Добавили освещения. Теперь посередине зала стоял только Лёшка. Косуху он уже снял, оставшись всё в тех же утеплённых штанах-хаки и в рубахе, тоже хаки. Поверх рубахи - чёрный кожаный жилет.
В тишине, шелестящей удивлённым шёпотом, раздались первые звуки аккордеона, заставившие меня невольно прогнуться в спине.
Мои сопровождающие расступились.
Я шагнула, словно вплыла в уже жёсткий гитарный-ударный звон танго. Прогулка. Легко и летяще, почти деловым танцующим шагом дошла до Лёшки. Тот стоял спиной ко мне. Моя ладошка на его плечо. Скользящий поворот - я перед ним. Поймал. Его сильная ладонь придерживает меня за спиной. Я мягко прогибаюсь назад, нисколько не сомневаясь, что он удержит меня. Легко! Он тоже мягко, уже обеими руками, поднял меня - над полом. Поворот со мной. Поставил. Я качнулась за его спину - обвилась вокруг него, ногу на его бедро. Одной рукой он прихватил меня за талию - поворот...
Мы уплыли в танце. Я уже не замечала ничего и никого. Лица проносились мимо смазанной стеной. Надёжные руки Лёшки позволяли мне быть абсолютно уверенной и наслаждаться движением. Танец нам обоим хорошо известен. Искандера научила меня, а я как-то уговорила попробовать Лёшку, ему это дело понравилось, и однажды в узком кругу мы показали номер ребятам-байкерам... Все, кто меня не знает, считает, что на редких вечеринках Лёшка танцует с приглашённой танцовщицей. Лестно, ёлки-палки...
Ритм замедлен к финалу. Лёшка встал на колено, я уселась на его согнутой ноге, как в кресле - откинувшись на его плечо, и сама положила ногу на ногу, взметнув воланы вокруг себя. Нравится мне этот момент. Чувствую себя роскошным цветком. Роскошной, неотразимой женщиной. Музыка замолкла. После секунд тишины народ разразился свистом, воплями и рукоплесканиями.
Мы встали и поклонились. После чего довольный Лёшка отошёл к зрителям. Я осталась посередине зала.
Звуки фортепиано с гитарным перебором. Медленно кружась вокруг собственной оси, я медленно же поднимала руку, слегка поводя бёдрами и в тишине выстукивая ритм туфельками. Вызов. Кто осмелится станцевать со мной следующее танго? Будто раздражённо, я развернула край юбки с воланами, уже начиная собственный танец - без партнёра. Сейчас диджей поставит следующее танго с моего диска.
Движение от угла. Я застыла, искоса глядя в ту сторону. Высокий, поджарый... Идёт уверенно. Почему-то я не сомневалась, что "главный самоубивец" попробует станцевать на пару. Хм... Хорошо двигается, пластично. Ладно, посмотрим, что ты умеешь... Кроме номера с Лёшкой, других танго я не знала, но Искандера говорила: главное - слушаться партнёра, если попадётся знающий, иди за ним, а ты чуткая, умеешь слушать партнёра, так тебе и карты в руки. Что ж... Шагов за пять его я повернулась к нему спиной, слегка отставив руку в сторону.
Он и взял меня за кисть и очень осторожным движением повернул меня к себе. Я взглянула - и на секунды остолбенела: передо мной стоял Арсений! Сосед Инны по офису. Точно! Его пасмурные глаза - сейчас какие-то вопрошающие, его короткие белые волосы... Ни фи... Ой... И чего встал? Танцуй же, раз вызвался! А то стоит солдатиком. Хм... Помнится, в одном фильме... Подвигав бёдрами, я, прогнувшись, резко шагнула вперёд, буквально врезав туфелькой между его ботинками. Будто очнулся. Шаг в сторону от меня, но - не отпуская моей руки. Машинально следуя его неуловимо тянущему за собой движению и сохраняя бесстрастное выражение опытной танцовщицы, я в два оборота ввернулась в его объятия.
Искандера права: надо слушать партнёра. Никогда я ещё себя такой чувственной не ощущала. Расслабилась полностью и превратилась в ведомую - жёсткой рукой уверенного в себе партнёра. С ним я оторвалась. С Лёшкой танцевать тяжелей, как выяснилось. Он только повторял то, что выучил. В сущности, как и я. С Арсением пришлось импровизировать - и он вёл по-настоящему, как должен вести женщину мужчина. С Арсением я могла фантазировать сколько угодно. Особенно мне понравилось, что с ним можно было танцевать, как будто разговаривать: он то и дело пытался будто о чём-то договориться со мной, а я изображала капризную вертихвостку, то и дело ускользающую от него. А ему приходилось меня возвращать. Но в основном я ходила вокруг партнёра.
Не понравилось одно: он слишком часто обнимал меня - и испытующе заглядывал в глаза, то и дело слишком близко склоняясь к моим губам. Хорошо, что можно использовать известный жестовый приём в танго: напрямую держать партнёра на расстоянии, уперевшись ладонью ему в грудь. Типа - отодвигая. Правда, после нескольких таких повторов он сообразил раскручивать меня - и после нескольких поворотов туда и обратно я снова оказывалась прижатой к нему. А однажды у него прорвалось дрогнувшее движение ладонью над моим лицом, когда я снова откинулась на спину, повиснув на его руке. Сначала я недоумевала, в чём дело, - потом поняла. Хотел снять маску. Фи... Много хочет...
