно делать резервные запасы. Вскоре после той злополучной недели он и приобрел эти дома. До того момента мы встречались с ним в комнате над кафе возле Порт д’Орлеан. Теперь же нашей штаб-квартирой стали эти дома. Мы понятия не имели, где живет Димитриос, и не могли с ним связаться, пока он сам не звонил. Позже мы осознали, что эта секретность ставила нас в крайне невыгодное положение. Но пока это до нас дошло, случилось еще много всего.
Создавать запасы доверили мне. Отнюдь не легкая задача. Делая запасы и одновременно поддерживая существующие поставки, мы должны были увеличить грузооборот. Риск резко возрастал. К тому же потребовались дополнительные способы ввоза наркотиков в страну. Все осложнялось еще и тем, что болгарское правительство прикрыло фабрику в Радомире, откуда мы получали большую часть груза.
Вскоре она, конечно, снова заработала в другой части страны, но задержки были неминуемы. Нам приходилось все больше полагаться на Стамбул.
Настало тяжелое время. За два месяца в результате конфискации мы потеряли не менее девяноста килограммов героина, двадцать морфина и пять кокаина. И все же, несмотря на превратности судьбы, наш запас неуклонно рос. К концу 1930 года в соседних домах под досками в полу мы спрятали двести пятьдесят килограммов героина, двести с лишним килограммов морфина, девяносто килограммов кокаина и немного очищенного турецкого опиума.
Мистер Питерс вылил остатки кофе и погасил спиртовку. Потом взял сигарету, облизал кончик и закурил.
— Мистер Латимер, у вас есть знакомые, которые употребляют наркотики? — внезапно спросил он.
— Не думаю.
— А, вы так не думаете?.. Вы просто не уверены. Да, вполне вероятно, что человек, принимающий наркотики, какое-то время скрывает свою маленькую слабость. Но он, а особенно она, не может скрывать бесконечно. Все развивается приблизительно по одной и той же схеме. Начинают как эксперимент: где-то полграмма вдыхается через нос. В первый раз можно даже почувствовать легкое недомогание, зато при следующей попытке…
Восхитительное ощущение, теплое, искрящееся. Время замирает, но ум работает с громадной скоростью и, кажется, с неслыханной продуктивностью. Недалекий становится сверхсообразительным. Несчастный становится беззаботным. Что не нравится, то забывается, а что нравится — переживается с невообразимым накалом удовольствия. Три часа, проведенных в раю. И впоследствии все не так уж плохо: хуже бывает, когда перепьешь шампанского. Хочется тихо посидеть, как будто ты немного не в своей тарелке. Только и всего. Вскоре снова становишься самим собой. Ничего страшного с тобой не произошло, просто отлично провел время. Если не захочешь опять попробовать, говоришь, что тебе это не нужно. Как умный человек, ты выше всяких наркотиков. Так почему бы вновь не испытать это ощущение? Что тебя останавливает? Конечно, ничего! И пробуешь еще раз. Теперь эффект немного разочаровывает. Полграмма уже недостаточно. Однако ты должен опять побывать в раю, прежде чем решить не принимать наркотики. Доза чуть больше, примерно на полграмма. Снова в раю, и ничего плохого не случилось. А раз ничего плохого не случилось, то почему бы не продолжить?..
Все знают, что наркотики вредны, но как только ты заметишь изменения, то, конечно, остановишься. Наркоманами становятся лишь дураки. Полтора грамма. Жизнь на самом деле не беспросветная. Всего каких-то три месяца назад все вокруг было тоскливым, а теперь… Два грамма. Естественно, раз мы слегка увеличиваем дозу, то разумно ждать, что тошнота и подавленность тоже слегка увеличатся. Прошло уже четыре месяца. Скоро нужно остановиться. Два с половиной грамма. Нос и горло все время иссушены. Люди начинают действовать вам на нервы. Наверное, потому что вы плохо спите. Они так шумят. И так громко разговаривают. А о чем это они говорят? Да, интересно, о чем? А, так они злобно наговаривают на вас. Это заметно по их лицам. Три грамма.