Зато и поиграла. Точнее - он спровоцировал. В секунды, опускаясь передо мной на колени, он плотно провёл ладонями от моих подмышек до колен, заставив покрыться мурашками от чувственного озноба. Сначала я рассердилась, потом почти машинально (коленопреклонённый, он опустил голову, и было не удержаться!) развернулась - с махом ноги над его головой. Он вздрогнул от неожиданности, а когда снова оказался на ногах, кажется, даже наконец улыбнулся - уголками губ.
Но этого мне показалось мало. Верхнюю одежду он снял, оставшись в джинсах и в тонкой трикотажной рубахе, незаправленной. Рубаха застёгивается на "молнию", сейчас слегка сдвинутую вниз. Я, одной рукой собрав воланы у бедра, другой поманила его, пятясь, словно заигрывая. Он поспешил за мной и почти наткнулся на меня, снова выставившую ладонь - упираясь ему в грудь: да, я позвала, но ты не должен подходить ко мне слишком близко. Ладонь-то выставила, только на этот раз чуть выше - и, дождавшись, когда он положит руку мне на плечо, медленно и нежно провела пальцами вниз, по груди, едва касаясь кожи и постепенно раздвигая "молнию" на рубашке. Он едва не задохнулся... Так тебе! Будешь тут со мной ещё... Довольная его реакцией, хулиганить я перестала до конца танго и только наслаждалась танцем.
Тем более музыка подходила к концу. Арсений, сообразив, что вот-вот всё прекратится, почти не отпускал меня от себя - даже на расстояние вытянутой руки. И закончили мы очень необычно. В самой позе ничего особенного: после моего короткого маха ногой в сторону, он развернул меня и бережно уложил на своё колено - спиной на свою горячую ладонь. Склонился, как для поцелуя. И... Какое там - как?! Под аплодисменты и свист ничего не понимающих, но орущих от избытка чувств зрителей он прикоснулся губами к моему рту. Вдохнув сладковато-холодный аромат его парфюма, от неожиданности я открыла рот, чтобы высказать ему своё...
- Шампанское и шоколад, - еле шевельнулись в шёпоте его губы, а пасмурные, серо-голубые глаза с непонятным выражением беспокойства уставились на меня, не мигая. - Ты кто?
- Та, которой нет, - откликнулась я, размышляя, как бы вырваться из его рук.
Скосилась влево. Ой... Лёшка идёт, злой. За ним - Никитос. Этот - доволен, как сто чертей... Подёргалась в крепких руках и спокойно спросила:
- На драку нарываешься?
Он нахмурился, будто не понимая, огляделся и со вздохом поднял меня на ноги. Вовремя: Лёшка надбавил скорости - спешит на выручку мне. За спиной Арсения неуверенно, но всё-таки зашагали из толпы его трое "клубней". Но я уже присела в поклоне перед Арсением и обошла его, спеша к брату.
- Лёшка, всё нормально, - вполголоса сказала я, хватая его за рукав.
Ну вот. Хватать за рукав мне придётся целую толпень! Вся Лёшкина-Никитосова шабла надвигалась на нас спасать меня.
- Пошли! - повелительно сказала я, таща Лёшку навстречу его дружбанам.
- А чего этот... - начал было Лёшка.
- Лёшка, я плохо танцую?
- А... А при чём тут...
- Да человеку просто понравилось, как я танцую! Хотел ещё! Ну, чего взбеленился?
- "Диванщик", блин... - ревниво пробормотал Лёшка, уже покорно шагая туда, куда я его настойчиво разворачивала. То есть навстречу ребятам.
А Никитос уже взял дело примирения байкеров и "диванщиков" в свои руки, и - слава Богу - драки не случилось. Хотя ему пришлось здорово поорать, растопырив руки в стороны, будто он на самом деле думал таким образом удержать стороны от драки. Во всяком случае "самоубивцам" тоже здорово повезло: случись драка - их, шестерых, уделали бы всмятку.
А Лёшка вдруг набычился, оглянулся. Сразу сообразив, о чём он думает, я беспрекословно сказала:
- Лёшка, ты не представляешь, как мне повезло!
- В чём это? - буркнул он.
- Где твои ребята? Ну-ка... Быстро спрятали меня за своими крепкими спинами - и в комнату. Пока народ бузит и развлекается, я пройду незамеченной. Ну?
Когда до брата дошла ситуация, он ухмыльнулся. На всех вечеринках всегда была одна проблема, как спрятать меня после танца, чтобы никто ничего не понял и не разузнал про меня. А тут - внимание всех жёстко направлено на середину зала, на именинника и на гостей, которые осмелились посягнуть на девушку байкера.
Так что Лёшка, протискиваясь вместе со мной сквозь возбуждённую толпу, хлопнул по плечу одного, другого, третьего. Вскоре я внутри почётного эскорта перестала напрягаться, пробивая тесную толпу. Парни это сделали за меня. Наша маленькая группа не вызывала никакого интереса. Так что я благополучно добралась до своей "раздевалки".
- А теперь иди к Никитосу, - сказала я, усмехаясь.
- С чего бы это?
- А если народ заинтересуется, чего это ты тут делаешь? Начнёт приглядываться к номеру? Или ты хочешь раскрыться?
- Ну не! - ухмыльнулся и Лёшка.
И, сочно чмокнув меня в щёчку, ушёл, оставив меня на попечение проверенных ребят из Никитосовой кодлы. Те остались за дверью, словно невзначай прислонившись к ней и уже одним своим видом отпугивая нежеланных визитёров.